Снова рассматривает себя в зеркале, задумывается. Потом торопливо бежит к двери и закрывает ее на щеколду…

Лезет в сундучок и с самого дна его достает губную помаду.

Осторожно начинает подводить губы, но она не умеет это делать. Желая поправить неровности, делает губы все толще, толще… Критически рассматривает результаты. И тут раздается стук в дверь. Сашка в панике начинает стирать помаду, но не тут-то было — она оказывается несмываемой. Стук все сильнее. Сашка в отчаянии трет губы ладонью, рукавом, полотенцем, но проклятая краска только сильнее размазалась по лицу. А дверь все грохочет, и слышно, как там ругается Василиса:

— Сашка! Оглохла, что ль? Открывай!

Тогда Сашка, швырнув полотенце на спинку кровати, открывает дверь, бегом устремляется к кровати и ныряет под одеяло, закрывшись с головой.

Входит Василиса, подозрительно осматривается. Сердито ворчит:

— Все ноги поотбивала, пока достучалась… Неужто не слышно?

— Спала я, — отвечает Сашка из-под одеяла…

— Умаялась? Ну спи, спи, касатка, — успокоилась Василиса.

Она бесцельно походила по комнате, покосилась на кровать, вздохнула и, снедаемая каким-то зудом, заговорила опять:

— Слышь, что ль? Ты погоди спать-то… Что я тебе расскажу…

— Не мешай!.. — сердито ответила Сашка.

— Да ты послушай! — оживилась Василиса. Кино я смотрела. Уж такое чудное, такое чудное. Шапки у их агромадные, и каждый с левольвертом ходит… Сначала, значит, все пели под гитару, а потом ка-ак начали пулять друг в дружку. Стреляли, стреляли — умаялись. Опять стали петь. — Она в возбуждении присела к ней на кровать. — И еще бабенка там одна была. И тебе плясунья, и тебе певунья — словом, с бесовской косточкой баба! И вот случилось у ей любовь. С одним усатым…

Тут взгляд ее упал на полотенце со следами помады. Василиса схватила его, стала недоуменно рассматривать. Потом она заметила зеркало, оставленное на столе… Она подозрительно посмотрела на Сашку и… сдернула с нее одеяло.

— Ах, бесстыжая! — вскипела она, увидев ее лицо. — Что удумала, а? Девка ты, что ли?

— Ну ладно тебе. Я только попробовала! — виновато пробурчала Сашка.

— Я тебе попробую! Вот возьму голик да так отхожу… до смерти не захочешь! А ну, умывайся! Живо! — Она схватила веник и замахнулась на Сашку.

Сашка, не заставляя себя просить, вскочила и подбежала к рукомойнику…

— Ишь какую моду взяла — морду мазать! — бушевала Василиса. — Забыла, кто ты есть! Про тебя в газете писали! Ты теперь по струночке должна ходить, чтоб ни грязь, ни слово прилипнуть не могли… И думать не моги! Ах, идол тебя возьми…

Сашка, косясь на веник, торопливо намыливает лицо.

Новое правление колхоза окружено нарядным палисадничком.

Сашка сидела одна в кабинете и говорила по телефону:

— А станочка токарного у вас не найдется?.. Ну вот, зачем, зачем? В эртеесе-то за каждым пустяком не будешь в очереди стоять… Токарь-то найдется, к нам теперь всяких специальностей народ прибывает… А с директором завода ты не знаком? Может, они списывать старье какое будут, а нам бы и пригодилось… Пожалуйста, узнай, будь другом… А я бы тоже тебя как-нибудь отблагодарила… Что, что?.. Дурак! — фыркнула она вдруг и повесила трубку.

В дверь постучали, и тотчас же просунулась голова Виктора, зятя Лыкова.

— Что у тебя? — привычно спросила Сашка, разглядывая какие-то бумаги на столе.

— Я по личному, Александра Васильевна, — с непривычной застенчивостью сказал Виктор.

Сашка, несколько удивленная, подняла голову.

— Строиться мы с Веркой надумали, чтоб, значит, своим домом жить… Я в смысле помощи хотел узнать, как нам колхоз, не поможет?

Сашка нахмурилась.

— Колхоз помогает тем, кто нуждается в помощи, — вдовам, старикам. А у вас хозяйство, дай бог каждому! Не стыдно вам еще помощи просить?

— Да в том-то и дело, Александра Васильевна, — заторопился Виктор. — Егор Иваныч нам ни копейки на это не дает. А с Веркой вдвоем нам, пожалуй, не поднять сразу-то.

