— Ну вот, видите, оказывается, если действительно желаешь людям добра, всегда найдутся способы это сделать, — одобрительно посмотрел на Василису Данилов.
— Эхма! — вздохнула Сашка, — кабы денег тьма! Все бы одним разом сделали: детишкам — ясли, молодежи — клуб, старикам — радио провела бы. Пусть бы себе слушали.
— Ну вот, целая программа, — сказал Данилов, поднимаясь из-за стола.
— Куда вы? — спросила Сашка.
— Пора…
— Так быстро? — удивилась и огорчилась Сашка. — И поговорить-то толком не успели… А я еще стройку нашу хотела показать — скотный двор мы затеяли заново…
— Ну уж другой раз как-нибудь..
— Когда он теперь будет, другой-то раз? — наивно упрекнула его Сашка. — Через год?
— Нет-нет, раньше. Обязательно раньше, — засмеялся Данилов. — Даю честное слово…
…Они стояли у машины. Шофер уже завел мотор и включил фары.
— А может, все-таки останетесь? — настаивала Сашка. — Мужики на покосе нынче собирались рыбу ловить, накормили бы вас ушицей свежей, а?
Данилов удивился, потом вгляделся в ее умоляющее лицо и засмеялся:
— Вот ведь какой козырь вы напоследок оставили! — и обернулся к шоферу. — Миша, ты как насчет ушицы соображаешь?
— О, это дело!
— Скажи пожалуйста!.. Ну ладно, уговорили!
На берегу озера с засученными выше колен брюками, то и дело хлопая себя по икрам, отгоняя комаров, стоит Данилов. Рядом с ним Сашка.
Гуськов и Лыков тянут бредень вдоль берега.
— Давай заходи, заходи оттуда! — командует Лыков. — Пройдем еще эту заводинку.
Гуськов делает несколько шагов, погружается до подбородка и тотчас же спешит к Лыкову.
— Куда? Куда, дьявол! — орет Лыков. — Рыбу упустишь!
— Да там… глыбко!
— Держи бредень! Бредень держи! — сердится и Сашка.
— Да я ж… — Гуськов забулькал, вынырнул из воды и рванулся к берегу…
— Назад! — рассвирепел Лыков. — Убью!
— Хватит уж, выходите! — забеспокоился Данилов. — Все равно всю рыбу не переловите…
— Сейчас, сейчас… — бормочет Лыков. — Ну давай, заворачивай… Ну, ты?!
— Не могу! Дна не достаю!.. Опереться не обо что… — вперемешку с бульканьем отвечал Гуськов.
— А я говорю, тяни! — орет Лыков. — Тяни, дьявол те в душу!
— Ох, кто ж так ловит? А? Ведь вся же рыба уйдет! — волнуется Данилов и устремляется в воду на помощь. Сашка немедленно кинулась следом, боясь за него.
Кое-как они вытащили бредень на берег. Гуськов, в подштанниках запрыгал на одной ноге, выливая воду из уха.
— Ей-богу! Чуть не потоп! — жалуется он.
— Подумаешь! — ворчит Лыков, отходя за куст отжаться. — Небось не потоп. А потоп, баба твоя спасибо только сказала бы…
Данилов присел над бреднем, выбирая рыбу в ведерко. Сашка, закинув руки, поправляла рассыпавшиеся волосы. Мокрое платье плотно облегало ее статную фигуру. Данилов нечаянно глянул на нее и… не смог сразу отвести взгляд. Сашка застеснялась и торопливо стала поправлять юбку, плотно облегавшую ее ноги… А потом посмотрела на Данилова. Он поспешно снова склонился над бреднем. Сашка вздохнула, и лицо ее затуманилось…
Снова утро. Данилов и Сашка идут мимо строящегося коровника. Позади него видны наполовину выложенные стены другого здания.
— Ну, тут смотреть пока нечего, — замечает Сашка. — Стены только… Пойдемте, я вам старый двор покажу, как было.
— Сами строите? — поинтересовался Данилов.
— Куда там, сами… Мужиков, раз два — и обчелся… Артель наняли… Поспели бы к сроку — вот забота, — вздохнула Сашка.
Она ни разу не взглянула на Данилова, и у нее все такое же печальное и задумчивое лицо…
…Они подошли к старому двору. Заглянув в открытые ворота коровника, Сашка увидела там стоящего спиной к ним Серегина и Зинку. Они увлеченно беседовали о чем-то и даже не заметили их. Данилов хотел уже войти, но Сашка тронула его за рукав. Слабая улыбка появилась на ее лице.
— Постойте, Андрей Егорыч! Чего туда ходить? Стадо все равно в поле. А вот им мешать не надо… Пусть говорят, может, и договорятся до чего хорошего.
— А кто это?
— Агроном наш… Молоденький такой, мы все боимся, как бы не убежал он от нас… Вот надеемся, что Зинка подцепит его на крючок…
— А кто эта Зинка? — полюбопытствовал Данилов, невольно улыбнувшись.
— Девка что надо! Золотая девка… Вот погодите, может, еще звездочку будете ей вручать…
— Доярка?
— Первая! — с тихой гордостью за Зинку ответила Сашка. Данилов внимательно посмотрел на нее.
— Славный вы человек, Александра Васильевна… Знаете, что я вам скажу?!
Сашка с готовностью подняла на него глаза.
— В партию вам надо вступать! Да-да… Готов вам дать рекомендацию.
Как ни велико и почетно было это предложение — не таких слов ждала от него почему-то Сашка. Маленькая складочка залегла между ее бровями.
— Ну что ж… Если вы так считаете — я согласная… Только попозже… А то как бы не обмишуриться мне еще где-нибудь, как тогда с РТС…
— Ничего с вами не случится! — убежденно возразил Данилов. — Я в вас верю…
Она снова подняла на него глаза. А глаза у нее были большие, синие, и Данилов как-то загляделся в них, потом спохватился, покраснел и стал доставать часы…
— Да… Что ж… Как ни хорошо с вами, а надо ехать…
И вот снова они стоят у машины.
— Будете в городе, заходите… Помощь какая нужна будет… да и просто так, если… буду рад… всегда. И вообще. — Он спешил, путался в словах, его смущал и тревожил прямой и печальный взгляд Сашки, неотрывно глядящей ему в глаза.
— До свиданья!.. Желаю успехов… И не сомневаюсь в них!
Он подал Сашке руку. Сашка медленно протянула свою…
— Ой, руки-то у вас какие холодные! — попробовал пошутить он.
Сашка было открыла рот, словно хотела что-то сказать, вроде «зато сердце горячее», но какое-то чутье удержало ее от этой банальности, и она промолчала.
Данилов сел в машину. Помахал рукой. Машина стала разворачиваться. Сашка стояла неподвижно. Потом машина развернулась и двинулась по дороге. Сашка вышла на дорогу и долго смотрела ей вслед. И дождалась: Данилов оглянулся и снова помахал ей рукой. Сашка медленно подняла руку и слабо помахала в ответ.
Вечереет. Длинные тени пролегли по улице. Красное солнце плавится в каждом окне. Сашка медленно входит в село. Она идет откуда-то из леса.
У околицы на нее налетает Авдотья:
— Где ты была? Я тебя цельный день ищу, ищу!
— А что?
— Бабы просили меня повиниться за вчерашнее, — потупилась Авдотья. — Ты уж сделай милость, не серчай… Сегодня все как одна сено убрали… Уж так старались, так старались — все хотели, чтоб ты увидела.
— Дунь, пойдем, раскинь карты, а? — неожиданно попросила Сашка…
Авдотья страшно удивилась, вытаращила глаза, а потом обрадовалась.
— А что? Пойдем, пойдем. Давно уж не гадали…
…И вот сидят они у стола над раскинутыми картами, и Авдотья тянет нараспев:
— В голове у него хлопоты и обратно хлопоты… Казенный дом… известие и крестовая дама…
— А я какая? — спрашивает Сашка. Но на этот раз она слушает невнимательно и спрашивает рассеянно.
— А ты червонная.
— На сердце… Свой интерес, дорога… Почтенный король, и вот тебе, пожалуйста, червонная дама…
— На сердце? — слабо оживляется Сашка.
— На сердце…
Сашка несколько мгновений думает, потом безнадежно машет рукой и поднимается.
— Глупости! Врут все твои карты…
— А вот и не врут! Постой, не кончилось еще гадание.
— Да нет уж, спасибо, хватит!
— Ай, да кто же спасибо за гадание говорит! — сердится Авдотья, — Учила я тебя, учила!
— Ну прости, забыла, — отвечает Сашка и выходит.
Большая, светлая луна повисла над селом. Гаснут одно за другим окна в домах. Но не спит село. То в одном, то в другом конце его зазвенит песня, заиграет гармошка, раздастся отчаянный, но довольный девичий визг.