Сначала у Наполеона была идея начать атаку справа, но к одиннадцати часам утра Ней, взявший на себя обязанность изучить этот участок, сообщает, что ручей, пересекающий овраг, из-за вчерашних дождей превратился в грязный поток, и перейти его инфантерии будет возможно только гуськом. Тогда Наполеон меняет свой план. Чтобы избежать этой трудности, он поднимется на берег оврага, пробьет вражескую армию в центре, бросив кавалерию и артиллерию по дороге на Брюссель. Таким образом, две части армии, разрезанные пополам, не будут иметь пути к отступлению: одна из них будет отрезана Груши, он не замедлит явиться через два или три часа; вторая — кавалерией и артиллерией, защищающей Брюссельское шоссе. Вследствие этого император переносит свои резервы в центр.

Затем, когда каждый находился уже на своем посту, ожидая приказа идти вперед, Наполеон пускает лошадь в галоп и объезжает строй, пробуждая везде, где он появляется, военную музыку и крики солдат, маневр, дающий всегда началу его баталий дух празднества, контрастирующий с холодом противостоящих армий, где ни один из генералов не вызывает достаточно доверия или симпатии, чтобы пробудить подобный энтузиазм. Веллингтон с подзорной трубой в руке, опершись на дерево у тропинки, перед выстроившимися солдатами наблюдает этот удивительный момент, когда целая армия клянется победить или умереть.

Наполеон под музыку и крики возвращается и сходит на землю на высотах Россом, откуда ему видно все поле битвы. Затем, как и всегда перед битвой, наступает торжественная тишина.

Вскоре ее нарушила перестрелка на нашем левом фланге, и дым взвился над деревьями Гумона. Это стрелки Жерома получили приказ завязать стычку, чтобы привлечь внимание англичан к этому краю. Действительно, враг раскрывает свою артиллерию, и гром пушек заглушил щелканье ружей. Генерал Рэй приказывает выдвинуть батарею дивизиона Фуа, а Келлерман пускает в галоп двенадцать пушек своей легкой артиллерни. В то время как войска стоят неподвижно на основной линии, дивизион Фуа направляется на помощь Жерому. Наполеон пристально следит за его продвижением, когда прибывает адъютант маршала Нея, направлявшего атаку центра на ферму Бель-Альянс по Брюссельскому шоссе, и заявляет, что маршал ждет только сигнала.

Наполеон готов уже отдать приказ войскам для атаки, когда внезапно, бросив последний взгляд на поле боя, он замечает среди тумана нечто вроде маленькой тучки, направляющейся в сторону Сент-Ламбера. Он оборачивается к маршалу Сульту, находящемуся рядом, и спрашивает, что тот думает об этом. Тотчас все штабные подзорные трубы направлены в одну сторону. Одни утверждают, что это деревья, другие настаивают, что люди. Наполеон первым распознает колонну, но Груши ли это или Блюхер? Никто не знает. Маршал Сульт склоняется к тому, что это Груши, но Наполеон сомневается. Он приказывает позвать генерала Дюмона и посылает его с дивизионом легкой кавалерии и дивизионом генерала Сюбервика очистить правое крыло, срочно встретиться с приближающимся корпусом, соединиться с ними, если это Груши, и задержать, если это авангард Блюхера.

Приказ еще звучит, а все уже пришло в движение: трехтысячная кавалерия по четыре в ряда совершает поворот вправо, разворачиваясь огромным бантом, отделяется от нашего правого края, быстро удаляется, перестраиваясь, как на параде, примерно за три тысячи туазов от исходной точки.

Едва она завершила это движение, своей точностью и элегантностью отвлекая на мгновение внимание от Гумонского леса, где продолжает грохотать артиллерия, как офицер стрелков привел к Наполеону прусского гусара, только что захваченного летучей разведкой между Варвом и Планшенуа. При нем письмо генерала Бюлова, сообщающего Веллингтону, что он прибывает через Сент-Ламбер и ждет его приказаний. Кроме этих соединений, снимающих все сомнения относительно появившихся войск, пленник дает показания, которым приходится верить, какими бы невероятными они ни казались, что еще утром три корпуса прусско-саксонской армии находились в Варве, где Груши их нисколько не тревожил, что никаких французов не было перед ними, поскольку патруль их части, отправленный этой ночью на разведку, проник в Варв, никого там не встретив.

