Жалко Бориса Емельяновича – просто жуть. Единственный нормальный мужик во всей охране. Работает он здесь с тех незапамятных времён, когда меня ещё и в планах не было – больше чем все остальные вместе взятые. Дядя Боря единственный, кто помнит ещё мою маму. Именно ему так не хочется делать всякие гадости! Но что делать, если сам папа приказывает?

– Как дела, Полина Германовна?

– В порядке!

Я проскочила мимо дежурки, не смея поднять глаза: не нашла в себе смелости посмотреть в лицо человека, который по моей вине уже через пару часов потеряет не только свою должность старшего смены, но и вообще вылетит с работы. Когда с территории охраняемого объекта исчезает в неизвестном направлении дочка самого Сенатора – это вам не шутка.

Всё может закончиться более-менее нормально, если только мой папуля потом что-нибудь попытается сделать. Но даже в этом случае по шее огребут все, и старший смены, и его помощник, даже я сама, наверное, для комплекта. Печально, конечно, но что поделать.

Очутившись в своей комнате, я в первую очередь тщательно заперла дверь.

На всякий случай.

Я в который раз пробежала взглядом по обстановке. Меня всё не покидает стойкая уверенность, что я что-то забыла. Какую-то полезную мелочь, отсутствие которой может здорово испортить жизнь. Нет, вроде бы всё собрано. Ах, да, черепашка! Коробка стоит на самом краю кровати, ещё не хватало её забыть!

В глубине сознания мелькнула паническая мысль, что свою комнату я вижу в самый последний раз.

– Подумаем об этом завтра, – шепнула я. – Не помню, кто это говорил. Вроде кто-то из философов. Неплохая мантра для самоуспокоения…

"Ладно, и медитацией потом займёмся, если время будет. А сейчас пора начинать побег – время не ждёт" Пять минут одиннадцатого!

Впервые в жизни я пожалела, что неверующая. Тем проще – они перекрестятся – и благословение получено, чем бы они не собирались заняться. А тут остаётся лишь самой себе пожелать удачи и тупо надеяться на свою счастливую звезду.

Я забралась с ногами на подоконник (чего раньше ни за что бы себе не позволила), усевшись на корточки, вытянула перед собой руку с мобильником.

– Вверх! – Сказала я, внимательно глядя на угол дома, около которого росла раскидистая декоративная пальма, а про себя принялась считать:

"Один, два, три…" Добравшись до двенадцати, скомандовала:

– Влево и вверх! Стоп!!! – Взвизгнула я, когда край грава показался за ветвями. – Влево! Ещё немного влево! Стоп!!

Край грава чуть показался из-за края стены.

– Чудненько! – Под нос себе пробормотала я, и, свесившись с подоконника второго этажа, начала напряжённо следить за тяжёлой платформой грава. – Теперь вперёд! Снова – стоп! Вправо и вверх! Стоп! Немножечко прямо! – Я наклонила голову, оценивая создавшуюся обстановку – грав повис в полуметре от края окна. – Пониже и влево! Хорошо! Теперь опять вперёд! И сразу направо! Да стой же ты! Не так резко! Влево на сантиметр! Нет, на два! Всё, полная остановка!

Теперь грав завис вровень на уровне окна. Кряхтя от натуги, я подняла чемодан на подоконник, бросила его в грузовой отсек, с таким же трудом втащила наверх сумку. Колёсики оставили на нежном недавно выкрашенном подоконнике жирный грязный след. Ну и ладно! Не до эстетики.

Вот вроде бы и всё, первая часть плана реализована.

Только я собралась с облегчением перевести дыхание, как мобильник, лежащий на сиденье грава, утробно пискнул (так пищат все телефоны, когда у них заканчивается питание) – и перестал реагировать на команды.

Я ругнулась про себя. Эти суперсовременные технологии кого угодно в гроб загонят. Папуля рассказывал мне, что раньше были мобильники, хоть и большие (их носили в карманах), зато с автономным источником питания. Они не выключались, даже если пол-дня лежали на улице под проливным дождем. Нынешние мобильники – это тонюсенькие браслеты с крохотным монитором на внешнем ободке. Миниатюрнее некуда. Зато и питаются они от тепла человеческой руки. Стоит только снять такой браслетик с запястья – и уже через несколько минут он выключается. Сейчас я не учла, что этот телефон не одевали довольно долго – аккумулятор в нём был почти на нуле.

