Я кивнул.

– Сейчас будут разговоры ни о чем, и Марк и Пьер прилетели с женами, так что будем говорить о пустяках, но, может быть, и о выставке поговорим, так что возьми планировочки стендов на всякий случай.

Через час мы спустились в ресторан, за столом нас уже ждали Марк Шульман и его жена Елена.

Марк мне сразу понравился, и, как мне показалось, он искренне рад нашей встрече. Артем неоднократно говорил о том, чтобы я ни в коем случае не доверял Марку, и, вероятно, я бы следовал его совету, если бы доверял самому Артему.

Марк и Лена были прекрасной парой. Невысокого роста, не очень красивый пятидесятилетний мужчина и стройная, красивая женщина только на первый взгляд не подходили друг другу, но стоило лишь минуту пообщаться с ними, поймать их взгляды, чтобы понять – эти люди созданы друг для друга.

– Что это вы вырядились, как в синагогу? – шутил Марк. – Лена, нас с ними и на порог не пустят, примут за прислугу.

Сам Марк был одет в легкий светло-серый свитер и синие «левайсы».

– Послушайте меня, – начал Марк, – ни в коем случае не выкручивайте ему руки и не требуйте кредитных поставок, на выставку он вам отдаст все по себестоимости, но вам придется оплатить товар сразу.

– С какой стати, Марк? – возмутился Артем. – Вся выставка пройдет под флагом «Лассаля», мы, по сути, вас раскручиваем!

– Успокойся, Артем, – понизив голос, сказал Марк, – Пьер не заинтересован в России; откровенно говоря, он в вас вообще не верит. Ему не нужен «Лассаль» в России, в лучшем случае ему нужен там стратегический партнер, то есть вы.

– Так он и товар не даст на реализацию? – настроение Артема заметно упало. – Мы вообще ничего не получим?

– Будь готов к тому, что он начнет затягивать решение этого вопроса, ведь мсье Лассаль никогда не говорит просто «нет», – ответил Марк, – но есть то, что может его заинтересовать.

– Не тяни, Марк, – произнес Артем, – на что мы можем рассчитывать?

Марк рассказал, что около года назад сын Пьра Лассаля, Анри, разработал проект выпуска новой модели офисного кресла, лучшего по всем показателям. Проект «Авион», – действительно хороший, на десяток лет опередивший свое время: легкое эргономичное кресло, изготовленное из самых современных материалов, оснащенное механизмами и регуляторами, – полностью провалился. Он оказался очень дорогим, и объемы продаж были очень низкими. Продвижение на американском рынке тоже не заладилось, Лассаль-старший «зарезал» рекламный бюджет.

В рознице «Авион» стоит около тысячи долларов, и соответственно дилерская цена составляет примерно четыреста пятьдесят долларов за штуку, что дорого для Канады.

– Вот они и сидят сейчас с несколькими тысячами кресел, – завершил рассказ Марк, – и надеются их спихнуть в Россию, но проблема в том, что огромные коробки не позволят положить больше шестидесяти штук в контейнер, доставка получится у вас очень дорогой.

– Присылайте только детали, – вступил в разговор я, – спинки отдельно, сиденья отдельно, механизмы отдельно. Мы будем их собирать.

– Где мы будем это делать? – удивился Артем. – Да и зачем нам этот неликвид?

– Смотри, при поставке запчастей таможня составит всего пять процентов, это же не готовое изделие, – начал я, – в десяти контейнерах мы привезем не меньше тысячи трехсот штук, следовательно и транспортная стоимость будет довольно низкой. Останется только собирать их в Москве, но и это мы сможем сделать силами сборочных бригад Макса, у них есть и время, и желание заработать!

– Верно, – поддержал меня Марк, – вам понадобятся несколько станков, но мы вам их передадим. Хороший у тебя партнер, Артем.

– Для вас мой партнер, похоже, решает все вопросы, – Артем был сосредоточен, ему не нравилось развитие нашего разговора, – но даже если я соглашусь, что мне делать с тысячей кресел?

– Мы начнем развивать розницу, – ответил я, – наши «новые русские» не подведут, раскупят новую «игрушку».

– А вот и он, – перебил меня Марк.

