Первыми разрушителями машин были ноттингемские ткачи-чулочники. Искусные мастера, отдававшие долгие годы обучению своему мастерству, которое было для них наследственным, вдруг поняли, что их высокое мастерство уже не нужно. Начали открываться чулочные фабрики, хозяева которых использовали так называемую широкую раму, работа на которой не требовала высокой квалификации. На широких рамах вязались не целые изделия, полотна полуфабриката, которые затем кроились на части и сшивались по форме. Продукция была низкого качества, быстро рвалась по швам, но была дешева и прекрасно распродавалась на внутреннем рынке. Это привело к снижению оплаты труда ткачей-надомников за сорок лет в 8 раз.

Довольно долго выступления "разрушителей" были случайны и неорганизованны. Но вот весной 1811 года внутри этой стихии словно появилась какая-то тайная целеустремленная сила. В действиях разрушителей машин начинают четко проступать очертания мощной тайной организации, руководимой сильной личностью или группой смелых, решительных людей. Появился "король Лудд".

Одни историки полагают, что это имя разрушители машин позаимствовали у мифического правителя, жившего в Англии еще в доримскую эпоху. Другие считают, что своим названием движение обязано Неду Лудду, слабоумному пареньку. Нед работал на чулочной фабрике и однажды, обезумев от ежедневной 14-часовой работы, разбил чулочно-ткацкие рамы. Но, скорее всего, тот, кто придумал название, остроумно объединил оба эти варианта. А "Шервудский лес" и "Шервудский замок" — это, конечно же, намек на Робина Гуда, защитника бедных и обездоленных. Хотя луддиты действительно частенько местом своего сбора назначали Шервудский лес.

Они действовали по простой, но безотказной "партизанской схеме". Ночью тайно собирались где-нибудь на опушке леса, вооруженные ружьями, пиками и абордажными саблями. Врывались на заранее намеченную фабрику, ломали и сжигали станки и продукцию и моментально рассеивались. Объединенные отряды "подданных короля Лудда" достигали 300 и даже 500 человек.

Для разрушения станков они использовали тяжелый кузнечный молот, прозванный "Верзилой Энохом", потому что придумал его бристольский кузнец Энох Джеймс. От обычного молота эта кувалда отличалась тем, что одна ее сторона была выкована в виде призмы.

Многие луддитские послания были украшены изображением кувалды. Судя по всему, с тех пор и стал молот символом пролетарского гнева и классовой борьбы.

Очень скоро "партизанское движение" луддитов полностью парализовало промышленность графств Ноттингемшир, Йоркшир, Ланкашир. Небольшие мастерские и фабрики сворачивали производство, и только крупные предприятия еще как-то противостояли ремесленникам-партизанам.

Хозяева, подобно средневековым феодалам, когда-то отражавшим нападения взбунтовавшихся крестьян, превращали свои фабрики в крепости, вооружали приказчиков и мастеров, нанимали частную охрану. Один фабрикант даже установил на территории фабрики пушку, а другой приспособил на крыше фабричного здания хитроумное устройство для обливания злоумышленников серной кислотой.

Британское правительство направило в графства, охваченные движением луддитов, 2000 солдат. Вскоре их численность была удвоена. Одновременно были ужесточены законы против разрушителей машин. Если до 1811 года за умышленную порчу промышленного оборудования полагалась высылка в австралийские лагеря сроком до 14 лет, то теперь за это преступление карали смертной казнью.

Но о самой тайной организации по-прежнему ни властям, ни правительству ничего не было известно. Все попытки властей внедрить в организацию своих осведомителей или спровоцировать луддитов атаковать заранее подготовленные объекты-ловушки оставались бесплодными.

Известна печальная судьба ноттингемского приходского священника Эндрью Бартона, пытавшегося организовать среди своих прихожан осведомительную сеть с целью выявления луддитских вожаков. Получив письмо-предупреждение с требованием в недельный срок покинуть пределы графства, он проигнорировал его, и через месяц был обнаружен удавленным в собственной постели.

Многие луддиты попали в руки властей, были сосланы в Австралию или казнены, но ни один из них не выдал руководство своей организации. Во время боя между луддитами и правительственным воинским отрядом на одной из фабрик хозяин предложил медицинскую помощь и амнистию двум тяжело раненным луддитам в обмен на имена их лидеров, но они предпочли мучительную смерть предательству.

И вдруг в течение нескольких месяцев 1818–1819 годов луд-дитское движение резко пошло на убыль. Их ночные акции случались все реже и реже, становились все менее организованными, а вскоре прекратились совсем. Хотя рецидивы разрушения станков случались и в 20-е, и в 30-е годы, но носили они уже стихийный, неорганизованный характер и к "королю Лудду" отношения не имели.

Прошло почти два века, но "Двор короля Лудда" все так же сокрыт завесой тайны. О внутренней структуре его по-прежнему неизвестно ни-че-го. И это в то время, когда структуры, скажем, масонских лож или карбонарских вент, организаций гораздо более замкнутых, никакого секрета для историков не представляют. Даже о том, почему движение так внезапно прекратило существование, историки определенного мнения не имеют.

Некоторые исследователи склонны считать, что "Двор короля Лудда" был организацией, финансируемой разведкой Наполеона. Но никаких документальных подтверждений эта версия не получила ни в Англии, ни во Франции. Более того, луддиты весьма эффективно действовали еще три года после того, как власть во Франции сменилась, а Наполеон был сослан на остров Св. Елены.

Большего внимания заслуживает предположение, что организация луддитов подпитывалась самими хозяевами крупных текстильных предприятий, которые их руками подавили конкуренцию более мелких, но многочисленных производителей. Большим же предприятиям, получившим военную защиту от правительства, луддиты большого вреда нанести не могли. А в результате последние конкуренты крупных "текстильных баронов" — многочисленный слой ткачей-надомников — выпали из производственного процесса, превратившись либо в боевиков тайной армии, либо в австралийских ссыльнокаторжных.

Но вот в 20-х годах XX века случайно всплыли документы из личного архива некого Джорджа Лоуренса Кавердейла, ноттингемского торговца вином. Довольно обширная, но разрозненная переписка Кавердейла с самыми разными людьми, имена которых ничего не говорят историкам, пролила некоторый свет на "Двор короля Лудда".

Удалось выяснить, что Кавердейл родился около 1775 года в семье ноттингемского ткача-надомника. В юности сбежал из дома, поступил матросом на торговое судно и отправился в странствие по миру, затянувшееся почти на двадцать лет. За это время он успел послужить в английском военном флоте, с которого, судя по всему, дезертировал, поработать приказчиком у ямайского купца и посидеть в тюрьме. Но в Англию вернулся с деньгами. Купил в родном Ноттингеме большой дом, женился и открыл оптовую торговлю вином.

Из переписки Кавердейла выяснилось, что он тратил весьма значительные суммы на поддержку семей осужденных луддитов. Письма, адресованные ему разными людьми, среди которых было много деревенских священников, исполнены неясных намеков, некоторые написаны на странном жаргоне и с использованием условных буквенных обозначений и сокращений, непонятных современным исследователям. По ряду признаков можно предположить, что Кавердейл если и не возглавлял движение луддитов, то был одним из наиболее активных членов тайного комитета, руководившего организацией, и, вероятно, был хранителем казны "короля Лудда". Любопытно, что ноттингемский виноторговец был вхож в дома фабрикантов, предприятия которых были объектом нападений разрушителей машин. Так что он был в курсе всех контрмер, которые фабриканты предпринимали против "подданных короля Лудда". Стоит ли удивляться тому, что противникам никогда не удавалось заманить луддитов в ловушку?