Такой фигурой, вошедшей в историю, была Анна Мацца, вдова крестного отца из Афраголы, одна из первых женщин в Италии, осужденных за организованную преступную деятельность, глава мафиозно-предпринимательского союза наравне с другими влиятельными каморристами. Сначала Анна Мацца воспользовалась именем своего мужа, убитого в семидесятые годы, — Дженнаро Моччи. «Черная вдова каморры», как ее называли, свыше двадцати лет руководила кланом Мочча, ее власть достигла таких масштабов, что когда в девяностых годах она была вынуждена перебраться в окрестности Тревизо, то, по полученным сведениям, сумела наладить связь с мафией из района Бренты, продолжая укреплять свои позиции, даже находясь в изоляции. Ей предъявили обвинение сразу же после смерти мужа: она вложила оружие в руку сына, которому еще не исполнилось и тринадцати лет, велев расправиться с заказчиком убийства его отца. Но доказать ничего не удалось, и Анна Мацца осталась на свободе. В созданной ей системе власти она находилась на самой вершине, делала упор на бизнес, отрицательно относилась к насильственным методам и, как показывает серия расследований 1999 года, проведенных управой Афраголы, умело контролировала все возможные сферы деятельности на подчиненной ей территории. Политики считались с ней и искали ее поддержки. Анна Мацца была первой в своем роде, если не принимать в расчет Пупетту Мареска, прекрасную мстительницу и убийцу, о которой Италия узнала в пятидесятые годы, когда она на седьмом месяце беременности решила отомстить за смерть своего мужа, Паскалоне э'Нолы.
Анна Мацца одной местью не ограничилась. Она поняла, что надо пользоваться старомодными принципами боссов каморры и некоторой безнаказанностью, положенной женщинам. Эта старомодность позволила ей избежать покушений, зависти и конфликтов. Мацца возглавляла клан в 80–90-х годах, занимаясь, в основном, развитием собственных предприятий и постепенным покорением сферы строительства. Клан Мочча, наряду с другими влиятельными семьями, стал играть большую роль в распределении строительных подрядов, контроле карьеров и посредничестве при покупке земельных участков, пригодных для застройки. Территория, лежащая между Фраттамаджоре, Криспано, Сант-Антимо, Фраттаминоре и Кайвано, контролируется кланом Мочча. В девяностых он вошел в состав «Нового клана», созданного в противовес «Новой организованной каморре» Раффаэле Кутоло и способного превзойти коза ностра по деловому размаху и политической мощи. Когда потерпели фиаско партии — ставленники мафии, боссы «Нового клана» оказались единственными, попавшими под арест и приговоренными к пожизненному тюремному заключению. Они не хотели расплачиваться за поступки политиков, которым помогали и обеспечивали поддержку. Не хотели, чтобы их воспринимали как раковую опухоль на теле системы, в действительности созданной ими и существовавшей за счет их активной, хотя и криминальной деятельности. Поэтому решили явиться с повинной.
