Да, он мне помог.

Но он не хотел этого. Он собирался сбить меня с ног, задавить и, может быть, еще пару раз проехаться по мне. Но это если бы он на меня нападал.

Ну а теперь человек — летучая мышь сам атаковал его.

Что ему оставалось делать?

Естественно, защищаться.

Он быстро нажал на тормоз. Это мало помогло. Но для меня все-таки оказалось полезным. Шины автомобиля завизжали по асфальту, я интуитивно крепко вцепился в капот машины, а потом оттолкнулся от него, стараясь спастись от верной смерти.

Я сделал настоящий цирковой трюк в воздухе и плюхнулся на крышу «империала». Совсем не так, как Нижинский. И не так, как те ребята-гимнасты. А как мешок с цементом. Это вместо того, чтобы быть раздавленным передком «империала» и его хромированным бампером. Я упал на крышу, подскочил и съехал по ней. И «империал» выскользнул из-под меня.

А я грохнулся на асфальт. Мне показалось, что я приземлился одновременно плечами, задницей и головой. Я упал сразу на всю свою анатомию, и это было совсем не здорово.

Но все же я остался живым, хотя и был весь в синяках. С одной руки и правого уха была содрана кажа, растянуты мускулы бедра. И ощущалась острая боль, как бы это поделикатнее выразиться, в попе.

И все-таки мне повезло.

Лупоглазый даже не попытался подать машину назад, чтобы задавить меня. Он понимал, что с него хватит. Есть время для борьбы, и есть время для побега. А он достаточно боролся сегодня.

Я некоторое время посидел посередине улицы, потому что мне надо было прийти в себя. Время, чтобы обрести способность подняться. Мне удалось сделать это только со второй попытки. Потом я отыскал свой пистолет. А уж после заковылял к своей квартире.

Хорошо, что я не посидел там, на дороге, еще немного времени. Тот тип на полу начал понемногу дергаться. Повсюду валялось битое стекло. Это все, что осталось от моего проекта самостоятельно вставить зеркало.

Шерри нигде не было видно.

Я прохромал в спальню.

Она была там, стояла у окна, но спиной к нему.

— Шерри, все о'кей. Можете выходить к нам, в гостиную. Девушка молча упала в обморок.

И застала меня врасплох. Так озадачила. Как я уже говорил, нельзя все предусмотреть. Может быть, возня с ней потребует некоторого времени. Поэтому я вернулся в гостиную и еще раз стукнул Пита по затылку. А может быть, это был вовсе не Пит. Но какая разница: кто бы он ни был, он все равно перестал дергаться.

И я приступил к делу. Это не заняло много времени. Но мне сейчас было не до шуток, как и вообще в эту ночь. Я отыскал бренди, сделал сам хороший глоток, налил на два пальца в стакан и понес в спальню.

Шерри все еще без чувств лежала на полу. Я поднял ее и положил на кровать. Это оказалось не так уж легко.

Потом посмотрел на нее. Блондинка была великолепна. Абсолютно великолепна. Пленительная Шерри у меня в кровати. Наконец-то. А я стоял рядом со стаканом бренди. В комнате царил полумрак, как при горящей свече. Неплохо, да?

Я посмотрел на себя в разбитое зеркало. Да, я попортил свой гардероб. Впрочем, и себя тоже.

Шерри шевельнулась и вздохнула.

Я присел на край кровати рядом с ней.

Когда ее веки, затрепетав, открылись, я сказал:

— Привет. Расслабьтесь. Как насчет спиртного? Это подбодрит вас. Здесь немного бренди.

Я старался вести себя скромно. Но ведь, может, я спас ей жизнь. И свою тоже. А также захватил зловредного киллера. «Нечего наводить тень, надо играть в открытую», — подумал я.

Она ничего не ответила, села, немного поморгала и глубоко вздохнула. Потом подняла на меня голубые глаза, и ее лицо смягчилось. Я не был до конца уверен, но мне показалось, что на ее губах появилась легкая улыбка.

— Но, Шелл, — проговорила она. — Я не люблю бренди.

Глава 18

Шерри и на самом деле еле заметно улыбнулась. И даже выпила вторую порцию бренди. Для такой девушки это было уже что-то. Гораздо большее, чем просто встретиться взглядами.