Наполеон оборачивается к маршалу Сульту и говорит:

— Этим утром у нас было девяносто шансов на победу. Приход Бюлова заставляет нас потерять тридцать. Но у нас еще шестьдесят против сорока, и, если Груши исправит ужасную ошибку, которую совершил вчера, развлекаясь в Жамблу, если он двинет свою часть достаточно быстро, победа будет еще более решающей, так как корпус Бюлова окончательно погибнет. Прикажите позвать офицера.

Тотчас подходит штабной офицер. Ему поручают отвезти Груши письмо Бюлова и поторопить его с прибытием. Судя по тому, что он заявлял сам, в этот час он должен был находиться перед Варвом. Офицеру приказывается сделать крюк и присоединиться к нему с тыла. Это четыре или пять лье по превосходным дорогам. Имея прекрасного коня, офицер обещает быть у цели за полтора часа. В тот же момент генерал Домон присылает адъютанта с сообщением, что перед ними находятся пруссаки и что он посылает несколько патрулей, чтобы войти в контакт с маршалом Груши.

Император приказывает генералу Лобо пересечь с двумя дивизионами большую дорогу Шарлеруа и идти как можно правее, чтобы задержать легкую кавалерию врага. Он выберет хорошую позицию, где сможет с девятью тысячами солдат остановить тридцать тысяч.

Таковы приказы, отданные Наполеоном, которые исполняются немедленно. Наполеон переводит взгляд на поле битвы.

Стрелки открывают огонь по всей линии, и все-таки, за исключением стычки в Гумонском лесу, идущей с тем же накалом, все это пока несерьезно. Кроме одного дивизиона, отправленного английской армией на помощь гвардии, вся англо-голландская линия неподвижна. На ее левом фланге части Бюлова отдыхают и переформируются, ожидая свою артиллерию, все еще занятую в стычке. В этот момент Наполеон отправляет маршалу Нею приказ — открыть огонь из пушек, захватить Хе-Сент, где, оставив дивизион инфантерии, тотчас направиться для захвата Папелотт и Хе, чтобы отделить англо-голландскую армию от корпуса Бюлова. Адъютант с приказом пересекает маленькую равнину между Наполеоном и маршалом и теряется в колоннах, ожидающих сигнала. Через несколько минут восемьдесят пушек открывают огонь, означающий, что приказ главнокомандующего начинает выполняться.

Три дивизиона графа Эрлона наступают, поддерживаемые страшным огнем, рвущим английские линии. Но тут, пересекая канаву, артиллерия завязает в грязи. Веллингтон видит это и бросает на нее бригаду кавалерии. Разделившись, она атакует со скоростью молнии дивизион Марконье и отдаленные пушки. Артиллеристы перебиты саблями, тягла пушек и постромки лошадей перерезаны. Уже семь пушек выведены из строя. Наполеон видит это и приказывает кирасирам генерала Мильо идти на помощь их братьям вместе с четвертым полком улан. Английская бригада, захваченная на месте преступления, исчезает под этим страшным ударом. Раздавленная, изрубленная, она превращена в куски. Еще два полка драгун полностью разбиты, пушки взяты обратно, и дивизион Марконье освобожден.

Этот приказ был так прекрасно исполнен самим Наполеоном. Он бросился во главе строя в гущу ядер и гранат, убивших рядом с ним генерала Дево и ранивших генерала Лальмана.

Ней, хотя и лишенный артиллерии, продолжает атаковать. И, когда происходит этот неприятный, но отлично исправленный инцидент, он двигает по большей дороге, слева, другую колонну, которая наконец достигает Хе-Сент.

Здесь, под огнем всей английской артиллерии — наша отвечает ей слишком слабо, — концентрируется все сражение. Ней, внезапно почувствовавший в себе силу своих юных дней, ликует. Окруженный грудами вражеских трупов, он овладевает позицией. Три шотландских полка уничтожены, а второй бельгийский, 50-й и 60-й английские дивизионы потеряли треть своих людей. Наполеон бросает на бегущих кирасиров Мильо, которые, преследуя, врубаются в середину английских рядов, внося там полный разброд. С вершины, где он стоит, император видит удаляющиеся по дороге на Брюссель повозки и английские резервы. День за нами, если появится Груши.