Не скажу, что новый дом был именно омерзителен – в русском языке есть множество менее резких синонимов, но определённое чувство дискомфорта я всё-таки испытывала. Я привыкла к земным архитектурным стандартам, и меня раздражало буквально всё, и неровные стены, и непропорционально низкие потолки, но больше всего – полное отсутствие всякой симметрии. В комнатах не было ни одного прямого угла, даже расположенные напротив друг друга стены почему-то визуально оказывались явно различной длины.

Никого не встретив по пути, я добралась до лестничной площадки, некоторое время размышляла, куда можно пойти дальше, наконец побрела по одному из коридорчиков, который был узким и тёмным, по обе стороны тянулись одинаковые двери. Одна из них оказалась полуоткрыта. Я не могла не заглянуть внутрь.

Комнату подготовили к ремонту. Обои со стен были аккуратно отодраны, паркет с полов снят, а посреди пустого помещения вровень над голой электрической лампочкой возвышалась стремянка.

Я прошла дальше по коридору, но все остальные двери оказались закрытыми. Я вернулась обратно к лестнице. На первом этаже слышались многочисленные голоса. Решив, что для первой вылазки впечатлений достаточно, я побрела к себе. Не особенно задумываясь, толкнула дверь, и только закрыв её, с ужасом поняла, что оказалась не в своей комнате.

Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что тут живут девушки или, по крайней мере, женщины – всюду царил порядок, на подоконнике жили разнокалиберные горшочки с комнатными цветами, а везде, куда не падал взгляд, были какие-то непонятные рюшечки, кружева,кашпо и крохотные плетёные коврики.

Среди всего этого я не сразу заметила владелицу апартаментов. Девушка лет семнадцати-восемнадцати полулежала на диване и читала толстенную книгу в солидной чёрной обложке. За обедом я эту девчонку не видела. Чёрные кудрявые волосы закрывали её лицо, поэтому сразу я не смогла разглядеть, симпатичная она или нет. Потом девушка подняла голову и с удивлением уставилась на меня. Мне сразу стало понятно, что до того универсального эталона, который лично я считаю красотой, ей далеко.

– Ты кто?

– Полина.

– Понятно, – вздохнула та. – А почему не стучишься?

– Я двери перепутала. Думала, это моя.

– Понятно, – снова повторила девушка. – Я тебя тут раньше не видела.

– Я Вас тоже.

Та подняла брови. Похоже, её удивило обращение на "Вы".

– Ты кого-нибудь из здешних знаешь?

– Тётю Анфису. Дядю… как там его…

– Томаса, – подсказала моя собеседница.

– Томаса, – кивнула я. – И ещё Мишутку… То есть, Мишеля.

– А, этого…

– Вас как зовут?

– Натали. Можно просто Наташа.

– А Вам как больше нравится?

– Просто – Ната… И вообще, – вскочила она со своего места, – хватит "выкать", это выглядит совершенно по-дурацки!

– А если я буду "тыкать" – это будет невежливо.

Поняв, что приглашения не дождусь, я сама прошла в глубину комнаты и уселась в первое попавшееся кресло.

– Слишком ты вежливая, как я погляжу.

– Это – норма взаимоотношений между людьми. Или ты что-то имеешь против?

Наташа вытаращилась на меня так, словно услышала что-то совсем уж несусветное.

– Норма… взаимоотношений…, – пробормотала она.

– Вот именно.

Пока девушка тужилась, пытаясь найти достойный ответ, я украдкой оглядывала её комнату. Некоторые вещи меня слегка удивили. К примеру, на трюмо с высоким зеркалом зачем-то стояли несколько подсвечников с оплывшыми свечами. Рядом с ними стояла небольшая картонная коробка, в которой с горочкой было насыпано нечто, по консистенции и по цвету напоминающее самую обычную землю.

Свечи – это понятно, может быть, тут часто выключают свет. Но зачем земля? Ага, понятно, для комнатных цветов.

Но на столике рядом с трюмо лежали ещё более необычные вещи, которые совсем уже не вписывались в интерьер среднестатистической девичьей светлицы – пучки с корешками каких-то растений, несколько камешков, похожих на морскую гальку, деревянный, потемневший от времени крест длиной сантиметров тридцать, пара головок чеснока и нечто, похожее на засушенную заячью лапку.

