Тигран остановился.

— Маран, я очень тебя прошу, — сказал он тихо, — не усложняй мне задачу.

Маран отвел глаза и кивнул.

Подошел палевианин.

— Кто поедет? — спросил он.

— Те же, что вчера, — ответил Тигран.

— Самый Старший хотел видеть также его, — палец палевианина уперся в грудь Марана. Потом он заглянул Марану в глаза и вкрадчиво добавил: — Если ты не боишься.

У Марана было такое лицо, словно его ударили, он судорожно вздохнул, но смолчал. Дан вспомнил вчерашнее «Они сумели меня согнуть» и шагнул вперед.

— Шеф, — сказал он умоляюще. — шеф… Разрешите… — но Тигран жестом остановил его.

— Иди, — сказал он Марану и кивнул в сторону палевианского флайера. Дан кожей ощутил его гнев, не хуже любого эмпата.

Шеф сел рядом с Даном, Маран на переднее сидение, а палевианин устроился сзади. Когда дверца закрылась, Маран повернулся к Тиграну и одними губами сказал:

— Спасибо.

— Меня известили, — сказал Самый Старший торжественным голосом, — что земляне разобрали свои сооружения и готовятся к отлету. Надо ли понимать это так, что вы больше не собираетесь селиться здесь, вторгаться в жизнь нашего общества и нарушать покой нашего существования? Можем ли мы надеяться, что через год или два не прилетят новые корабли?

— Выслушай меня, Самый Старший, — заговорил Железный Тигран. — Кстати, самый старший кто? Правитель? Жрец? Хранитель?

— Скорее, хранитель, — ответил тот, чуть помедлив.

— Хранитель Общности? Или хранитель чувств. Ясно. Выслушай меня, хранитель, сегодня я буду говорить тебе только правду. Вы ведь умеете отличать правду от лжи, не так ли? Я догадываюсь, что вчерашнее ваше недоверие было обусловлено, помимо осведомленности о нашем не самом безупречном прошлом, еще и тем, что в наших словах присутствовала некоторая фальшь. Так вот. Там, на Земле, я тоже в каком-то роде хранитель. Хранитель жизни и свободы тех, кто со мной работает. Вы захватили моего человека, и я должен был вернуть его. Мы не собирались здесь селиться, вмешиваться в ваши дела, это была всего лишь военная хитрость, мы хотели выручить нашего товарища, больше ничего. Теперь мы улетаем и не вернемся, потому что земляне не хотят быть незванными гостями. Мы не посягаем на чужие территории, во Вселенной достаточно свободного места, и когда нам понадобится создать колонии, мы отыщем планеты, на которых не надо будет нарушать ничей покой. Нам от вас ничего не нужно. Может быть, наша первая экспедиция слишком назойливо искала общения с вами, это была ошибка. Но мы пришли с миром и открытым сердцем тогда, с миром мы пришли и теперь.

— Но не с открытым сердцем? — спросил Самый Старший.

— Я сказал, что не буду лгать. Нет. Мы пришли с обидой, может, со злобой, даже ненавистью, но сегодня этой ненависти уже нет. Мы поняли, что слишком отличаемся от вас. Наша раса не имеет способностей к эмпатии. Наша раса не испытывает тяги к слиянию. Наша раса это раса индивидуалистов, общности, которые мы создаем, — вовне, а не внутри, мы охраняем свое «я» от вмешательства так же, как вы охраняете вашу общность. Мы идем разными дорогами и будем идти и дальше каждый по своей. Это все.

— Сегодня вы знаете о нас гораздо больше, чем вчера, — сказал Самый Старший и повернулся к Марану. Некоторое время он смотрел на него изучающе, потом сказал: — Подойди сюда.

Маран молча поднялся и подошел к нему.

— Покажи мне свои руки.

Маран также молча протянул руки.

Старший оглядел их, склонив голову, потом поднял глаза.

— Болят?

— Нет, — сказал Маран.

— Не лги.

— Да, — сознался Маран неохотно.

Старший повернулся к одному из стоявших у стены палевиан с повязками. Тот, повинуясь немому приказанию, поспешно подошел. Старший взглядом указал ему на Марана, и тот вынул из складок своей одежды небольшой прибор. Дан почувствовал, что его захлестывает безумный страх, и тут же увидел, как Самый Старший с интересом повернул к нему голову. Маран даже не вздрогнул, когда палевианин приложил аппаратик к его правой руке, нажал на клавишу, другую, потом проделал ту же операцию с левой.

