Я мог бы оказаться в глупом положении, если бы выяснилось, что это — съемщик помещения в нижнем этаже, где было три двери, и по какой-то причине он предпочитал именно этот путь. Но я никогда еще в этой жизни не оказывался в глупом положении, когда альтернативой могла оказаться смерть. Смерть для меня или для кого-нибудь другого. Так или иначе, но я чувствовал, что здесь что-то не то. Заломило в затылке, похолодело в животе, и возникло какое-то электрическое возбуждение, которое я ощущал каждой клеточкой своей кожи. И если подозрительный мужчина и на самом деле был съемщиком помещения с тремя дверьми на первом этаже, то каждая клетка моего организма мне врала.

Колокольчик зазвонил снова.

Я подбежал к двери, остановился перед ней, держа пистолет в руке, а потом резко распахнул. Там стояла Шерри, все было в порядке. Я торопливо убрал пистолет, но недостаточно быстро для того, чтобы она не успела его заметить. Я не дал ей времени даже пикнуть, схватил девушку за руку, втянул в комнату и захлопнул дверь.

Она открыла рот, ее громадные голубые глаза округлились, но я не дал ей заговорить первой.

— Спокойно, Шерри. Это может быть ложной тревогой, но… — Сейчас было не до объяснений. И я продолжил: — А теперь делайте то, что я вам скажу. Вон там, в спальне, — открытое окно. Станьте около него. Кто-то может подойти к этой двери, прямо за вами. Если это случится то может возникнуть некоторый шум. Черт возьми, я имею в виду стрельбу. Если так случится и я окликну вас, то оставайтесь на этом месте. Если же не окликну, прыгайте из окна спальни и бегите. Вы поняли?

Что-то в моем голосе, а может быть, и во внешнем виде заставило ее поверить мне. Она знала, что я не люблю шутить и это не розыгрыш — я был чертовски серьезен. Она кивнула, а потом шепотом повторила:

— Если будет шум и вы окликнете меня, то оставаться на месте. Если нет — выходить через окно.

Если этот человек идет сюда, то сейчас он должен уже подниматься по лестнице. Ему понадобится двадцать секунд, а может быть, вдвое больше. В зависимости от того, насколько быстро он движется.

— Еще одна вещь, — сказал я. — И очень важная. Не бегите по улице Норт-Россмор. Там, в автомобиле, который припаркован за вашим, может сидеть еще один человек. Не ходите тем путем. Бегите вдоль домов. Заходите в дома, в отель, куда хотите, и создавайте как можно больше шума. Вызывайте полицию.

Она кивнула:

— Хорошо, я так и сделаю. — Шерри снова нервно кивнула и побледнела. — Но… что, если вы не окликнете меня. Что… что все это значит, Шелл?

Я всегда умел сдерживать себя, но в эти секунды сделал это с трудом. Может быть, мне помогло то, каким тоном она это сказала. Или ее вопрос о том, что все это значит, — вопрос, над которым никогда не задумываешься в такие моменты, как этот. Или, может, свою роль сыграла память, совсем свежая, о недавних событиях, связанных с гибелью того большого парня.

Я ответил:

— Это значит, что вам нужно поживее двигаться.

Я подтолкнул ее к спальне, а сам стал к стене у двери и снова вытащил пистолет. Я чертыхался про себя. Бранился, потому что Шерри оказалась здесь, и если будет перестрелка и меня не убьют, а я был в этом уверен, то я убью того человека. А мне вовсе не хотелось смертей. Я даже бандита-сборщика не хотел тогда убивать. Но так уж вышло.

«Черт возьми, — думал я. — Если бы Шерри не было здесь, я мог бы выпрыгнуть в окно, обежать дом кругом и подкрасться к тому типу со спины. А теперь нам придется стоять лицом к лицу. Но пусть будет что будет».

Мысли проносились у меня в голове, как череда движущихся видений, и среди них — картинка того, как я прыгаю из окна и шлепаюсь на землю…

Итак, одна картинка по какой-то причине задержалась, подобно моментальному снимку.

И я подумал о том верзиле.

И придумал.

Это не была цепочка размышлений, подчиняющаяся какой-то логической последовательности — от А к В и далее к С, от начала, к середине и к концу, — а просто озарение.

В шести футах от меня стояло тяжелое кожаное кресло, в котором я любил посидеть удобно развалясь. Я подскочил к нему, двинул его по ковру и поставил напротив двери, спинкой к ней.

Потом побежал в спальню. Я рассчитал, что в моем распоряжении двадцать, а может быть, тридцать секунд. А сколько времени прошло, я не имел ни малейшего понятия. Ведь даже в обычное время так трудно измерять время секундами или долями секунд. Но я понимал, что время настало.

Я схватил большое зеркало, стоявшее у стены ванной, кинулся обратно и прислонил его к спинке кресла, так, чтобы оно стояло прямо. Потом прижался к стене у входной двери, глянул в зеркало и увидел дверь. Не свое отражение, а дверь. Когда дверь откроется, я увижу его, кем бы он ни был, а он увидит меня. Или, вернее, мое отражение.

Я был так поглощен этой работой, что не обращал внимания больше ни на что. И вдруг меня словно окатили холодной водой — посредине комнаты я увидел Шерри. Девушка стояла словно пригвожденная к полу и широко раскрытыми глазами смотрела на то, что я делаю.

Я сделал шаг по направлению к ней, и тут зазвучал дверной звонок.

Я ощутил какую-то слабость в коленках. Так часто случается после длительного напряженного состояния или после взрыва эмоций. Оно быстро проходит, но на этот раз появилось что-то очень быстро. Все могло пойти к чертям, а Шерри все стояла посередине комнаты.

Я кинулся к ней, скользя ногами по ковру.

— Проваливайте отсюда! — еле слышно скомандовал я, но это прозвучало словно крик. — Хотите, чтобы вас убили?

Она вздрогнула, но не сдвинулась с места.

А секунды таяли. Слишком много секунд. Я повернул голову к двери и крикнул:

— Да. Это ты, Поул?

Догадываюсь, что я сказал что-то в этом роде, но не совсем уверен в этом.

Потом я приблизил лицо вплотную к лицу Шерри и прошипел:

— Шерри, быстро в спальню!

В ее потемневших глазах отразилось нечто вроде паники. Казалось, девушка вот-вот потеряет сознание. Она широко открыла рот, а уголки ее губ задрожали, будто поверхность фирменного желе.

Я подумал, что актриса сейчас упадет в обморок прямо на меня. Но она все-таки устояла. Хотя я не удивился бы, действуй она как маньяк, которому безразлично, стоят ли там за дверью восемь головорезов с гранатами и пулеметами. Она даже попыталась улыбнуться.

И вот, едва я успел сказать ей: «Шерри, быстро в спальню!» — она ответила мне с дрожащими губами и глазами размером с чайное блюдце:

— Шелл… — девушка сглотнула подступивший к горлу ком, — я так и думала, что вы никогда не попросите меня…

Потом она повернулась и, словно призрак, заскользила по полу. В спальню. А я, теперь уже громко топая ногами по полу, направился к двери.

— Эй, одну секунду, Поул! — прокричал я что-то в этом духе. А вот мои последние два шага были тихими, как прежде: я скользил ногами по ковру. Но двигался быстро. Потом прижался к стене, с пистолетом в опущенной правой руке, левой же рукой стал поворачивать ручку двери. Медленно. Будто открываю дверь своему старому приятелю Поулу.

Но вот замок щелкнул, я быстро отдернул левую руку и уставился прямо в зеркало.

И дверь начала отворяться.