В голове всплыло слово «брокер».

– Вы работаете через какого-то брокера?

– Я и есть брокер.

– Разве такое возможно?

– Возможно, если иметь обе лицензии.

И вот что еще – он приехал из Москвы, он закончил МБДА МГИМО, и его зовут…

– Рикки, сколько я спал? – спросил Тимур Журавлев.

– Смотрите. На сегодняшний день вы владеете акциями дюжины самых надежных компаний на нью-йоркской фондовой бирже, на общую сумму примерно пятьдесят с половиной миллионов долларов. Должен сказать, что сам я получил, учитывая налоги, почти в три раза меньше! А ведь чтобы накопить для вас такие деньги, потребовалось семь лет тяжелой работы… Да, и сегодня 19 января 2001 года от рождества Христова. А теперь, раз уж мы настолько углубились в ваше прошлое, не пора ли нам решить, как вас зовут?

Этот гад с ножом… ведь он по-русски говорил. Откуда же он там взялся? «Он ждал там меня, – думал Тимур. – Меня – значит, Тимура Журавлева. Тимура Ильича. А это значит… Значит, что Тимур Ильич умер».

Тимур откашлялся:

– Скажем, Тимоти… Точно, Тимоти. Я думаю, Рикки, что меня определенно зовут Тимоти.

Кавасос широко улыбнулся:

– Привет, Тимоти! Рад знакомству. А как насчет фамилии?

Тимур на секунду задумался.

– Как насчет Крейна?

Часть V. Уолл-стрит

Глава 21

Тимур Журавлев – Тимоти Крейн – растянулся в шезлонге под жарким майским невадским солнцем и закрыл глаза. Все, что он узнал за последние месяцы, и особенно за последние дни, требовало осмысления – но это не значило, что надо отказаться от режима и от загара.

Никто поблизости не говорил по-русски – блондинка и ее лысый друг, похоже, отказались от идеи принимать солнечные ванны по утрам. Тимур вспомнил, как сам страдал от джет-лага – разницы часовых поясов – в свою первую ночь в Штатах, когда блуждал по пригородам Лос-Анджелеса, пока не встретил Ингу.

Эта встреча… она оказалась ключевым моментом всей истории. Попав по чистой случайности в городок Реседа и покинув его буквально за несколько часов до того, как это место стало эпицентром одного из крупнейших землетрясений последних лет, Тимур внес неожиданные изменения в планы людей, которые хотели от него избавиться.

Его должны были убить и ограбить в Лас-Вегасе, так? Если бы все шло по плану, то где-нибудь поблизости через несколько дней нашли бы его поясную сумку с документами. Таким образом, его личность была бы установлена, труп – репатриирован в Россию, так? Отец со своим больным сердцем, разумеется, недолго протянул бы после этого…

В конечном счете так и произошло. И полновластным владельцев всего имущества Журавлевых, включая немаленький бизнес Ильи Журавлева по дистрибуции компьютеров и оргтехники на территории нескольких стран бывшего СССР, стал Олег Подвирный, дядя Тимура по материнской линии, его единственный оставшийся родственник.

Подвирный! Чем больше Тимур думал о дяде, тем больше он кипел яростью. Конечно, Подвирный хотел забрать бизнес отца! И конечно, он придумал лучший способ сделать это – уничтожить Тимура! Подвирный полностью контролировал безопасность Тимура в Москве, но он был далеко не дурак. Подставляться и делать это в России – конечно, нет. Зато он устроил поездку племянника в США. Никто ведь не берет в отпуск личную охрану. И он мог бы сказать потом: «В России я полностью обеспечивал безопасность своего племянника, но за ее пределами – увы, был бессилен…».

За пределами России Подвирный оказался вполне дееспособен. В лице типа, похожего не то на Ланового, не то на Тихонова.

Но убийство остается убийством, и идеальных убийств не бывает. Мало ли что могло пойти наперекосяк. Да вот хотя бы декстрапозиция, о которой никто не знал – кроме отца, врачей и Ники.

