Партийно-советский актив, интеллигенция, хозяйственные работники аймака с большим интересом изучали историю революционного движения Бурятии, Иркутской губернии и Забайкальской области, так как Бурятия до революции не представляла собой единой административной и территориальной единицы: западная ее часть входила в состав Иркутской губернии, а восточная — Забайкалья.
При Аларском айкоме был создан консультационный пункт во главе с первым секретарем Аларского айкома Д. Д. Доржиевым и Председателем аймачного исполкома Я. Т. Похосоевым. Теперь агитаторы и пропагандисты получили методические разработка. Занятия проводились по темам: 1) возникновение и развитие социал-демократического движения на территории Бурятии. Февральская буржуазно-демократическая революция; 2) партия большевиков в борьбе за победу и упрочение Советской власти в Бурятии; 3) большевистские организации Бурятии в период иностранной военной интервенции и гражданской войны; 4) бурят-монгольская партийная организация в годы восстановления и начала социалистического переустройства народного хозяйства.
В августе 1928 г. по решению секретариата Бурят-Монгольского обкома ВКП(б) я был откомандирован па учебу в Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ), в Москву.
В поезде я познакомился с молодым якутом Михаилом Говоровым, который тоже ехал в Москву на учебу в КУТВ. Я считал, что неплохо разбираюсь в политических вопросах, но после бесед с Говоровым по различным проблемам политики, истории, культуры и искусства понял, что мои знания пока еще ничтожны, мне необходимо еще учиться и учиться.
Разговаривая с Михаилом, я даже выразил удивление, зачем ему ехать учиться, — он и так столько знает.
— В КУТВе, — объяснил он, — я хочу получить марксистско-ленинское образование, пополнить свои знания философии, а кроме того, познакомиться с достопримечательностями городов Москвы и Ленинграда, их памятниками истории, культуры, искусства и зодчества. Собираюсь немало времени уделить и архивам, музеям, библиотекам.
Общежитие КУТВа, куда меня устроили, находилось тогда на Тверской улице, в доме № 53. Я был принят в университет на основной сектор. Учились мы в четырехэтажном здании в Малом Путинковском переулке, где размещался учебный корпус КУТВа.
Коммунистический университет трудящихся Востока был подлинной кузницей кадров. Его организация началась с создания в 1920 г. при Университете им. Я. М. Свердлова трехмесячных курсов подготовки кадров для национальных областей. Но потребность в таких кадрах была настолько велика, что этой меры оказалось недостаточно.
В начале 1921 г. ЦК. РКП (б) принял решение об организации при Наркомате национальностей восточных курсов. 21 апреля 1921 г. Постановлением ВЦИК эти курсы были реорганизованы в Университет трудящихся Востока при Наркомнаце для подготовки политработников и советских работников из среды трудящихся разных национальностей. Преподавание должно было вестись на родных языках. Это было своеобразное учебное заведение, не обычный университет, а повышенного типа партийная школа, имеющая цель подготовить партийных работников для восточных окраин.
Уже в сентябре 1921 г. в университете было около 600 учащихся — представителей свыше пятидесяти национальностей.
История еще не знала подобного рода учебных заведений. Из тундры и тайги далекой Якутии, с гор Кавказа, из Средней Азии съехались представители народов, вчера еще угнетенных, а сегодня строителей новой жизни. Университет явился подлинным детищем Октября, конкретным воплощением в жизнь ленинской национальной политики.
Подготовка принятых в университет была самая разнообразная: от лиц с высшим образованием (их было только четыре человека) и до совсем неграмотных. Подавляющее большинство окончило лишь начальные школы (273 человека). Сначала был установлен семимесячный курс обучения. Задача сводилась к тому, чтобы в такой минимальный срок дать основы марксизма-ленинизма и подготовить людей для работы в партийных организациях и Советах депутатов трудящихся.
Сложность заключалась еще и в том, что почти не было преподавателей — членов партии, владеющих национальными языками.
Были созданы языковые секторы: горно-дагестанский, азербайджанский, фарсидский, интернациональный, тюркский. Весь остальной студенческий состав в зависимости от подготовки был включен в основной сектор — в лекторскую группу для подготовки руководителей кружков и в семинарскую группу, состоявшую из наиболее квалифицированных товарищей. За первый год работы университет окончило около тысячи человек.
До 1929 г. КУТВ работал как государственный университет. С 1929 г. он стал функционировать в системе общественной организации Научно-исследовательской ассоциации по изучению национальных и колониальных проблем.
Ко времени начала моей учебы в КУТВе он превратился в громадный учебный комбинат. На основном курсе был установлен трехгодичный срок обучения.
Учебный план университета включал в себя общеобразовательные дисциплины (родной и русский язык, география, физика, химия, биология, математика), социально-экономические дисциплины (история ВКП(б), древняя история, история средних веков, новая история, история колониальных и зависимых стран, история народов СССР, экономическая политика, политическая экономия, экономическая география, история Коминтерна, диамат, ленинизм), специальные предметы (курс Ближнего Востока, партийное строительство и Конституция СССР, текущая политика, военная подготовка) и агротехнические дисциплины.
В программы по социально-экономическим дисциплинам были включены проблемы, освещающие революционное движение в колониальных странах Востока и особенности строительства социализма в национальных республиках.
Важным звеном учебно-воспитательной работы являлась практика студентов на предприятиях как Москвы, так и национальных республик. На фабриках и заводах мы знакомились с методами работы партийных организаций и принимали непосредственное участие в их деятельности.
Дипломная работа писалась главным образом на темы, связанные с историей или экономикой своей республики.
В 1932 г. я окончил КУТВ и был направлен на работу в аппарат ЦК ВКП(б).
Грозные дни Великой Отечественной…
Накануне войны я работал старшим научным сотрудником Центрального антирелигиозного музея СССР.
Руководителем Союза воинствующих безбожников и Центрального антирелигиозного музея СССР был в то время Емельян Михайлович Ярославский{55}.
С глубокой признательностью вспоминаю о Емельяне Михайловиче. Мое знакомство с ним началось еще в те времена, когда я на общественных началах возглавлял совет Союза воинствующих безбожников Бурятии. Ярославский был человек большой души, талантливый воспитатель партийных кадров. Благодаря Ярославскому и другим профессиональным революционерам, находившимся до революции в Сибири, здесь выросла целая плеяда молодых революционеров, которые сыграли большую роль в борьбе за создание социал-демократической рабочей партии в период первой русской революции, в подготовке и проведении Великой Октябрьской социалистической революции.
Емельян Михайлович неоднократно выступал с лекциями в Коммунистическом университете трудящихся Востока, где я учился. С 1934 по 1937 г. я как член партколлегии Комиссии партийного контроля (КПК) при ЦК ВКП(б), а позднее ответственный секретарь КПК при ЦК ВКП(б) по Бурят-Монгольской АССР также работал под руководством Е. М. Ярославского.
В ноябре 1937 г. он направил меня на работу в Центральный антирелигиозный музей СССР, где я готовился к защите диссертации на тему «История распространения ламаизма в России».
Но тут подошел июнь 1941 года…
В середине июня 1941 г. меня вызвали в Реутовский райвоенкомат, где вручили предписание о выезде в Литву, в город Швенчёнис, для прохождения военной службы. Было лето, срок службы предполагался недолгий, поэтому и сборы были недолгими.