После смерти рыцарь Гец стал героем многочисленных народных легенд. Причиной тому была его "железная рука", или "дьявольская перчатка", как называли ее современники. Молва утверждала, что Гец продал душу дьяволу в обмен на волшебную железную руку, которая сделала его непобедимым в бою. И что эта рука не просто протез, а некое живое существо, наделенное собственной волей. Говорили, что по ночам "железная рука" покидает своего хозяина и, подобно огромному пауку, отправляется путешествовать по окрестностям. Поутру же после этих ночных прогулок Гец частенько смывает со своего протеза запекшуюся кровь.
Некоторые легенды о "железной руке" Геца попали даже в официальные документы. В хрониках города Гента содержится история о том, как "железная рука" задушила пожилую супружескую чету в их собственном доме. Более того, современники утверждали, что и жизнь самого рыцаря была прервана "железной рукой" после того, как истек срок договора с дьяволом. Самого Берлихингена считали колдуном, и его слава как черного мага могла соперничать со славой доктора Фауста. Действительные же обстоятельства его смерти известны из переписки местного хорнбергского священника Иоганна Далерта с братом.
За несколько часов до кончины Берлихинген возвращался с прогулки верхом в сопровождении слуг. Около ворот замка им навстречу попался всадник, судя по одежде — зажиточный горожанин. Проезжая мимо, он поклонился рыцарю и сунул ему в руку какую-то записку. Прочитав ее, Гец побледнел и несколько минут не мог выговорить ни слова. Вернувшись в замок, он первым делом сжег записку и сказал своему секретарю Томазиусу Магеру, что утром они покинут замок. Все это сильно напоминало поспешное бегство.
Утром Берлихинген был найден в своей постели мертвым. Судя по всему, сердце восьмидесятилетнего старика не выдержало волнения от встречи с таинственным незнакомцем. Сразу после похорон хозяина из замка поспешно отбыл Матер.
Через несколько лет Матер объявился в Штутгарте, где стал средней руки менялой. Летом 1568 года его обнаружили в собственном доме мертвым. Рукоять четырехгранного, острого, как шило, стилета, извлеченного из груди убитого, украшали четыре буквы — S.S.G.G. Эти буквы свидетельствовали о том, что Матер убит во исполнение приговора фема — тайного вестфальского судилища.
Фемы, представлявшие собой систему тайной судебной организации, возникли в Вестфалии на рубеже XII–XIII веков, когда германские земли вступили в период наибольшей феодальной раздробленности. Власть германского императора мало что значила, и имперскую юрисдикцию узурпировали новые владетельные князья. Противодействуя этому, один из архиепископов Кельна возродил старую систему местных судов, выносивших приговоры от имени императора, придав ей форму тайной организации. Само название судилища происходит от древнегерманского слова "fem" — осуждение. Народ называл фемы вольным судом, а их членов — вольными судьями.
Сессии вольного суда проводились публично или тайно, приглашались только члены данного суда и судья (фрейграф), которому все безусловно подчинялись. Новые члены при вступлении в организацию давали клятву под страхом смерти хранить в тайне все, что касалось судопроизводства, и присягали в том, что будут руководствоваться только уставом суда. Им сообщали пароль, условные знаки организации и символ своей службы: веревку, кинжал с вырезанными на нем буквами S.S.G.G., которые означали: "Strick. Stien. Gras. Grein" ("Веревка. Камень. Трава. Страдание"). Историки по сей день ломают голову над тем, что означал этот маловразумительный девиз.
Осуждению вольным судом, согласно фемическому кодексу, хранящемуся в Дортмунде, не подлежали женщины, дети, иудеи, язычники, а также титулованное дворянство и представители духовенства. Но последних судить было можно, предварительно "разжаловав". Генеральный капитул тайного закрытого трибунала имперской палаты, заседавший в Дортмунде, мог лишить дворянина титула, а священника — сана. После чего их судили, как обычных граждан. Это было абсолютно незаконно с точки зрения официального законодательства, но случалось сплошь и рядом.