Я спросил:

— Хотите еще бренди, Шерри? Он не такой уж плохой. Это шерри-бренди…

— Он просто ужасен, — скривилась она.

— Да, пожалуй, и я так думаю. Просто я ударился головой.

— Бедненький.

— Сочувствие. Вот это мне нравится. Такая трогательная озабоченность…

— О, хватит. Вы живы…

Ее настроение вдруг испортилось. Голос прервался. Плечи затряслись, она прижала руки к лицу и горестно зарыдала. Зарыдала, заглушая жалобные звуки прижатыми к лицу ладонями.

Я обнял ее и притянул к себе. Понемногу девушка успокоилась и подняла голову. На ее щеках блестели слезы, и тушь с ресниц расплылась под глазами.

— О, Шелл, — проговорила она новым, совсем другим голосом. — Я слышала выстрелы и ждала, когда вы окликнете меня. Мне показалось, что прошла целая вечность. Я так испугалась… я думала…

Ее губы были так близко от моих. Потом еще ближе, потом…

Раньше мне казалось, что целовать Шерри легко и забавно. Но я не догадывался, что, когда это случится, от забавы не останется и следа. Каким может быть поцелуй или, по крайней мере, каким он нам представляется, почему он так много для нас значит? Это что-то гораздо большее, чем просто касание губ. Я не понимал, что со мной происходит. Почему это так замечательно. Так прекрасно, когда губы сливаются, голова мужчины начинает идти кругом и он переносится в какое-то другое измерение…

Должно было случиться что-то в этом роде.

Что-то в этом роде…

Наши губы встретились и уже через пару секунд слились и повели такой разговор, который не придумал бы и сам Казанова. Разговор, который пробуждал дремавшее до сих пор желание, диалог, который обычно ведут в спальне горячим, приглушенным шепотом. Это даже не было поцелуем. Наши губы будто занимались любовью между белыми простынями при свечах. Это был аромат секса, зов крови. Я ощущал вкус рта и губ, ее слез и языка. А может быть, и сердца. Действовали все пять чувств, все чувства… Вот это и было другое измерение, как я догадывался. Если для этого есть лучшее название, то это не так важно. Это длилось половину вечности, но кончилось сразу же, как только началось.

Прошептав несколько слов, Шерри снова стала прежней, такой, как всегда.

— Ну, теперь вы понимаете, почему я не хотела больше бренди? — томно проговорила она.

— У меня есть джин и вермут, — тут же предложила я. — Что вы предпочитаете?

— Их лучше пить вместе, — подумав, сказала она. — Только побольше джина.

— Боюсь, у нас нет времени для экспериментов — даже если мы придумаем что-то очень хорошее. Там… там человек в гостиной, — вспомнил я.

— Он…

— Нет, не мертвый. Просто без сознания, от страшной головной боли.

Я встал, и Шерри поднялась с кровати.

— Шелл, я все видела, что было, я имею в виду, там, на улице, — тихо призналась она. — Смотрела в окно. Я думала, что вас убьют.

— Я и сам так думал. На самом деле, на что еще я мог рассчитывать.

— Вы — замечательный мужчина, — еще тише сказала она.

Я не нашелся что на это ответить и пробормотал:

— Да нет, просто я вежливый человек.

Когда мы прошли в гостиную, у Шерри вырвался возглас удивления.

Я говорил, что в гостиной лежит человек. Но я догадываюсь, что она не ожидала увидеть там груду стекла и кровь на затылке этого мужчины. А кровь всегда идет, если сильно ударить, да еще два раза. И, кроме того, одно дело говорить об этом, а совсем другое — увидеть своими глазами.

— Это… это совсем не так, как в кино, верно? — пробормотала она.

— Совсем не так. Но у нас тут свои чудовища.

Я ногой перевернул бесчувственного парня на спину.

Взгляд Шерри сказал мне все, что я хотел. И тем не менее она воскликнула:

— Это тот самый человек, которого я видела утром!

— Да, и он вас видел. Вот и охотился за вами, еще в отеле. Я понимаю, что ему нужны мы оба, но я удивлен, что он не попытался расправиться с вами там.