– Ну, давай, – согласились остальные, и пустая пачка из-под сигарет «Ява» пошла по кругу, наполняясь мелочью.

– Семь с полтиной, – объявила малолетка, высыпав деньги на ладонь и ловко пересчитав их.

– На что собираем, если не секрет? – поинтересовался я, вставая со своего места.

– На банку вина, – ответила девушка, и тут же кто-то спросил ее: – Сколько не хватает, Яна?

– Еще два пятьдесят и будет десятка, как раз на полную потянет, – ответила она.

– И где же эти самые банки наливают? – невинным тоном спросил я, доставая три рубля и вкладывая Яне в ладошку.

– А вот пойдем вместе, я тебе покажу, – пригласила она, и я согласно кивнул.

– Колян, – шепнул я напарнику. – Мы с девушкой прогуляемся до ближайшего вагона, а ты посиди пока здесь, с народом пообщайся, приглядись, что и как.

– Хорошо, – отозвался Николай. Он, постелив под брюки найденный тут же лист поролона, с удобством расположился на бетонной плите и стал вслушиваться в незамысловатую полублатную мелодию, которую выдавал гитарист. Ну, а мы с Яночкой отправились прямиком к вагонам. Миновав несколько путей, мы вскоре добрались до одного из ближайших «спецов», который был почти точной копией нашего, только его окраска была чуть свежее. Дверь в вагон была немного приоткрыта, и мы постучали.

Яна стояла, поставив одну ногу, одетую в босоножку, на ступеньку вагона, на щиколотке ее блеснула тонкая золотая цепочка, которая привлекла мое внимание.

– Это для чего, Яночка? – спросил я, указывая на цепочку.

– А… это, – смущенно улыбнувшись, ответила девушка. – Не знаю. Так теперь носят, говорят, модно.

Дверь вагона приоткрылась еще немного, и из-за нее показалась небритая физиономия:

– Сколько вам?

Судя по форме лица и акценту, проводник был из наших, из Молдавии.

– Вот, дайте нам банку, – сказала Яна и протянула деньги.

– А где я вам банку возьму? Со своей надо приходить, – обнажая в ухмылке желтые прокуренные зубы, ворчливо проговорил хозяин вагона; при этом он плотоядно разглядывал Яну сквозь прищуренные щелки глаз.

– Дай нам две банки, земляк, – сказал я по-молдавски, – и не разбавляй.

– А я и не разбавляю, – растерявшись, сказал проводник тоже по-молдавски, затем, оглядев меня удивленно, скрылся внутри вагона. Секундой позднее в дверях вместо него возникла нечесаная женщина в халате, скорее всего жена проводника, так как была примерно одного с ним возраста – лет сорока с хвостиком.

– Кто ты? – спросила она по-молдавски. – Откуда?

– Свой я, – ответил я. – Проводник. Только я везу сухое вино, а мне сейчас нужно крепкое.

– Сейчас, сейчас, – засуетился показавшийся в проеме двери хозяин и, улыбаясь, подал нам две полные банки портвейна.

– Дай нам взамен второй банки сухого, – попросила хозяйка, отсчитывая протянутые Яной деньги, – мы на крепкое уже смотреть не можем, за сухим соскучились.

Разговор по-прежнему велся на молдавском, при этом Яночка, ничего не понимая, только переводила взгляд с одного говорившего на другого.

– Вон там! – указал я пальцем направление, – метрах в ста отсюда, стоит мой «спец» с зелеными дверями, последние цифры 36. Я сейчас туда напарника отправлю, он будет в курсе и рассчитается с вами. Минут через двадцать приходите, не прогадаете, или, если хотите, он сам к вам придет.

– Хорошо, – отозвался земляк, – надеюсь, не обманешь?

– А смысл? – ответил я, – у меня его сто тонн, а продать сухое, как ты знаешь, проблема.

Земляк согласно покачал головой. Я поблагодарил его, подал Яне одну банку, сам взял в руки вторую, и мы тронулись в путь.

– Крышек нет, извини, земляк, – с сожалением в голосе крикнул нам вдогонку проводник.

– Друм бун! – крикнул я ему в ответ. «Доброго пути!».

Яна, заметно приободрившаяся от двойного количества приобретенного нами вина, шла быстро, на ходу расспрашивая меня:

– А ты, значит, тоже молдаванин?

– Да. Можно и так сказать, – неопределенно ответил я.

