Это место не имело с ним ничего общего. Выложенная из кирпича ограда. Бронзовая калитка. Лежащая плашмя большая черная плита. В плиту словно вросло надгробие, на котором вытравлено смутно знакомое фото и надпись:

ЖУРАВЛЕВ ТИМУР ИЛЬЯСОВИЧ

20.10.1971—17.1.1994

ЛЯ ИЛЛЯХУ ИЛЬ АЛЛА, МУХАММАД РАСУЛ АЛЛА!

«Не люблю, когда сначала фамилия. И символ веры мог бы изобразить арабскими письменами, раз уж взялся», – злобно подумал Тимур. – «При чем тут аллах? Я что, был правоверным мусульманином!?»

Дядя, прямо скажем, перегнул палку… Впрочем, при жизни он старался ничего не делать наполовину.

При жизни. «А я-то жив! Я жив!!!»

Тимур подошел ближе, достал из пакета пару белых гвоздик и, неловко перегнувшись через калитку, бросил цветы на черную плиту.

Теперь и его здесь ничто не держало.

Тимоти Крейн откашлялся, будто хотел что-то сказать, затем отвернулся от могилы незнакомого юноши и твердым шагом направился к воротам.

В прохладной машине его ждала миссис Вероника Крейн.