В ресторан, в сопровождении своей жены, вошел господин Пьер Лассаль, один из богатейших жителей Монреаля, старший партнер Марка Шульмана и владелец «одноименного» концерна.

Седой, высокий, как генерал де Голль, он за несколько огромных шагов пересек главный зал ресторана, протянув Артему руку.

– Доброе утро, – сказал мсье Лассаль, будучи уверен, что по-русски, и сразу перешел на английский язык, которым, как и родным, французским, владел великолепно.

Патрисия, жена Пьера Лассаля, маленькая, сухая француженка настолько отстала от своего мужа, что подошла к нашему столу с задержкой в десяток секунд.

Мы сделали заказ. Патрисия внимательно изучала меню и заказала рыбу для себя и мужа, особо обратив внимание официанта на недопустимость приготовления на сливочном масле – у Пьера Лассаля была непереносимость молочных продуктов.

– Вы настоящие молодцы, – начал Лассаль, – за год построили бизнес, без помощи и поддержки, так что теперь только благодаря вам мы присутствуем в Восточной Европе!

– Спасибо, – скромно ответил Артем, – уверен, что первые шаги были сделаны в верном направлении.

Артем перешел на русский, и почти час Марк переводил наши слова на французский язык и ответы мсье Лассаля – на русский. Как и предупреждал Марк, о бизнесе почти не говорили. Обсудили только выставку, и Лассаль согласился предоставить всю экспозицию бесплатно, но все прочие расходы по выставке: аренда стенда, сборы, доставка экспонатов – мы брали на себя.

Позже разговор вели женщины, Патрисия говорила о замечательных подземных источниках Будапешта, известных со времен Паннонии, римского названия Венгрии. После ланча канадцы отправились в Сечени, купальни, расположенные в парке Варошлигет, мы же с Артемом планировали посетить греческое посольство, ему, как греческому гражданину, требовалось проконсультироваться по вопросам программы страхования.

Деловой ужин в лучшем ресторане Будапешта – «Гамбринусе» был назначен на восемь часов вечера. Пьер Лассаль лично зарезервировал стол в ресторане, где официанты обслуживают гостей в белых перчатках и на выбор предлагается список из девяноста девяти лучших венгерских и французских вин.

– Мы смотрелись как клоуны в этих костюмах, – сказал я Артему, когда мы остались одни, – нелепо как-то смотрелись.

– Это не очень важно, – ответил Артем, – важно другое: не встревай в разговор, следи за моей линией, не нужны нам эти «Авионы», будем их солить.

– Не согласен, – ответил я, понимая, что если буду молчать на вечерних переговорах, то произведу плохое впечатление на канадцев – зависимого и ничего не решающего человека, – уверен, что продадим кресла за несколько месяцев.

На салфетке я написал следующее:

«Продажа – 1200 долларов

Закупка – 400 долларов

Доставка – 50 долларов

Таможня – 20 долларов

Сборка – 50 долларов

Аренда площадки для сборки и хранения – 3000 долларов за квартал

Доход – 1 200 000 долларов

Прямые затраты: 523 000

Прибыль без учета затрат на рекламу: 677 000 долларов».

– Думаешь, за три месяца все соберем и продадим? – спросил Артем.

– Почти уверен, – ответил я, – да и другого ничего мы от них не получим.

Вечером в «Гамбринусе» Пьер подписал с нами эксклюзивный контракт на год, предоставил нам мебель для декабрьской выставки и гарантировал поставку десяти контейнеров с «Авионами» до конца года.

Артем был не очень доволен, безусловно, он рассчитывал на большее, но решение у Лассаля было подготовлено и наша встреча в Будапеште была просто данью настойчивости Артема.

– А чем ты занимаешься в компании, – обратился ко мне по-английски мсье Лассаль, – Марк говорит, ты – большой босс, сколько тебе лет?

– Двадцать пять, – ответил я, мысленно благодаря бетономешалки Сэма, заставившие меня учить английский, – и большой босс у нас Артем, я же управляю продажами.

– Мой сын, Анри, он, правда, старше тебя, – продолжил Лассаль, – тоже начинал с продаж, а сейчас он директор по маркетингу «Лассаля».