– Горе тебе, Нифонт! Ты жив телом, но уже умер душою, и только тень твоя ходит среди людей.

А Нифонт то не обращал внимания на эти слова, то начинал плакать о грехах; однако, продолжая следовать дурным привычкам, он утопал в скверных делах, как в море, и, отчаявшись совсем в своем спасении, говорил:

– Я уже погиб и не могу возвратиться к покаянию – так, по крайней мере, буду наслаждаться здесь земными сладостями.

И до того ожесточил диавол сердце Нифонта, что он совсем уже не мог молиться: ибо у него как бы камень всегда лежал на сердце. А та госпожа, у которой жил Нифонт, видя такую развратную жизнь его, с сокрушением сердечным говорила:

– Горе мне! Откуда на меня эта напасть?

И много раз наставляла его, ссорилась с ним, бранила и била его, но он оставался неисправим. Об этом повествуется, дабы показать, сколь велико милосердие Божие, которым Он выводит честное из недостойного и из грешников делает праведников, – и что нет греха, превышающего человеколюбие Божие. Пусть и у нас грешных будет пример, чтобы не отчаиваться нам, погруженным во многие беззакония, но исправиться покаянием, подобно Нифонту. Ибо он был как бы сосудом греха, но впоследствии, через истинное покаяние, стал сосудом Святого Духа, как мы узнаем из последующего рассказа.

Был у Нифонта один друг, по имени Никодим. Однажды пришел к нему Нифонт; Никодим взглянул на него и ужаснулся, с удивлением смотря ему в лицо. Нифонт спросил его:

– Что ты на меня так смотришь, словно на незнакомого?

Никодим отвечал:

– Поверь мне, брат, я никогда тебя таким не видел, как теперь: у тебя лицо страшное, как у эфиопа.

При этих словах юноша испугался, а вместе с тем и стыдно стало ему, и, закрыв лицо рукою, он ушел опечаленный. По дороге он говорил сам себе:

– Горе мне, грешному! Если в этом мире я черен душою и телом, то что же я буду на Суде Божием? Как явлюсь я пред Лицом Божиим? Горе мне, несчастному! Где ты теперь, душа? Горе мне! Что мне делать? Могу ли я еще покаяться? Может ли кто наставить меня к покаянию и сказать мне, могу ли я еще спастись? Как скажу я

Богу: помилуй меня – когда я совершил перед Ним столько скверных дел?

И много еще кроме этого говорил Нифонт сам себе, наконец пришел домой печальный и усталый; в нем боролись противоположные помыслы. Добрый помысл говорил ему: помолись ночью Богу, как Он хочет, так и поступит с тобой. А злой помысл противился этому, говоря: если встанешь на молитву, то потеряешь рассудок, будешь юродивым, и все станут над тобой смеяться.

Бес влагал страх ему в ум и сильно смущал его душу. Он же, несколько укрепившись, сказал сам себе:

– Когда я жил блудно, никакого зла со мной не случалось, неужели же теперь, когда я хочу помолиться Богу, со мной случится какое-нибудь зло? Проклят ты будь, нечистый и пронырливый бес, внушающий мне это!

Ночью Нифонт встал с постели, начал плакать и бить себя в грудь, говоря:

– Как я жил благочестиво и добродетельно в прежние годы; теперь же я умер, люто уязвленный грехами. Но Господи Боже мой, на Тя уповах, спаси мя от всех гонящих мя и избави мя: да не когда диавол похитит яко лев душу мою [55] .

Когда он стоял на молитве и смотрел на восток, вдруг объял его густой мрак, приблизился к нему и поверг его в слабость, болезнь и безмерный страх. В ужасе лег Нифонт на свою постель, рыдая о грехах своих. Утром пошел он в церковь; подняв глаза, посмотрел на икону Пречистой Девы Марии и с воплем воскликнул:

– Помилуй меня, Заступница христиан, Обрадованная, Чистая! Помоги мне по Твоей великой милости, ибо Ты – упование и надежда кающихся.

При этих его словах образ Богоматери улыбнулся, и лик Ее был радостен. Удивился Нифонт, увидев сие чудо; он обрадовался и возвеселился сердцем и сказал:

– О глубина человеколюбия Божия! Как велика Твоя милость, Господи, которую Ты показываешь над согрешившими пред Тобою! Для них Ты дал и Пречистую Свою Матерь, дабы Она была молитвенницей к Твоему величию!

