Глава 17

Ударная волна настигла Сергея несколько минут спустя. Изначально зрелище было воистину страшным. В разреженной атмосфере Марса чудовищная сила взрыва подняла вверх тысячи тонн мельчайшего песка, и благодаря этому фронт приближения ударной волны был хорошо виден. Издалека песчаная стена выглядела внушительно, она надвигалась как цунами, казалось, от нее нет никакого спасения. Однако потихоньку избыточное давление падало, а сорванный с поверхности планеты песок не успевал за перемещающейся быстрее скорости звука ударной волной. Стена пыли и песка становилась все ниже и ниже. То, что дошло до Сергея, не было чем-то особенно страшным, сказывалось большое расстояние от эпицентра. Сергей лег за обломками корабля и почти ничего не почувствовал. Взметнулся вверх песок, парень почувствовал всем телом легкий толчок, но этим дело и ограничилось. Песок оседал медленно, и видимость вокруг места крушения восстановилась лишь через полчаса.

Там, где вдалеке находилась земная база, возвышался огромный гриб. В марсианской атмосфере он выглядел особенно толстым, с практически конусообразным многокилометровым основанием, закрывшим собой все земное поселение и его окрестности. Верхушка гриба на растущей вверх длинной тонкой «ноге» устремлялась все выше и выше, засасывая в себя мельчайшие частицы. Если бы дело происходило на Земле, Сергей бы оценил мощность бомбы в районе десяти-двенадцати мегатонн, но сколько их было реально, учитывая условия марсианской атмосферы, он сказать не мог. Скорее всего, раза в два меньше.

Смертельным для коммуникатора скафандра электромагнитный импульс не стал. Все-таки военная техника обладала повышенными характеристиками надежности и была рассчитана на подобные случаи. Умный приборчик через некоторое время перезагрузился, сам прошел отладочные тесты и принялся искать сеть, заодно продолжая передавать в эфир сообщение Сергея, как простая рация. Энергии в скафандре хватило бы на пару суток, тем более что внешняя температура способствовала ее экономному расходу — в районе экватора, где упала земная «девятка», было всего минус пятнадцать градусов по Цельсию. Идеальный режим для энергосбережения — можно совсем отключить систему охлаждения и по минимуму использовать нагрев. Другой проблемой был кислород. Однако и тут все обстояло не так уж плохо — воистину Марс далеко не худшая из планет. Скафандр обладал штатным регенератором кислорода из углекислого газа, чтобы часть выдыхаемого воздуха можно было использовать повторно. А поскольку марсианская атмосфера больше чем на девять десятых состоит из углекислого газа, материалом регенератор был обеспечен надолго.

Через полтора часа людей из разбившегося «Витязя» на поверхности Марса стало уже семеро. Ходовой отсек сумел покинуть Алексей вместе с двумя своими матросами — Витей Кононовым и Васей Полужейко. Четвертого члена экипажа, состоявшего в команде управления реактором, вынесли в бессознательном состоянии и оставили лежать поодаль от обломков. Помочь товарищу космонавты с разбившейся «девятки» ничем не могли — снимать скафандр было просто негде. Человек был жив, а медблок аварийного скафандра пытался ему помочь, используя свои невеликие возможности, но пока без видимого эффекта. Еще двое космонавтов сумели самостоятельно выбраться из отсека, расположенного впереди командирского. Вышел на связь Курт, он был жив и в общем-то в порядке, но оказался намертво заблокирован в носовом отсеке вместе со своими матросами. Та же ситуация произошла и с группами бортинженера Кудрявого и Сергея Доронина, которые не могли покинуть свои посты в разбившемся корабле. Впрочем, большой нужды в немедленном сборе всего экипажа не было. Раненым, если даже их удастся извлечь из разбитого корабля, помочь было никак нельзя, угрозы взрыва или радиационного заражения не было. Спасибо Алексею, который, после того как реактор вышел из строя, успел осуществить аварийные работы по остановке в нем всех процессов. Заглушенный, экстренно охлажденный и с рабочей зоной, залитой специальным, не пропускающим радиацию герметиком, реактор был теперь безопасен и бесполезен, как кусок камня. Так что оставалось только ждать спасателей.

