Велик был гнев богов, велик и страшен, если куски стен и крыш разметало, как листья на ветру! Что тогда стало с людьми, Улнар даже не пытался представить. Они давно мертвы. Важней то, что станет с друзьями, если он не доберется вовремя! Улнар вспоминал схватку с гротхом, и ноги сами ускоряли шаг. Надо успеть, надо помочь, а суждено умереть — так погибнуть в бою, а не безвольным рабом зелья.

Он обнаружил лощину, спустился в нее и осторожно пошел вдоль песчаной кромки. Пройдя совсем немного, Улнар увидел следы.

Они были слишком заметны и свежи, чтобы не обратить на них внимания. Отряд гротхов прошел здесь не так давно. Хорошо, что ветер почти не задувает в лощину, и песок не замел характерные отпечатки лап. А вот и помет хищников… Сколько же их было?

Улнар огляделся. Следовало быть осторожнее. Сидя верхом, гротхи видят дальше, а вокруг пустыня, ему не спрятаться. А следов арнов нет. Зная осторожность Хаггара, воин предполагал, что опытный десятник не станет пересекать пустошь, как сейчас Улнар, а поищет более укромный и безопасный подход к Анвинору. Вдоль леса. На это воин и рассчитывал, пойдя напрямик, он выиграет время и догонит отряд. А риск… На то он и воин, чтобы рисковать.

Он пытался вспомнить, что говорил Шенн об Анвиноре. Фагир не слишком распространялся о цели путешествия, но кое–что настырный Хаггар из него вытянул… Речь шла о центре города, где под бывшей цитаделью располагались обширные подземелья Древних. Там арнов должны ждать. Кто? Шенн об этом не сказал, но Улнар догадывался: эльды. Один или несколько. Только потомки Древних способны выжить в таком месте. Отступники, идущие против своего народа… Улнар понимал, как им или ему трудно, как они одиноки, одни против своих сородичей, морронов и пустыни — и почувствовал огромное уважение к этим людям.

Равнину пересекали куцые перелески. Улнар по–возможности старался держаться в тени чахлых разлапистых деревьев — хоть какая–то защита от посторонних глаз, да и солнце изрядно припекает. Ноги то проваливались в горячий песок, то громко топали по растрескавшемуся суглинку. Ни реки, ни ручья. И живности никакой, лишь мелкие грызуны и змеи. Неужели некогда здесь был цветущий край? Боги не просто уничтожили Анвинор, они прокляли это место, превратив его в пустыню. За что?

Руины встречались все чаще. Это было хорошо: легче спрятаться, но и засаду в каменном лабиринте устроить проще… Морроны на это мастера, но их воин как раз не опасался — на шее висел оберег Властительницы. А вот гротхи… Воин надеялся, что чужеземцы на могучих зверях не склонны прятаться. Сидя на таком звере, наверняка чувствуешь себя непобедимым. И как только они их приручают? Ортаны, скрывающие чудовищ в своих катящихся крепостях, уже не казались воину чудом. Их звери питались травой, как и кроги, но приручить хищника! Теперь этот невиданный народ идет на восток. На его пути морроны. Что смогут сделать кочевники с такой ордой? Ош–Рагн сильна, но как выстоять в поле против таких животных? Сметут и раздавят. А всадники добьют. Нет, морроны уйдут с их пути. Если хотят жить, уйдут. Но тогда под ударом окажутся арны…

Вот и город! Лежащие на пути руины уже не походили на беспорядочно разбросанные части чего–то целого, в них прослеживались порядок и мысль. Вот улица, вот остатки мостовой. Перекресток с разрушенной башней. Отряд где–то здесь.

Воин пробирался через развалины, забирался на обломки стен, чтобы охватить взглядом большую площадь. Но — ни движения, ни жизни. Лишь песок, шуршащий меж развалин. И белые птицы высоко–высоко.

И тут он увидел зверя. Оглядевшись, воин подбежал ближе. Да, это он, скаковой зверь гротхов. Мертв. Но кто его убил? Улнар нашел стрелу, вонзившуюся точно в сердце и узнал оперение. Семир! Значит, отряд сражался. Но где же всадник? Тела врага не было. Наемники не стали бы тащить его с собой, значит, забрали гротхи. Выходит, поле боя за ними?

Рука сжала меч. Воин побежал, старательно осматривая местность. На открытое место Хаггар их не поведет, бывалый десятник понимает, чем это грозит. Значит, надо искать их в развалинах…

У разрушенной стены Улнар увидел туши убитых зверей. И рядом — два холмика, заваленных камнями. В груди полыхнуло. Двое. Кто? Рядом с могилой воин увидел брошенный лук. Семир… Кулаки Улнара сжались. Как же так? И кто второй? Только бы не она!

Страшное открытие прибавило сил. Улнар обежал окрестности и нашел вход в подземелье — сдвинутый в сторону диск из белого камня. Воин спустился в полутемный коридор и понял, что далеко не уйдет. На пыльном камне отпечатались следы ног. Отряд определенно проходил здесь, но неясно, вернулись ли они из подземелий…

Воин решил ждать. День подходил к концу, и древний город темнел, вытягивая длинные черные тени. Светило коснулось горизонта, оно было красным, как свежая кровь.

Улнар нашел хорошую позицию: обветренный край стены, взобравшись на который, можно быть уверенным, что тебя не увидят, если не слишком высовываться — и обзор отсюда был хорош.

Устроившись на стене, Улнар не заметил, как заснул, и проснулся от речи, звучавшей так близко, что воин невольно сжался в комок. Знакомый гортанный говор. Морроны! Но что они делают здесь?

Луна освещала руины ровным, мертвенно–бледным светом, и вдалеке Улнар увидел отблеск костров. Что делают морроны здесь, ведь только вчера тут были гротхи, а встреча с ними не в пользу кочевников.

Осторожно соскользнув вниз, воин прокрался к кострам. Так и есть, морроны.

Чернолицые сидели вокруг костров и, судя по скудному снаряжению, были разведчиками, передовым отрядом какого–то клана. Кострищ было пять. Зная о кочевниках немало, Улнар предположил, что их не более сорока. Восьмерка была их сакральным числом, и обычно у костра усаживалось восемь воинов.

Они жарили мясо — до Улнара донесся его аромат, и он сглотнул подступившую к горлу слюну. Да, поесть бы не мешало, если только они едят не человечину…

Он подумал, что мог бы выйти к ним, не боясь — амулет Ош–Рагн сохранил бы ему жизнь — но не торопился. Успеется. К тому же есть кланы, не подчинявшиеся властительнице, что, если это — один из них? Тогда жарить будут уже его…

В любом случае, его друзей тут нет, но лучше дождаться рассвета и посмотреть, куда пойдут морроны. Если друзья нашли, что искали, и выберутся из подземелий, Хаггар направится на восток, в Арнир. Значит, и мне туда же.

Найти выход было нелегко, но Маррод знал принципы лабиринтов, всех посвященных учили ориентироваться под землей, а план Анвинора он знал наизусть. Его учили все эльды, ведь однажды многим из них приходилось спускаться сюда по заданию Совета в поисках сокровищ и артефактов. Так было из века в век, и он мог бы выйти оттуда даже вслепую, без факела.

А еще Маррод знал о ловушках. В некоторых коридорах, если знать, где потаенный рычаг, можно вновь и вновь взводить древний механизм, открывавший утыканную гвоздями яму, выпускавший стрелу или рубящее все на пути лезвие. Ловушек для незваных гостей было много, но кто мог подумать, что предадут свои же? Свой же отец?

Маррод скрипнул зубами: как же он мог? Когда молодой еще Маррод слышал о том, что очередной эльд не вернулся из Анвинора, он думал, что виной тому морроны… Но это сделал отец, Ольф и другие отступники, что были с ними. Почему они убивали своих братьев, ведь эльдов и так мало?

Когда ворота Хранилища опустились, Маррод не торопился уходить. Теперь никто не мог помешать ему проститься с отцом. Свет факела осветил останки. Маррод склонился над телом, заглянул в лицо. И почувствовал… Что–то словно тащило его, влекло, будто мертвец протянул руки и хотел прижать его груди…

Повинуясь неясному чувству, эльд распахнул куртку убитого и на обратной стороне увидел прижатый к телу, залитый кровью кусок пергамента. Когда Шенн искал ключ, он не обратил внимания на смятый кусок кожи.

Маррод развернул его: «Я, Эндор, умираю. Мой меч уже не защитит этот мир, быть может, защитит это слово. Мне жаль, что пришлось убивать эльдов, моих братьев. Но у меня не осталось выбора. Стагнир не должен попасть в руки властолюбивых безумцев. Поэтому я закрыл Хранилище и выбросил ключ.