— Я слушаю, — немного погодя сказал Зевс. — Я слушаю, — повторил он, поскольку оба молчали, — я слушаю!

Глупый смех Кратоса.

И снова молчание.

Зевс помахивал топором.

— Не пойму, чего ты желаешь, хозяин, — неуверенно сказал Бия. Никогда еще повелитель с ними так не разговаривал. Неужели ему что-то известно об их встрече с Атлантом?

Зевс встал, срезал несколько вьющихся растений, бросил их Кратосу и сел опять на место.

— Вот, — сказал он, — вот, немой Кратос, возьми это и свяжи своего брата.

Кратос связал Бии руки за спиной, потом связал ему ноги у щиколоток и в коленях, и Бия все это молча стерпел.

«Если бы я только знал, что знает Зевс», — думал он, пока Кратос его вязал, а Кратос в это время думал примерно то же, только белее смутно, и мысли его выражались не словами, а страхами. Зевс молчал. «Знает он или не знает о нашем разговоре с отцом Атлантом? — в растерянности спрашивал себя Бия, пока веревка опутывала его ноги. — О его усилиях пробудить титанов? О данных нам поручениях? А если что и знает, то что именно?»

Зевс молчал.

Кратос так туго затянул узлы, что веревка затрещала. Его брат не мог теперь шевельнуть ни ногой, ни рукой.

«Во всяком случае, я должен разыгрывать из себя невинного», — подумал Бия, но тут Зевс щелкнул пальцами, и Кратос толкнул брата.

Бия упал в кусты.

Зевс сделал знак, и Кратос подкатил связанного к гнейсовой глыбе. В таком положении Бия не мог видеть лицо сидящего Зевса, он видел только ноги до колен, а они были так же неподвижны, как самый камень. Но вот в вышине над ним раздался голос его господина, и Бия испугался, хотя господин его говорил ласково, как никогда.

— Ударь своего брата по лицу, добрый Кратос, — проговорил Зевс совсем тихо, и Бия решил, что Кратос ударит только для виду. Однако Зевс прибавил: — Ударь как следует!

И Кратос ударил изо всех сил, а потом по велению властелина стал еще топтать ногами лицо и тело брата. После чего развязанный Бия проделал то же самое над Кратосом, ибо теперь вязал он, и Зевсу не надо было призывать его бить изо всех сил. Бия бил и топтал Кратоса так, будто перед ним лежал не брат его, а сам Зевс.

— Довольно, — сказал наконец властелин и велел обоим стать перед ним на колени.

На головах у них вздулись шишки, а на плечах и на бедрах красовались зеленоватые синяки. Одно вздутие походило на мухомор, другое на еловую шишку. Боги возликовали бы, увидев ненавистных соглядатаев в таком состоянии.

Даже звери ухмылялись, а умные сойки надрывали горло, распространяя новость по всему лесу. «Драть! Драть! — кричали они. — Прекрасно! Прекрасно! Знатно выдрали дрянного Кратоса!»

На их односложном языке это звучало так: «Дра, дра! Пра, кра! Пра, дра, зна, кра!»

— Бить, бить, бить! — усердствовал рябинник.

— И Бию, и Бию, и Бию! — требовал канюк.

— Колоти, колоти, колоти, колоти! — призывал маленький травничек.

Кратос скулил, Бия тяжело сопел.

— Пусть это будет вам уроком, — изрек Зевс. Он говорил по-прежнему совсем тихо и ласково. — Думаете, я не знаю о ваших кознях! Не знаю, с кем вы шушукаетесь? Думаете, вы можете меня провести? Вы вправду так думаете? Отвечайте!

В действительности Зевс почти ничего не знал, а уж о разговоре Атланта с сыновьями не знал и подавно. Он только из необдуманного обращения Геры к Гефесту понял, что строятся козни с целью свергнуть его с престола, и если благодаря удачному вскрытию черепа стало очевидно, что Гера пока не преуспела в своих планах, все же некоторые шаги явно были сделаны. Если же Гера искала союзников, то не так уж далека от истины была мысль, что его сестра и супруга подступалась и к паре его помощников. Существовало только два пути: либо эти двое что-то знают о планах Геры, и тогда сейчас представляется удобнейший случай их уличить, либо они не знают ничего, значит, можно им доказать, что они никуда не годны, и своей великодушной снисходительностью завоевать еще большую их преданность. Братья как-то упустили, что Зевс не предъявил им ни одной улики, а говорил только вообще. Они считали, что он разоблачил их как сторонников Атланта, и потеряли голову от страха.

Ни один из них не думал о Гере.