На сигнал SOS ответили лишь часов через пять, когда на Марсе уже начиналась ночь. Небо стремительно меняло свой цвет с желто-оранжевого на темно-красный, почти черный. Затем неяркими, еле видимыми точками засветились звезды, а небо окончательно почернело, пройдя перед наступлением сплошной темноты стадию изумительного, насыщенного темно-фиолетового оттенка. Несмотря на обстоятельства, Сергей на минуту залюбовался марсианским закатом, так что чуть было не пропустил сигнал вызова.

— Бортовой номер НТД-31, ответьте! Подтвердите ваши координаты, — повторно произнес сухой металлический голос в коммуникаторе.

— Я НТД-31, — обрадованно отозвался Сергей. — Передаваемые мною координаты подтверждаю. Аварийная посадка, есть раненые. Прошу оказать срочную помощь.

— Подтвердите, ваш корабль имеет рисунок человека с древним оружием на нем?

— Да. Мой позывной — «Витязь», говорит капитан третьего ранга Кольчужин Сергей, — согласился офицер. «Как-то странно говорят спасатели», — промелькнуло в голове Сергея. «Нерусские, что ли, с плохо настроенным автопереводчиком?»

— Принято. Ожидайте помощь через час, всем оставаться на своих местах. Конец связи.

«Наверное, у спасателей из-за атомного удара в городе работы по горло, — решил для себя офицер. — Некогда им подолгу с каждым разговоры разговаривать. И то ладно, главное сейчас — вызволить из обломков своих ребят и уходить отсюда».

Но уже через полчаса сигнал вызова повторился снова.

— Сергей, это ты? Ломов говорит. — Офицер сразу узнал голос новоиспеченного генерала. — Мои ребята поймали твой сигнал. Ты сбит?

— Да. Упал километрах в семидесяти от Марса-Центрального. Есть раненые. Видел ядерную бомбардировку города.

— Плохо дело, — голос Ломова был мрачен. — Эридане накрыли такими же зарядами Марсошахтинск и Марс-научный. Остальные их ракеты мы сбили чуть ли не вручную, прямо с поверхности и, похоже, больше бомбить им нас нечем. Сейчас их флот висит на орбите, все, что от него осталось — от силы десяток кораблей. Зачем — не пойму.

— А наши?

— Две «девятки» каким-то чудом прорвались и ушли в гипер. Не думаю, что это были трусы, просто кончились все ракеты и заряды к лазерам. Остальные, как и ты, лежат обломками на поверхности или летают по частям на орбите по принципу «одна нога здесь — другая там». Сергей, над Марсом нет больше ни земного флота, ни орбитальных крепостей. Впрочем, это не надолго, меньше чем через сутки ждем лунную эскадру, она добьет нечисть, благо ее немного осталось. Ладно, не о том говорим. Сейчас высылаю одно отделение с транспортом — подберем тебя.

— Мои координаты вам спасатели скинули? — поинтересовался Сергей.

— Какие такие спасатели? Сейчас у них творится полный дурдом, людей не хватает катастрофически. Почти треть населения на Марсе попали под бомбардировку, ориентировочные потери в десятки тысяч. Нас тоже временно придали службе спасения, но у нас своя служба РЭБ на всякий случай эфир прощупывает. Скажи ей спасибо, что твой сигнал случайно поймали, а то сидел бы ты на обломках до морковкиного заговенья.

— Но я только что получил сигнал от спасательной службы. Обещали через полчаса меня забрать, — возразил Сергей.

— Не могло такого быть, — решительно ответил Ломов.

— Я что, врать буду?

— Ладно, сейчас уточню. Жди.

Вышедший вскоре на связь генерал был предельно серьезен:

— Сергей, это эридане. Мы их прохлопали, они вошли в атмосферу вне зоны ПВО над крупными поселениями. Летят к тебе, вжимаясь в рельеф, сбить их не можем. Я иду на выручку, держись.

«Держаться» было особо нечем. Стандартный ручной боевой лазер из спецконтейнера с двумя батареями да две плазменные гранаты — двухсотграммовые продолговатые пульки, способные выжечь дотла круг земли диаметром в десяток метров. Выстрелить ими из подствольника, учитывая низкую марсианскую гравитацию, можно было весьма далеко, но не прицельно. Экипажи космических кораблей воевать не должны, даже это оружие, входящее в аварийный комплект, воспринималось космонавтами скорее как дань традиции, чем как необходимость. А вот поди ж ты — понадобилось.