Суды принимали к сведению все преступления против христианской веры, Евангелия и десяти заповедей. Преследование возбуждалось на основании "дурной молвы", но на суде обвинитель был обязан представить семь свидетелей в подтверждение своей правдивости. Отметим, что позже инквизиционному трибуналу для обвинения требовалось всего лишь трое свидетелей. Обвиняемый вольным судом тоже мог предъявлять свидетелей в свою пользу и требовать очных ставок. Более того, он мог апеллировать к генеральному капитулу в Дортмунде. В суд обвиняемого вызывали тремя посланиями. На явку по каждому вызову отпускалось шесть недель. Если обвиняемый не являлся после третьего послания, его вина считалась бесспорной, и его судили заочно. Он объявлялся "осужденным фемом", имущество его передавалось наследникам, жена считалась вдовой, дети сиротами.
Фемическое правосудие предусматривало только два наказания — изгнание или смерть. Приговоренного к смерти немедленно вешали на ближайшем дереве, воткнув в ствол кинжал с четырьмя уже упомянутыми буквами. Если приговоренный оказывал сопротивление, его закалывали кинжалом, оставляя стилет в теле. Если приговоренному удавалось скрыться, вольные судьи были обязаны преследовать его всюду и как угодно долго. "В лесу, в поле, на дороге, в кабаке и в княжеском дворце" — так сказано в фемическом кодексе. Дела, рассматриваемые фемом, срока давности не имели, и, случалось, приговор вольного суда приводился в исполнение спустя десятилетия.
Возникнув как чисто вестфальское учреждение, фемы очень скоро распространились по всей территории Германской империи. Население фактически повсеместно поддерживало действия вольных судов. В условиях полной правовой анархии, когда основным принципом жизни стало: кто смел, тот и съел, — вольные суды стали единственной силой, способной защитить народ от насилия местных мелких и крупных деспотов.
Формально фемы существовали до XIX века. Последний фемический суд в Мюнстере был отменен в 1811 году французским законодательством во время наполеоновского завоевания.
Очевидно, что Гец фон Берлихинген и его секретарь стали объектами преследования вольного суда. Таинственный незнакомец, встреча с которым стала роковой для рыцаря Геца, судя по всему, был посланником фема, передавшим Берлихингену вызов в суд. О причинах преследования мы можем только гадать. Однако, учитывая, что Гец фон Берлихинген и его секретарь прожили жизнь весьма авантюрную и далекую от десяти заповедей, можно предположить, что у них на совести было много такого, что могло заинтересовать вольных судей.
Что же касается "железной руки" рыцаря Геца, то ныне она украшает одну из витрин музея в городе Эйсфельде, на ночные прогулки не ходит и никого не душит.
КОРОЛЬ ЛУДД И ЕГО КУВАЛДА
"…обращаем ваше внимание на то, что, если обстригальные рамы не будут разобраны до конца следующей недели, я пошлю одного из своих заместителей с отрядом по меньшей мере в 300 человек, чтобы их разбить… На случай же, если вы осмелитесь в них стрелять, им приказано убить вас". Адресат, получивший такое или подобное ему письмо за подписью "Король Лудд" и с обратным адресом — Шервудский лес или Шервудский замок, уже знал: гнев "подданных короля Лудда" не пустая угроза.
Хотя движение разрушителей машин охватило Англию в десятые годы XIX века, фактически война фабричному оборудованию была объявлена уже во второй половине XVIII века. В 1768 году толпа возмущенных ткачей разгромила в Блекберне мастерскую изобретателя прядильной машины Джеймса Харгривса. Та же участь постигла изобретателя чесальной машины для шерсти Ричарда Аркрайта. Разъяренная толпа ворвалась на его фабрику, переломала все оборудование и подожгла здание. Во время этого инцидента погибло два человека, многие получили ранения. В 1792 году манчестерские ткачи-надомники сожгли первую фабрику с силовыми установками Картрайта.