– А кем ты работаешь?

– Я эксперт по винам, – соврал я.

– А-а-а, тогда понятно.

Когда мы достигли конечной точки нашего пути, Яна поставила перед своими товарищами банку и с гордостью сказала: «Вот!»; я со скромным видом устроил вторую банку рядом с первой.

Ребята повеселели, зашевелились, начали доставать откуда-то из-под бетонных обломков захватанные, все в пятнах и потеках стаканы, а я шепнул Николаю, что кому-то из нас необходимо сбегать к вагону и рассчитаться с земляками.

– Я пойду! – сказал он, поднимаясь со своего места. – Как старший проводник. Заодно проверю, как там дела. А ты, если вдруг потеряешься, не забудь, наш адрес – Мытищи. Если вагон не сможешь разыскать, возьми такси и дуй прямиком туда.

– Возвращайся, – сказал я. – Все равно у ментов рейд, не стоит в вагоне торчать, глаза мозолить.

– Да я посижу в вагоне хотя бы для того, чтобы цистерны не вскрыли, – сказал Николай.

– Если получится забрать с собой хоть одну из девушек, – шепнул я напарнику, – я тебе ее приведу.

– Нет, эти, я думаю, в вагон не пойдут, – с сомнением в голосе сказал Николай и исчез в темноте.

Под глуховатый звон наполненных стаканов я познакомился с остальными членами компании. Высокий атлет оказался членом сборной Москвы и молодежной Союза по водному поло, звали его Андрей; красавца-брюнета, игравшего на гитаре – Славой, третьего парня, ничем особо не примечательного – Игорем, а четвертый, пока мы с Яной ходили за вином, ушел домой, из-за чего остался для меня безымянным. Несколько полноватую, или, точнее сказать, рельефно сложенную девушку, сидевшую рядом с гитаристом, звали Лариса, а последнюю из трех девушек – Еленой. Она – Елена – была заметно старше Ларисы и Яночки, позже она сама сказала мне, что ей 26, зато от своих подруг она отличалась изящным сложением и красивым с утонченными чертами интеллигентки лицом. Судя по ее разговору и манерам, она была, в отличие от всех прочих, весьма развита и начитанна. Казалось, она случайно забрела сюда, на танцплощадку, и к остальным, собравшимся здесь, никакого отношения не имеет. Мне даже в какое-то мгновение почудилось, что я уже где-то встречал Елену раньше, но, подумав немного, отбросил эту мысль – мало ли в мире похожих людей, вот и она похожа на кого-то…

– Это что, портвейн? – спросил Игорь, сделав первый глоток из своего стакана.

– Портвейн, портвейн, – подтвердил я и, указывая на Андрея, шутливо продекламировал: – Будешь пить портвейна сок, будешь строен и высок.

Все рассмеялись и выпили.

Я наливал (привычное дело), стаканы ходили по кругу, и мне, стиснув зубы, тоже пришлось пить эту бодягу, называемую вином, которое изготовляют из смеси плохого качества спирта, плохо отфильтрованного или же бракованного вина, воды и пищевой краски. Портвейн обжигал горло, и я подумал с усмешкой: «Сам же попросил не разбавлять, а жаль – с водой он гораздо легче пьется». Наполняя стаканы по третьему кругу, я заметил, что присутствующие пьянеют буквально на глазах, причем парни гораздо быстрее девушек.

«Наверное, это вино у них, как мы выражаемся, наложилось на вчерашние дрожжи» – подумал я, пропуская свою очередь, на что, впрочем, никто внимания не обратил. К тому времени, когда мы опустошили вторую банку, даже Андрюша – ватерполист, был близок к «ауту», не говоря уже об остальных.

Незаметно наступил вечер, сумерки опустились на окрестности, однако свет мощных фонарей, падающий на танцплощадку с прожекторной вышки, расположенной неподалеку, достаточно хорошо освещал место нашего базирования. Мы спели хором несколько песен под гитару; затем Лариса, подсев ко мне, стала расспрашивать о молдавских ансамблях и о солистах, так как Яна, видимо, уже успела шепнуть ребятам, что я из Молдавии. При этом, кстати сказать, мои собеседники проявили такие солидные познания о музыкальных новинках, в том числе молдавских, легко перечисляя названия групп, а также имена и фамилии музыкантов, что мне оставалось только помалкивать или поддакивать, слушая их, – сам я, к своему стыду, знал гораздо меньше.