Поэтому случайный визит Тимура в Реседу оказался большой удачей для Подвирного. 17 января 1994 года в 4:30 утра Реседа, где Тимур зарегистрировался на ночлег, стала эпицентром Нортриджском землетрясения. Когда выяснилось, что Тимур числится пропавшим без вести при стихийном бедствии, Подвирный, очевидно, решил, что это гораздо лучше, чем убийство с ограблением в Лас-Вегасе.

Даже сравнительно скудных познаний Тимура в гражданском праве хватало на то, чтобы понять – пропажа без вести при землетрясении создает очень достоверную презумпцию смерти. Причем, если на объявление умершим при обычных обстоятельствах требуется пять лет, то при обстоятельствах, прямо указывающих на смерть от несчастного случая, таких как стихийное бедствие – например, землетрясение – достаточно шести месяцев со дня наиболее вероятной даты смерти.

Это значит, что 17 июля 1994 года Тимур Журавлев был по российским законам признан умершим, с официальной датой смерти 17 января. На минуту он задумался – а вдруг на определение даты смерти влияет разница часовых поясов? Потом понял, что даже если и влияет, то половине пятого утра в Калифорнии соответствуют половине четвертого дня – того же дня – в Москве. Так что как ни крути, умер он семнадцатого января 94– го года. А семь лет и один день спустя воскрес Тимоти Крейном, скромным американским миллионером. Что дальше?

Может, объявить себя живым и вернуться в Россию? Попытаться получить в свое владение имущество, которое должно принадлежать ему по закону, как наследнику своего отца?

Узнав о том, что его сын пропал без вести при землетрясении, Журавлев-старший не прожил и двух дней. Это стало понятно из даты его смерти, которую Тимур выяснил на пятый день поисков через Интернет-кафе – Илья Журавлев умер 28 января 1994 года, в один день с артистом Андре Руером – последний, впрочем, был куда старше. Информации тех лет в русском Интернете было очень мало, очевидно, из-за почти полного отсутствия Интернета в России на тот момент.

Компьютерную корпорацию Журавлева полностью унаследовал Олег Подвирный. «Машину мою продал, небось. И весь свой автосервис. На фига ему теперь автосервис? А может, и не продал…» В любом случае, Тимур теперь – если он, конечно, Тимур, а не какой-то там Тимоти – имеет право на часть акций компании Подвирного, разве не так?

Бред сумасшедшего. Там же Россия. Подвирный, небось, не то что не является учредителем, но даже и не работает в российских юридических лицах, которые представляют «белую» часть его бизнеса – POP Electronics.

Кроме того, даже если бы в России и можно было проследить имущественно-наследственные связи людей и активов компаний, Тимур все равно не смог бы ничего отсудить у Подвирного. С точки зрения закона, текущие владельцы собственности являются ее «добросовестными приобретателями», а это значит, что даже обладая правами наследника и вернувшись «с того света», Тимур Журавлев не сможет получить назад ни рубля из своего имущества. Если не докажет причастность Подвирного к попытке собственного убийства. Что наверняка невозможно.

И на черта ему деньги Подвирного? У него что, мало денег? «Ты миллионер, – напомнил себе Тимур. – Ты стоишь полста лимонов. Ты до конца жизни можешь ничего не делать».

Да и делают ли ему честь подобные мысли? Подвирный – каин, братоубийца. «Не имущества его я хочу, – решил Тимур. – Я порвать его на части хочу, уничтожить». Но разве Подвирный ценил в жизни хоть что-нибудь так, как свой бизнес? Уничтожить бизнес Подвирного – значит, уничтожить Подвирного. Так то.

Надо отвлечься. В «Беглом присяжном» как раз назревала кульминация. Тимур перевернулся на живот, открыл книгу и положил ее перед собой.

Появился кофе. Они пили его, проглядывая данные по закрытию вчерашних торгов. В половине десятого Маркус перебрался поближе к своим наушникам и вперился в два монитора, стоявшие с краю его рабочего стола.

–  Торги открылись, — сказал он, весь в  ожидании.

Марли внимательно слушала, стараясь казаться спокойной. Она и Николас хотели быстро, в один прием, сорвать куш, а затем исчезнуть с деньгами на край света — куда-нибудь, где они еще не были. Она должна была выкупить 160 тысяч акций «Пинекс», чтобы тут же сбросить их.