В девяностые годы Паскуале Галассо, босс Поджомарино, стал первым каморристом такого высокого уровня, согласившимся сотрудничать с правосудием. Он предпочел рассказать обо всем, ничего не утаивая, начиная с имен и размеров состояний и заканчивая причинно-следственными связями, а государство в знак благодарности взяло под свою охрану имущество не только его семьи, но и самого Галассо. Мафиозо выложил все, что знал. Кланы конфедерации должны были заставить его замолчать навечно, и это взяла на себя семья Мочча. Показания Галассо могли уничтожить клан вдовы в считаные часы, достаточно было проверить хотя бы несколько его откровений. Люди Анны Маццы пытались подкупить охрану и отравить предателя, хотели прикончить его с помощью базуки. Но все попытки провалились, и Анна Мацца поняла, что выполнять мужскую работу придется ей самой, что пришло время для применения на практике новой стратегии. Она придумала неожиданный ход — предложила соратникам добровольное отречение. Члены силовых отрядов отрекались от своей деятельности, никого не закладывая, не называя имен и не подставляя заказчиков и исполнителей. Отречение представляло собой идеологическое дистанцирование, требование совести, попытку делегитимировать действующие законы, согласно которым официального отказа по моральным соображениям достаточно для искупления вины. Это было лучшее, что могла предпринять вдова Мацца, чтобы исключить всякую вероятность чистосердечного признания и в то же время подчеркнуть якобы полную изоляцию кланов от государства. Идеологически отдалиться от каморры, пользуясь различными преимуществами, возможностью искупить свою вину, улучшением условий в тюрьмах, но при этом и словом не обмолвиться о механизмах власти, людях, текущих счетах, альянсах. То, что кому-то могло показаться идеологией, идеологией каморры, для кланов являлось лишь экономической и силовой деятельностью группы предпринимателей. Кланы претерпевали изменения: преступная риторика приказала долго жить вместе со свойственной Кутоло манией идеологизировать действия каморры. Отречение могло решить проблему чистосердечных признаний, смертельно опасных для каморры, которые, несмотря на множество противоречий, все же являли собой реальную угрозу ее могуществу. Вдова осознавала огромный потенциал этого хитрого хода. Грешники написали письмо священнику и выразили желание очиститься, оставив полную оружия машину перед церковью в Ачерре, — своеобразный символ отречения клана, подобно поступку ИРА в случае с англичанами. Сдача оружия. Но каморра не относится к борцам за независимость или к вооруженным группировкам, ее реальная власть заключается не в автоматах. Ту машину так и не нашли, и постепенно идея отречения, родившаяся в голове женщины-босса, утратила свою привлекательность: парламент и судебные органы перестали воспринимать ее всерьез, да и сам клан ее больше не поддерживал. Все больше мафиози сдавалось полиции, и все меньше от них было пользы, Галассо своими откровениями «сдал» силовые структуры клана, при этом почти не затронув сферы предпринимательства и политики. Анна Мацца не оставляла идею о построении матриархата на базе каморры. Женщины держали в своих руках реальную власть, а мужчины выполняли функции солдат, посредников и руководителей, подчиняющихся решениям начальниц. Важные экономические и военные решения оставались в компетенции «черной вдовы».
Представительницы женского пола отличались лучшими предпринимательскими способностями, не так стремились демонстрировать свою власть и старались избегать конфликтов. Женщины-руководители, женщины-телохранители, женщины-предприниматели. Одна из «компаньонок» Анны, Иммаколата Капоне, за годы службы клану сколотила состояние. Иммаколата была крестной матерью дочери вдовы, Терезы. Если Анна Мацца с ее старомодной укладкой и пухлыми щеками выглядела как настоящая матрона, то Иммаколата была элегантной миниатюрной блондинкой с аккуратной прической. Никто бы не заподозрил в ней могущественного члена мафии. Она не искала мужчин, готовых передать ей часть своего могущества, наоборот, мужчины искали у нее защиты. Замуж она вышла за Джорджо Сальерно — каморриста, пытавшегося помешать разговорившемуся Галассо, а потом связалась с членом клана Пука из Сант-Антимо. Эта семья, весьма влиятельная в прошлом и приближенная к Кутоло, получила особую известность после случая с Антонио Пукой, братом любовника Иммаколаты. У него в кармане нашли записную книжку, где упоминался Энцо Тортора — телеведущий, несправедливо обвиненный в связи с каморрой.
Когда Иммаколата достигла экономической и управленческой зрелости, клан Мочча находился в состоянии кризиса. Тюрьмы и желающие покаяться поставили под угрозу кропотливую работу донны Анны. Но Иммаколата сделала ставку на бетон, помимо того она руководила фабрикой керамических изделий в центре Афраголы. Эта бизнесвумен сделала все возможное, чтобы приблизиться к клану Казалези, держащему в своих руках все внутригосударственные и международные сделки, связанные со строительством. Следователи окружного управления Неаполя по борьбе с мафией выяснили, что Иммаколате Капоне было под силу вернуть семье Мочча утраченное лидерство в этой сфере. В ее распоряжении находилась фирма Motrer, специализирующаяся в купле-продаже земли на юге Италии и обладающая огромным влиянием. Согласно полученным сведениям, она придумала безотказную схему обогащения, заручившись согласием местного политика. Политик сообщал об имеющемся строительном подряде, предприниматель выигрывал тендер, а донна Иммаколата становилась субподрядчиком.