— А куда вам торопиться?

— Терпенья больше никакого нет жить там. Верка, уж на что, кажется, родная кровь, и то плачет. Или, говорит, давай отделяться, или на целину уедем. Она уж и с Иваном списалась. Он звал. А неохота уезжать. Чего же от добра добра, искать?

— Как там Иван-то живет? — задумчиво спросила Сашка. — Не женился?

— Как же, девочка уже родилась, Александрой назвали.

Сашка быстро глянула ему в лицо, но Виктор, видимо, говорил вполне просто и не помнил ничего об их связи. Сашка покачала задумчиво головой и словно забыла, что Виктор стоит и ждет ответа. Потом спохватилась.

— Ладно, стройтесь, придумаем чего-нибудь…

— Ну спасибо! — повеселел Виктор. — Нам ведь не так, чтоб уж очень. Сруб мы в Кисловке уже приглядели, уезжают там одни… Вот леска немного да железа на крышу. Ну там, машину, чтоб перевезти, да аванс, чтоб вперед немного денег получить…

Он бы охотно продолжал еще перечень, в чем ему нужна помощь колхоза, но тут в дверь просунулась Авдотья.

— А, Дуня! — обрадовалась Сашка. — Заходи, заходи, дело есть.

— Так, значит, я могу надеяться? — спросил Виктор, направляясь к дверям.

— Можешь, можешь.

Виктор вышел.

— Слушай, Дуня, не попробовать ли нам в этом году… — начала было Сашка.

— Не знаю! — отрезала Авдотья. — Ухожу я с фермы!

— Вот те раз! — растерялась Сашка. — Да что это с тобой? Обидел кто? Так ты скажи, я им…

— И ничего ты им не сделаешь! — запричитала вдруг Авдотья, чуть не плача. — Сама посуди, одна я такая-то на ферме осталась. Девки, почитай, все с десятью классами. А Зинка, стерва, как в техникум поступила, так каждый день страмить меня зачала: то аскорбин какой-то выдумает, то каротин, будь он неладен. А я, дура старая, и слов-то таких не знаю.

— Ax ты, господи! — заволновалась Сашка, сообразив, в чем дело. — Так ведь говорила я тебе: тянуться надо за молодыми, книжки читать. Ты прочла ту книжку, что я тебе выписала?

Авдотья сердито махнула рукой.

— Вот уж спасибочки! Удружила! Ты бы еще потолще книжку поискала. Да я как возьму ее в руки, как посмотрю — а буковки все такие ма-аленькие — неужто, думаю, до самого конца все читать? Так меня с перепугу-то в сон и бросит, — невесело посмеялась она сама над собой.

Сашка тоже невольно улыбнулась.

— Ты уж меня, Сашенька, по старой дружбе знаешь куда определи? В ясли!

На лице Сашки появилось замешательство, и от Авдотьи не укрылось это. Она тревожно посмотрела на Сашку.

— Что? Неужто обещала уже кому?

— Варваре, — виновато качнула головой Сашка.

— Ишь ты! — возмутилась Авдотья. — Это с какой же стати?

— Да так… Своих-то ребятишек не пришлось ей понянчить, — тихо ответила Сашка, — вот я и надумала: пусть хоть возле чужих утешится…

Авдотья опустила голову, словно признавая справедливость этого решения. Потом снова подняла ее.

— Что же ты, подруженька, про меня-то забыла? — с горьким упреком вырвалось у нее. — Я бы ведь тоже… понянчила бы… — И Сашка мгновенно почувствовала себя виноватой. Она бросилась к Авдотье, обняла ее и прижала ее голову к груди.

— Ну прости! Ладно уж… Не подеретесь ведь с Варварой? — попробовала она шуткой загладить свой промах.

— Поделимся, — светло улыбнулась Авдотья.

— Ну и слава богу! — облегченно вздохнула Сашка и тотчас же перешла на деловой тон. — А кого же на твое место?

— Зинку, кого ж еще? — развела Авдотья руками. — Такая грамотная стала, спасу нет! Уж она там всех заставит по струнке ходить!

Сашка согласно кивнула головой. В это время за окном послышались сигнал автомобиля и крики ребятишек. Сашка подошла к окну.

Это была автолавка. Через весь бок фургона шла яркая надпись красными буквами — «Книги».

Возле нее уже столпились люди. Две девушки рассматривали журнал мод. Какой-то старик заинтересовался «Полезными советами» и, водя корявым пальцем по строчкам, читал вслух: