Бриксия нахмурилась. Ведь она упала в обморок не тут. Она тогда была под куполом затонувшего города… это последнее, что она помнила.

— Это ты… пел? — медленно спросила она, глядя на Марбона.

— Нет, — он покачал головой. На губах его играла улыбка, которую, ей показалось, она понимает, улыбка стояла у него и в глазах, она чудесно смягчила его лицо. Не эта ли улыбка привязала Дведа к больному хозяину, заставила служить ему — чуть ли не до смерти. Когда такой человек предлагает дружбу — его предложение стоит очень многого.

— Ты сама пела — во сне, — пояснил он. — Ты и вправду была в другом мире, где становятся реальностью сны, а наша жизнь сама кажется сном? Но песня твоя внушает надежду. «Кто владеет этой землёй при свете дня!» А кто ею владеет? — негромко спросил он.

— Какой землёй, лорд? — вмешался Двед.

— Той, которую когда-то опустошило Проклятие и которая теперь снова свободна. Смотри, леди, и ты увидишь, как подтверждается твоя песня.

Марбон оказался рядом, прежде чем Бриксия смогла пошевелиться; он поддержал её за плечи и заботливо приподнял: она даже забыла, что один человек может проявлять заботу о другом. Она действительно нуждалась в его поддержке, потому что сама была очень слаба, словно только что перенесла серьёзную болезнь.

Опираясь на него, она огляделась. Ута прыгала вокруг высокого ростка. Повсюду колыхалось море свежей роскошной зелёной травы. А на коре ростка набухала выпуклость.

Бриксия никогда такого не видела. Прямо у неё на глазах выпуклость раскрылась, и оттуда вырвался красно-коричневый стебель, размером с её мизинец. Он рос, удлинялся, от него отошли две новые ветви, а он продолжал расти.

От основания этого деревца кругами расходилась свежая зелёная трава, затягивая тусклые безжизненные пятна. На ветвях появлялось всё больше отростков. Это же дерево, маленькое дерево! За какие-то мгновения оно проделало путь в несколько лет.

— Что… откуда?.. — Бриксия схватила Марбона за руку.

— Оно выросло из семени, которое ты принесла из Ан-Яка, леди. Здесь мы посадили Проклятие Зарстора. Но из него больше не произрастает зло. Это великая магия, Мудрая Женщина!

Девушка покачала головой.

— Я же тебе говорила… я не Мудрая Женщина, — теперь она немного испугалась. Испугалась того, чего не могла понять.

— Не всегда ты сам выбираешь силу, — негромко ответил он. — Иногда сила выбирает тебя. Ты думаешь, что смогла бы сорвать цветок Белого Сердца, если бы зелёная магия не выбрала тебя? Я… я искал Проклятие ради власти, и тёмная тень накрыла меня… потому что я из проклятого рода Зарстора, и его зло имело побеги и во мне. Как это дерево, корни которого здесь, но в прошлом у него уничтоженные тьма и зло.

Но ты не искала власти, и она сама пришла к тебе в руки. Разве Проклятие не утратило силу в твоих руках? Ты совершила великое дело — более могучей магии я себе и представить не могу.

Бриксия опять покачала головой. «Это не моя заслуга… это цветок… и это выбор Элдора и Зарстора… потому что они забыли, что связало их ненавистью в мире теней».

Она вспомнила этих измождённых людей, какими увидела их в последний раз, когда они отвечали на её вопросы. Наверное, само Проклятие заставило её задать тот вопрос.

— Зарстор? — он произнёс это имя как вопрос.

И Бриксия рассказала о двоих, требовавших у неё Проклятие, и о том, как они ушли вместе, ныне свободные от уз, которые сами на себя наложили своими делами.

— И ты говоришь, что не обладаешь силой? — удивился Марбон. — Неважно, как она приходит. Важно то, что ты с ней делаешь.

Девушка села, освободившись от его поддерживающих рук. «Но мне это не нужно!» — воскликнула она, обращаясь скорее к невидимому, чем к Марбону, Дведу или Уте.

Теперь быстро растущее деревце больше не выглядело как саженец, ветви его утолстились, стали длиннее, на них раскрывалось всё больше и больше почек. И вот в тот момент, когда Бриксия произнесла свой отказ, начали раскрываться самые крупные бутоны. И распустились цветы, белые, прекрасные. Хотя день уже кончался и солнце садилось, цветы продолжали распускаться.

Бриксия мигнула раз, другой. Невозможно было отрицать то, что она видела собственными глазами. Плоды Проклятия, сказал Марбон. Цветок, который она несла с собой… который завял в земле теней… неужели он отдал свою жизнь этому? Она должна признать это: ведь доказательство у неё перед глазами. Новые мысли, новые чувства пробуждались в девушке. Они очаровывали и пугали её. Может, она была избрана для этого в ту ночь, когда Куниггод привела её в то место — место Прежних, место спокойствия и мира.

— Что же мне делать? — негромко спросила она. Она не хотела получить ответ, но знала, что должна его услышать.

— Принять, — Марбон встал, широко развёл руки и поднял лицо к небу. — Здесь Проклятие уничтожило землю Зарстора. Может, она слишком долго оставалась в тени, чтобы снова проснуться, — он повернул голову и посмотрел на бассейн высохшего озера. — Ан-Як исчез. Но можно построить новый…

Вторично заговорил Двед. «А что же с Эггерсдейлом, мой лорд?»

Марбон медленно покачал головой. «Мы не можем возвращаться, приёмный сын. Эггерсдейл остался позади — и в пространстве, и во времени. Теперь наше место здесь…»

Бриксия перевела взгляд с него на дерево. Теперь оно стало выше Марбона. В отличие от того, под которым она провела свою первую ночь в Пустыне, у этого ветви не переплетались, концы их были приподняты, далеко отходя друг от друга, приветствуя небо и землю, покрытую свежей зелёной травой.

Это их земля? Девушка протянула руку к дереву. И первый распустившийся цветок отделился от ветви. Не было никакого ветра, но он отделился и опустился прямо ей в раскрытую ладонь. Неужели это ответ на её невысказанное желание — как Ута приходит (когда хочет, конечно) на её призыв?

Их земля! Бриксия сжала цветок и глубоко вдохнула его аромат. Прошлое отпадало от неё подобно изношенной одежде. Оно исчезло — и мир изменился, как и Проклятие Зарстора, ставшее этим удивительным цветком.