— Теперь все хорошо? — спросил Самый Старший.

Маран сжал и разжал пальцы и коротко ответил:

— Спасибо.

Старший усмехнулся.

— Гордец… Я пригласил тебя сюда для того лишь, чтобы попросить прощения за причиненные тебе неудобства, физические и душевные. Мы не желали тебе зла… А теперь и я скажу вам, земляне. У нас действительно разные дороги. Вы из нашей общности ничего почерпнуть не в состоянии в силу своей невосприимчивости. Может показаться, что мы могли бы использовать вас в качестве источника новых, неизведанных чувств, но это не так. Ваши страсти слишком сильны для нас, даже один на один. В общности они свели бы нас с ума. Даже мы, Старшие, чей дух закален, с трудом выносим всплески ваших чувств, для рядового члена общности это буря, которая может заставить его заболеть и даже потерять способность к слиянию, что для нас страшнейшая из трагедий. Потому мы запретили им с вами разговаривать. Возможно, мы тоже ошиблись. Возможно, нам следовало сказать вам прямо, что вы ищете не там и не то, что вам надо. Но мы знаем вас давно. Мы очень древний народ и узнали вас раньше, чем вы сами. Узнали, как расу, чрезвычайно агрессивную и опасную. Расу, которая не умеет вовремя остановиться, чтобы не погубить себя и других. Но сегодня я вслушиваюсь в вас и не слышу запаха ненависти. — Он снова повернулся к Марану, который почему-то не сел на место, а продолжал стоять в нескольких шагах от него. — Неистовство твоих страстей качает меня, как травинку на ветру. Но я ищу и не нахожу среди них желания отомстить. Это так?

— Так, — сказал Маран.

— Кто знает, может, даже эдуриты способны меняться.

Кто такие эдуриты, подумал Дан удивленно, покосился на шефа, на Марана, но оба были неподвижны.

— Перед тем, как мы расстанемся, я сделаю вам небольшой подарок, — сказал Самый Старший. Он подал знак, еще один из стоявших у стены палевиан приблизился к нему и почтительно подал что-то. Самый Старший поглядел по очереди на каждого из гостей и протянул то, что ему вручили, Марану. Маран молча взял предложенный ему предмет.

— Это укажет вам начало пути, по которому вам предстоит идти. Скорее всего, рано или поздно вы нашли бы его и сами, но с этим вам будет проще.

Дельфийский оракул, хмыкнул Дан, пытаясь разглядеть предмет в руке Марана, кажется коробочку. Что в ней может быть, наверно, очередной кристалл? Прежде чем он успел додумать эту, в сущности, пустую мысль, Маран сделал шаг вперед.

— Я полагаю, хранитель, — произнес он негромко, но твердо, — что мы уже ступили на этот путь. Я человек, но не с Земли.

Самый Старший снова оглядел его и сказал с усмешкой:

— Ваша раса поднялась на ступень выше. Твои предки такой быстротой мышления не отличались. Проводите их до корабля. Доброго пути.

— Что там такое? — спросил Патрик, когда все расселись, и Маран положил на стол крохотную пластмассовую коробочку.

— Кристалл, конечно, — сказал Железный Тигран. — Открывайте.

Маран открыл коробочку, но кристалл — а там действительно оказался кристалл — не заговорил.

— Может, это бомба? — пошутил Поэт.

— Я думаю, что это видеокристалл, — сказал Маран.

— Может, ты еще и сообщишь нам, что на нем записано? — спросил Патрик.

— Может, и сообщу.

— Ну?

— Стой, — вмешался Поэт. — Пари. Я ставлю на Марана. Спорим на бутылку коньяку.

— Где я тебе коньяк возьму? Еще б на шампанское…

— Патрик! — сказал Железный Тигран. — Что я слышу?

— Шеф, — отозвался тот умоляюще, — я был уверен, что мы увезем с собой Марана, а такое событие заслуживает того, чтобы обмыть его в шампанском.

— Шампанского я не пил, — сказал Поэт, — но пари принимаю.

— Какое пари? Нашел дурака! Маран, а ну выкладывай!

— Я могу и ошибиться.

— Давай, ошибайся.

— На кристалле записаны координаты, — сказал Маран. — Звезды, а может, и планеты.