– Колдуешь помаленьку? – Сразу поняла я.

– Ага. Как ты догадалась?

– Я догадливая.

– А зачем?

– Чем тут ещё заниматься? Скука смертная. У тебя парень есть?

– Мне одиннадцать, – сказала я, на всякий случай состарив себя на год.

– Значит есть, – в меру своей испорченности поняла Наташа. – И как ты с ним?

Я пожала плечами.

– Вот, и у меня то же самое.

– Ты хочешь какого-то парня к себе наколдовать? – Поняла я.

– Не какого-то, а Владьку. И называется это не наколдовать, а заговор на любовь.

Девушка с громким звуком захлопнула книгу и отложила её в сторону. Я успела увидеть надлись на обложке "Практическая магия".

– А как другие относятся ко всему этому?

– Никак. Они ни во что не верят. А ты веришь?

– Не особенно.

– Хорошо, что ты не обманываешь. А то Катька, когда приехала, сразу врать начала, верю, мол, сама всем этим иногда занимаюсь, гороскопы читаю, а за спиной гадости рассказывает, думает, я не знаю… Хочешь погадаю?

– Ну, давай, – сразу же согласилась я. – А как?

– Как хочешь. Я по всякому умею. Самое простое – это по линиям руки. Сразу могу всё рассказать.

– Давай!

На всякий случай я украдкой вытерла ладони об костюм и протянула одну из них моей собеседнице.

– Правую, – сказала та. – На левой видно только прошлое. Или ты хочешь узнать, что было раньше?

Я не убрала руку.

– Мне и так это известно. А вот тебя проверить не помешало бы.

От моего тона Ната смутилась. Цепко схватив ладонь, она принялась внимательно рассматривать линии.

– Холм Венеры, – с глубоким удовлетворением в голосе сказала она. – Большой!

– И что?

– Значит ты влюбишься.

– Когда?

– Ну-у… Когда-нибудь.

– Само собой, – хмыкнула я, – куда же я денусь. Но ведь ты говорила, что по левой видно прошлое, а не будущее.

– Ах, да, – вспомнила девушка и тут же нашлась. – Ну, значит ты уже влюблялась.

– Я тебе минуту назад об этом говорила!

Ната снова суетливо уткнулась в мою ладонь.

– Линия жизни длинная, значит долго жить будешь.

– А я думала, что на левой ладони её нет, – бесхитростно удивилась я. – Тут ведь только прошлое? Или нет?

– Не совсем. Линия жизни – она такая… Универсальная…

– Тогда понятно.

– У тебя была несчастная любовь! – Вдруг брякнула доморощеная гадалка.

– С чего ты взяла? – Откровенно удивилась я.

– Но ведь была же? – Принялась допытываться Ната.

– Она и сейчас есть.

– Несчастная?

Я задумалась:

– Не знаю, что ты имеешь в виду. Я даже не уверена, что это любовь. Просто есть мальчишка, который мне понравился немножко больше, чем все остальные. Мы ещё не выясняли отношения, да и вряд ли до этого скоро дойдёт. А может и вообще не дойдёт… Это любовь?

– Как-то у тебя всё запутанно, – поскучнела девушка. – Даже не знаю… может и она, может и нет. Лучше я ещё ладонь почитаю!

– Читай.

– У тебя линия судьбы какая-то многослойная. Будто ты не одна живёшь, а тебя трое или четверо.

– Имеешь в виду, что я – параноик?

– Может быть. А может, ты просто, такая… двуличная… Точнее, многоличная. Всегда перед всеми притворяешься.

– Есть такое, – согласилась я, вызвав у Натки взрыв восторга.

– Во, видишь, я угадала!! – С новым энтузиазмом она снова принялась водить носом по моей ладони.

– Один раз ты сильно болела и даже, может быть, была в реанимации, – через минуту доложила она результаты очередных наблюдений

– С чего ты взяла?

– Видишь, тут линия жизни только начинается – и сразу прерывается. А потом продолжается снова.

– И что это значит?

– Когда ты была совсем маленькой, с тобой что-то случилось. Будто ты умерла ненадолго, а потом снова ожила.