Хорошо ещё, что заряд иссяк именно сейчас, когда грав висит около окна, не раньше и не позже. В лучшем случае грав мог улететь неизвестно куда, в худшем – грохнуться посреди двора. В последнем случае про побег можно будет забыть, тогда бы служба безопасности во главе с дядей Борей подняла такую суматоху, что и чертям бы в аду тошно стало.

Я размышляла недолго – какая же я дочка своего папы, если не могу разрулить такие мелочи. Включила крохотный комнатный пищесинтезатор, которым почти не пользовалась – хватало большого, кухонного. Пальцы быстро отбарабанили на клавиатуре цифровой код 18-41-56. Пирожок с картошкой, если кто не помнит. А теперь, если завернуть его в самый обычный носовой платок, то и по диаметру, и по теплоте свёрток окажется неотличим от обычной человеческой руки (по крайней мере, для невзыскательных теплодатчиков телефона). Остаётся только защёлкнуть браслет мобильника на узелке – и дистанционное управление гравом снова начало работать. Куда там графу Монте-Кристо! Попробовал бы он убежать из собственного дома под бдительным наблюдением охраны с несколькими увесистыми единицами багажа, используя при этом пирожок и пару мобильных телефонов.

Спустить грав на землю всегда гораздо труднее, чем поднять его.

– Вправо! – Шепнула я в телефон. (Про себя посчитала: раз, два, три, четыре, пять) – Влево и вверх (Один-два, три) – Влево и вниз! – (Один) – Вверх! – (один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, девять на ниточке, девять на иголочке, девять просто так, десять) – Стоп!! Резко вниз! Полная остановка!!

Едва только стойки, по моим подсчётам, коснулись земли, я опрометью выскочила из своей комнаты и помчалась вниз по лестнице. Добравшись до первого этажа, резко затормозила, и диаметрально сменила манеру передвижения. Пришлось изобразить походку человека, который не совсем знает, куда идёт и стоит ли ему туда идти вообще.

Дядя Боря, ещё не закончивший завтракать, бросил в мою сторону быстрый взгляд. Я осталась в абсолютной уверенности, что он увидел все подробности, которые только можно увидеть, начиная от цвета моей шапки и заканчивая включенным мобильником в моей руке, и, конечно, автоматически отметил время моего ухода. Иначе и быть не могло; будь он разиней, не работал бы в службе охраны, тем более не занимал бы пост начальника.

– Борис Епифанович!

Тот поднял брови.

– Я к Варьке слетаю на часок?

Я специально сделала полувопросительную интонацию. Можно было бы не спрашивать, достаточно просто сообщить, но именно сейчас нужно сделать всё возможное, чтобы у дяди Бори было хорошее настроение.

– Хорошо. Только не задерживайся. Если что – сразу звони.

И снова оглядел меня быстрым цепким взглядом. Вечером, когда его будут допрашивать, вне всякого сомнения, каждую пуговичку на моей куртке припомнит. И – что главное – будет утверждать, что я покинула дом без всякого багажа. Именно поэтому за пределами планеты искать меня не будут ещё очень и очень долго. Кто додумается, что все свои сумки и чемоданы я в прямом смысле слова выкинула в окно? Хотя, с другой стороны, когда дверь моей комнаты всё-таки откроют, то отсутствие части моих личных вещей после беглого осмотра всё-таки обнаружится. Или нет?

Скорее второе, чем первое. Я крайне трепетно относилась к неприкосновенности своей комнаты. И хоть вчерашний ВРИО дяди Бори утверждал, что знает содержимое ящиков моего письменного стола, я не поверила ему ни на грош. Рыбок и черепашку, конечно, в моё отсутствие кто-то кормит, но если бы хоть раз за десять лет своей жизни я обнаружила, что в ящике где-то что-то лежит не так, то этот скандал запомнили бы надолго. Достаточно и того, что жить приходится в условиях тотального контроля.

Я сделала ещё более скучающее лицо и проскользнула на улицу.