После долгой молитвы, приложившись с любовью к иконе Пречистой Богородицы, он вышел, говоря сам себе:

– Смотри, окаянная душа, как Бог нас любит, а мы сами бежим от Него: вот Он дал нам заступницей Пречистую Свою Матерь, а мы и сию Помощницу отвергаем.

После того в сновидении явился ему диавол, в виде одного отрока, бывшего товарища его в беззакониях; стоял он прискорбно, как бы в глубокой печали; посмотрел на него Нифонт и сказал:

– Что ты так печалишься?

Отвечал диавол:

– Вот уже третий день, как ты ходил к своему другу Никодиму и развратился: об этом я скорблю и не могу перенести, что ты стал презирать меня.

Тогда сказал Нифонт:

– Почему же тебя так печалит это?

Но диавол отвернулся и не дал ему ответа. Тотчас Нифонт проснулся; он понял, что диавол печалится о его покаянии; поспешно встал он, пошел в церковь и, устремив ум и очи к той иконе Пресвятой Богородицы, молился, пока опять не увидел Ее улыбающейся и не ощутил божественную сладость в своем сердце.

В один день, идя в церковь на молитву, Нифонт увидел какого-то человека, бесчинствующего на дороге, и мысленно осудил его. Пришедши в храм Божий и, по обыкновению, посмотрев на икону, он вдруг увидел Пречистую Богородицу с гневным и строгим лицом, отворачивающимся от него. Ужаснулся Нифонт и, опустив глаза вниз, сказал себе:

– Горе мне, грешному! Одна радость была у меня – Твой, Владычица, Пресвятой образ, теперь и он отвращает лик свой, и за что, не знаю!

Потом, размышляя в себе, он вдруг вспомнил, как осудил грешника, и понял, что за это отвратила от него лик Свой Матерь Господня. Громко рыдая, сказал он:

– Боже, прости меня, грешного, ибо я присвоил себе Твое достоинство и Твою власть и осудил своего ближнего прежде Твоего суда; но помилуй меня, Владыка, на Тебя надеется душа моя, – с этого времени никогда я не стану осуждать брата своего.

Много еще говорил Нифонт со слезами и, посмотрев опять на икону, увидел, что Матерь Божия улыбается по-прежнему, и с тех пор он тщательно стал оберегать себя от осуждения. Так бывало всегда: когда случалось согрешить ему в чем-либо, то образ Пречистой Богоматери отвращал свой лик, и этим поучался Нифонт и исправлялся.

Однажды, когда Нифонт черпал бадьей из колодца воду, диавол толкнул его, и он, поскользнувшись обеими ногами, упал в колодец; летя вниз, ухватился он за бадью и воззвал:

– Владычица, помоги мне!

И тотчас оказался невредимо стоящим на бревне, над колодцем. С этого времени, поняв, что Богородица хранит его, Нифонт стал всегда иметь на устах Ее имя. После этого случилось болеть ему – от праздника Воскресения Христова до дня Преполовения [56] , и в болезни этой ничего другого он не говорил, как только:

– Слава Богу моему, слава Помощнице моей, Пречистой Деве Марии.

В понедельник, перед средой Преполовения, он молился так:

– Господи Боже мой, сподоби меня причаститься Святых Твоих Тайн в день Преполовения, ибо сильно желает душа моя насытиться Твоею Плотию.

Потом он уснул, и было ему такое видение: две пресветлые жены, подобные мироносицам, шли мимо его постели, – одна, в царской багрянице [57] , держала масличную ветку, другая, похожая на нее, шла за ней и несла маленький сосуд с некой святыней и ветку, омоченную в святом елее [58] ; подойдя к постели, они остановились. И сказала Жена в царской багрянице другой:

– Посмотри, Анастасия [59] , чем страдает этот юноша?

Отвечала ей Анастасия:

– Он, Госпожа, страдает от невоздержанного языка своего, потому что, когда он был здоров, уста его не закрывались; и теперь Господь наказывает его, чтобы не был он осужден там [впоследствии] со всем миром, ибо очень любит его Бог и наказывает его; а ты, Госпожа, если хочешь, помилуй и помоги ему.

Отвечала Жена в царской багрянице:

– Помилую, только веди его туда, куда мы идем.

Анастасия взяла его за руку и повела в храм святых апостолов. Тогда сказала ей Жена в царской багрянице: