…Слава Пржевальского росла в России по мере поступления сведений о путешествии. Уже по дороге из Кяхты в Петербург Николай Михайлович стал получать поздравительные телеграммы. В ряде городов он вынужден был останавливаться и делать сообщения о путешествии. Так что в Петербург Пржевальский со своими помощниками прибыл лишь 7 января 1881 г. Их встречали представители Географического общества во главе с вице-председателем П. П. Семеновым, академики, писатели, журналисты словом, собралась толпа народа.

Вечером 14 января состоялось торжественное собрание членов Общества, где чествовали Н. М. Пржевальского. Во вступительной речи П. П. Семенов оценил заслуги Пржевальского и сообщил, что Географическое общество избрало его своим почетным членом. Встреченный овацией, Николай Михайлович рассказал о своем путешествии.

Н. М. Пржевальский был награжден орденом Св. Владимира 3-й степени, ему вдвое была увеличена пожизненная пенсия, Петербург и Смоленск избрали его почетным гражданином.

По ходатайству Николая Михайловича все члены экспедиции получили награды. Роборовский и Эклон были произведены в следующие чины, и каждому была назначена пожизненная пенсия.

Н. М. Пржевальский писал, что успех всех трех путешествий по Центральной Азии «обусловливался в весьма высокой степени смелостью, энергией и беззаветной преданностью своему делу моих спутников. Их не пугали ни страшные жары и бури пустыни, ни тысячеверстные переходы, ни громадные, уходящие за облака, горы Тибета, ни леденящие там холода… Отчужденные на целые годы от своей родины, от всего близкого и дорогого, среди многоразличных невзгод и опасностей, являвшихся непрерывной чередой, — мои спутники свято исполняли свой долг, никогда не падали духом и вели себя поистине героями. Пусть же эти немногие строки будут хотя слабым указанием на заслуги, оказанные русскими людьми делу науки, как равно и ничтожным выражением той глубокой признательности, которую я навсегда сохраню о своих бывших сотоварищах…»[39]

Нескончаем был поток поздравлений, знаков внимания и награждений со стороны и других русских и иностранных ученых обществ. Пржевальского избрали почетным доктором зоологии Московского университета, почетным членом Петербургского университета, Петербургского общества естествоиспытателей, Уральского общества естествознания и др. Слава его гремела и за границей. Венское, Венгерское, Итальянское и Дрезденское географические общества избрали его своим почетным членом. Королевское географическое общество в Лондоне прислало золотую медаль, которой Н. М. Пржевальский был награжден еще во время путешествия в 1879 г.

В обработке привезенных экспедицией Пржевальского коллекций принимали участие виднейшие русские ученые, в том числе академики К. И. Максимович и А. А. Штраух. Данные этих ученых Н. М. Пржевальский частично включил в свою книгу «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки», полностью же они публиковались в специальных выпусках, выходивших под общим названием «Научные результаты путешествий Н. М. Пржевальского по Центральной Азии».

Ботаническую коллекцию Пржевальский подарил Ботаническому саду, а зоологическую — Зоологическому музею Академии наук.

Выставка пользовалась большим успехом.

На озере Сапшо

Только в конце мая удалось Николаю Михайловичу вырваться из Петербурга в «Отрадное». Здесь он отдыхал от столичной суеты и приступил к составлению описания своего путешествия.

Жизнь в деревне протекала размеренно. Вставал Николай Михайлович в 7 утра, обливался холодной водой и после завтрака до 12 часов занимался. После обеда совершал прогулки, решал хозяйственные дела. В десять вечера обычно уже ложился спать. Однако «Отрадное» во многом потеряло для Пржевальского свою прежнюю привлекательность. Не стало самых близких людей — матери и дяди. Недалеко провели железную дорогу, началась усиленная рубка лесов, что распугало зверей и птиц. А Пржевальский не представлял себе жизни без охоты.

Многолюдье, грустные воспоминания, невозможность в часы отдыха отдаться любимой охоте сказывались и на работе над отчетом об экспедиции. Николай Михайлович решает покинуть «Отрадное» и обосноваться в тихом уголке, подальше от железной дороги, где ничто не мешало бы работе и была бы хорошая охота и рыбная ловля. Таким местом оказалось имение в сельце Слобода Поречского уезда Смоленской области, от которого Пржевальский пришел в полный восторг. Имение находилось в 85 км от железной дороги, в нем насчитывалось более двух тысяч десятин (2,2 тыс. га) земли и 700 десятин леса. В состав имения входили озеро Петраковское и восточная половина озера Сапшо (местные жители называли его Сопша) окружностью около 8 км. Протекали также две речки, из которых одна — Ельша — довольно большая, богатая рыбой и раками. В окрестностях на сотни верст простирались леса, преимущественно новые, где водились медведи, рыси, попадались лоси и кабаны, а главное, была масса пернатой дичи — рябчиков, тетеревов, глухарей.

Северо-запад Смоленщины, где расположена Слобода (с 1974 г. поселок городского типа Пржевальское Демидовского района Смоленской области), и поныне наименее заселенная и очень живописная ее часть. Сюда заходит Валдайская возвышенность, сильно всхолмленная, со множеством озер ледникового происхождения. Красивейшее из озер — Сапшо с шестью островами и холмистыми, поросшими лесом берегами. «Местность вообще гористая, сообщал Пржевальский Н. И. Толпыго, — сильно напоминающая Урал. Озеро Сапшо в гористых берегах, словно Байкал в миниатюре…»[40]

Этот озерно-лесной край и в наше время привлекает многих любителей природы; на берегу Сапшо возведено высокое здание санатория им. Н. М. Пржевальского.

Известный советский поэт Николай Рыленков, тоже уроженец Смоленщины, писал полушутя-полусерьезно: «Самым удивительным открытием Пржевальского я в глубине души считал открытие Слободы, озера Сапшо. Открытие необыкновенного в обыкновенном. Конечно… для того, чтобы сделать такое открытие, нужно тоже повидать свет».[41]

Приехав впервые в Слободу в 1964 г., Рыленков был буквально очарован прелестью ее окрестностей. «Все было до слез знакомо, — писал он, — и в то же время ново. Были подернутые туманно-золотистой дымкой полевые дали, накатанные дороги среди хлебов, плакучие березы с громоздкими аистиными гнездами на околицах деревень, синеющие на горизонте боры, а в борах, чуть ли не за каждым поворотом — озера. Озера, от самих названий которых веяло терпким духом срединной России: Глубокое, Круглое, Рытое, Стретное, Мутное, Чистик…

Кто хоть раз побывал на этих озерах, тот никогда не спутает их. Каждое из них отличается от другого не только по форме, но даже по цвету, вкусу и запаху воды. И до каждого из них рукой подать от слободской околицы, от самого живописного из всех здешних озер — Сапшо.

Когда мне открылось оно с высоты поросшего корабельными соснами берега, я только глубоко-глубоко вздохнул. Так сладко вдруг заныло сердце от какой-то изначальной свежести, от сходящихся над зыбью волн и снова расходящихся далей, от искристой синевы бездонного русского неба, от яркой зелени островов, где могучие деревья, казалось, вырастают прямо из воды».[42]

«Открыв» этот чудесный уголок Центральной России, Н. М. Пржевальский сразу же по приобретении имения в июне 1881 г. переехал туда. Вскоре он развел сад и посадил березовую рощу, вырыл пруд и напустил в него рыб. Здесь успешнее пошла и работа над книгой. Занимался он не в доме, а в расположенном в саду флигеле — «хатке», куда допускались только самые близкие друзья. Все лето в Слободе жили Роборовский и унтер-офицер Румянцев. С другими своими спутниками Николай Михайлович поддерживал оживленную переписку.