— Отвечайте! — крикнул Зевс — теперь он кричал. — Отвечайте! Я жду до тех пор, пока трижды не прокричит сойка!

— Драть! — восторженно возопил трескучий голосок с верхушки пинии. Сойка решила, что битье начинается снова, и, не помня себя от волнения, пустилась в соседний лес, чтобы растрещать новость по всем верхушкам. Ее белые хвостовые перышки мерцали в темной зелени деревьев. — Драть! — кричала она в упоении, и из чащи леса еще дважды донеслось: «Драть! Драть!»

Зевс стал подниматься.

— Прости нашего отца, благородный властелин! — воскликнул Бия и упал Зевсу в ноги. — Его привела сюда тоска по сыновьям. Он хотел только еще раз свидеться с нами и потому явился в верхний мир.

— Атлант? — ошеломленно спросил Зевс. В его вопросе звучало такое искреннее изумление, что даже немой Кратос понял: Зевс ничего не знал об их разговоре с отцом. Неловким кряхтеньем хотел он предупредить Бию, но это было излишне. И Бия тотчас увидел неосведомленность того, кто разыгрывал из себя всеведущего владыку. Теперь он готов был сам наставить себе синяков за то, что попался Зевсу на удочку и выдал отца.

— Да, да, я знаю, Атлант, — повторил Зевс с напускным равнодушием.

«Ничего ты не знаешь», — в ярости думал Бия, и Кратос думал примерно то же, только более смутно, и мысль его выражалась не словами, а злорадством.

— Как удалось ему пройти мимо Аида? — спросил Зевс.

— Твой высокородный брат Аид находился в это время у твоего высокородного брата Посейдона, — отвечал Бия.

— Знаю, — молвил Зевс, для которого это сообщение было новостью, — а кто там был еще?

— Твоя сестра Гера, наша высокочтимая госпожа, — сказал Бия.

— А еще кто?

— Больше никто.

Вдали шумело море.

«Вот я и поймал тебя, Гера, вот я тебя и поймал!» — с торжеством думал Зевс. Она все-таки дальше зашла в осуществлении своих планов, чем он предполагал. Что Атлант плел интриги, его не тревожило. Он знал: титаны ведут себя спокойно, а с одним их предводителем он справится. Расследовать это дело когда-нибудь, конечно, придется, но это терпит.

— Расскажите про Геру, — потребовал Зевс.

Бия проследил в уме ход мыслей Зевса. Теперь он точно знал, что хочет услышать его господин, и передал ему все несдержанные и злобные речи, какие Гера когда-либо вела о своем брате. Он поведал Зевсу все пересуды и сплетни, и если какое-нибудь из Гериных выражений казалось ему недостаточно крепким, то он прибавлял и подправлял, сколько ему было нужно. Других богов он не щадил тоже. Закончив свой рассказ, он опять обхватил ноги повелителя, прижался к ним лбом и еще раз взмолился:

— Прости нашего отца, о благородный! Он не хотел гневить тебя. Его погнала сюда тоска.

Зевс размышлял. Слуги его оказались все же усердней, чем он полагал, и, очевидно, на самом деле желали быть ему полезными. То, что Атлант искал с ними связи, было понятно, понятно было и то, что они пытались его выгородить. В конечном счете и то и другое было даже хорошо, ибо благодаря этому промаху они оказались у него в руках. Теперь он в любой момент может этим воспользоваться, чтобы вновь обвинить их и даже наказать. Поэтому он счел уместным еще на некоторое время оставить их в неведении и притворился, будто никак не может принять решение. Он думал, что они будут терзаться страхами, а Бия разгадал его намерение и нарочно делал вид, что боится. Боялся он только одного: что Кратос захохочет, но его брат превозмог себя.

— Это серьезное упущение с вашей стороны, что вы сразу не донесли мне о подобном происшествии, — изрек наконец Зевс, — но я еще раз прощаю вас и вашего отца. Покамест довольно того наказания, которое вы претерпели. Однако впредь вы будете передавать мне каждое слово, какое произнесет против меня кто-нибудь из богов или титанов, даже кто-нибудь из животных. Каждое слово, ах, да что я говорю, каждый взгляд, каждый жест, даже каждую мысль. Да, да, каждую мысль, нечего так глупо на меня таращиться! Разве вы не знаете, что можно увидеть даже мысли? Они выказывают себя в уголках глаз, на губах и между бровями, и призвук их слышится в смехе, а также в молчании. Посему раскройте глаза и навострите уши, не то вам навеки будет уготовано место вон там, внизу, — вы знаете, что я имею в виду! Вы меня поняли?