Тогда как завязывается яростная схватка русских гвардейцев и дивизиона д'Эрлон, великий князь приказывает кавалергардии атаковать правый фланг этого дивизиона, сформированный из четвертого полка дивизиона Вандам. Русские кирасиры бросаются на этот полк, уничтожают батальон, но лучшие храбрецы платят своими жизнями за орла, отнятого у батальона. Эта отдельная стычка не была опасна, тем не менее, думая, что противник может ее продолжить, я счел необходимым поставить на этот пункт маршала Бессьера с кавалерией из моей гвардии. Нужно было кончить там. Я приказал ему атаковать. Русский строй после самой достойной обороны вынужден был сдаться под объединенным ударом Бернадотта и Бессьера, гвардейская инфантерия, не в силах сопротивляться дольше, сворачивает на Коженовиц; кавалергарды, прибывшие только что из Аустерлица, напрасно тешат себя надеждой поправить дело. Этот элитный полк не может больше ничего; атакованный моими конными гренадерами под командой Раппа, он смят, и весь центр движется на Аустерлиц.

Между тем Мюрат и Ланн с успехом атаковали части Багратиона и кавалерию Уварова. Наши кирасиры подавили его левое крыло дивизионами Сюше и Кафарелли. Повсюду победа венчала наши комбинации.

В уверенности, что Бернадотт, Ланн и Мюрат докончат противника с этой стороны, я обратился направо с моими гвардейцами и резервом Удано, чтобы помочь Сульту уничтожить правое крыло с тыла, попавшее к тому же между озерами. Было два часа, когда Сульт, вдохновленный нашим приближением, соединил дивизионы Сент-Илера и Леграна, чтобы захватить Сокольниц с тыла, в то время как войска Даву осаждали его с фронта. Вандам со своей стороны приближался к Ауезду. Моя гвардия и мои гренадеры шли за ними, чтобы усилить при необходимости эти атаки.

Дивизион Пшибышевского, окруженный в Сокольнице, складывает оружие. Лишь несколько беглецов уносят новость об этой неудаче. Ланжерон, преследуемый, не намного счастливее; только половина его людей соединяется с Буксгевденом. Тот потерял пять или шесть часов с колонной Дохтурова в бесцельной перестрелке у Тельница, вместо того чтобы в десять часов отправиться на Сокольниц. Он наконец решает, что пора подумать о собственном спасении, и пускается в путь около двух или трех часов, чтобы вернуться в Ауезд и вырваться из мышеловки, куда сам себя загнал, проскользнуть между озерами и высотами. Он выходит из деревни колонной, когда Вандам стремительно бросается на его фланг, проникает в Ауезд и разбивает колонну пополам. Буксгевден не может повернуть и продолжает путь с двумя головными батальонами, чтобы соединиться с Кутузовым. Но Дохтуров и Ланжерон с двадцатью восьмью оставшимися батальонами загнаны в пропасть между озерами и высотами, взятыми Сент-Илером, Вандамом и моими резервами. Голова колонны со стороны Ауезда, эскортировавшая артиллерию, хочет бежать через каналы, образовавшиеся от высыхания озера, мост рушится под тяжестью пушек. Эти храбрые люди, чтобы спасти свои орудия, пробуют пройти по замерзшей части озера, но лед, разбиваемый нашими ядрами, прогибается под весом этой массы, заглатывает людей и пушки. Более двух тысяч тонут. Дохтуров может принять только одно решение — следовать под нашим огнем по берегу озера до Тельница и достичь дамбы, отделяющей это озеро от озера Мельниц. Он достиг, понеся огромные потери, озера Зачан, обороняемого кавалерией Кинмайера, чьи усилия были достойны похвал. Вместе они отправились сквозь горы, настойчиво преследуемые нашими солдатами. Небольшая часть артиллерии противника, спасенная в центре и слева, была брошена в этом отступлении по жутким дорогам, практически непроходимым из-за оттепели и дождя.

Позиция противника была трагичной. Я настиг его на дороге Вишау, но и по ней он не мог следовать, потому что она была разгромлена, и он вынужден был отступать на Венгрию. Но Даву, чей дивизион пришел в Никольсбург, мог фланговым маршем перерезать ему путь, тогда как мы преследовали его по пятам. Армия союзников, ослабленная на двадцать пять тысяч человек, убитых раненых или пленных, и на сто восемьдесят пушек, не считая отдельных беглецов, находилась в самом большом беспорядке».

Вот рассказ самого Наполеона. Он ясен, прост и важен, как и подобает в делах такого рода. Его предвидение не обмануло его ни на минуту. Баталия развернулась, как на шахматной доске, и единый громовой удар поразил, как он и говорил, третью коалицию.

Через день император Австрии лично явился просить мира, им же нарушенного. Свидание двух императоров состоялось у мельницы на открытом воздухе, рядом с большой дорогой.

— Сир, — сказал Наполеон, шагнув навстречу Францу II, — я принимаю вас в своем единственном дворце; я живу в нем уже два месяца.

— Вы извлекли такую пользу из вашего обитания, что оно должно вам нравиться, — ответил тот.

Во время этого свидания договорились о перемирии, и были обсуждены главные условия мира.

Русские, которых могли уничтожить до последнего человека, были включены в перемирие по просьбе императора Франца и под честное слово императора Александра, что он уйдет из Германии, австрийской и прусской Польши. Последовало соглашение, и Александр поэтапно отступил.

Победа при Аустерлице была для империи тем же, что Маренго для консулата; санкционирование прошлого, могущество будущего. Король Фердинанд Неапольский, нарушивший во время последней войны мирный договор с Францией, был свергнут, и королем двух Сицилий стал Жозеф. Республика Батавия, превращенная в королевство, была отдана Луи. Множество городов и земель изменили статус и получили своих герцогов и князей. И великая империя со своими вторичными королевствами, своими вотчинами, Рейнской конфедерацией, швейцарской медиацией была скроена менее чем за два года по мерке империи Карла Великого.

В руке Наполеона был уже не скипетр, а глобус.

Пресбургский мир длился около года. За это время Наполеон основал университет и ввел Кодекс гражданского права. Прерванный на середине этих административных трудов враждебным поведением Пруссии — нейтралитет в последних войнах оставил ее более или менее сильной, — Наполеон вскоре вынужден был столкнуться с четвертой коалицией. Королева Луиза напомнила императору Александру, что они поклялись на могиле Великого Фридриха в нерушимом союзе против Франции; император забыл вторую часть своей клятвы, помня только о первой, и Наполеон получает требование — под угрозой войны отвести с Рейна своих солдат.

Наполеон, приказав прийти Бертье, показывает ему ультиматум Пруссии.

— Нам предлагают поединок чести, — говорит он Бертье. — Француз никогда от этого не отказывался. А поскольку прекрасная королева желает быть свидетелем схватки, будем вежливы и, чтобы не заставлять ее ждать, пойдем вперед, не ложась спать до Саксонии.

И, на этот раз из любезности, он превосходит по быстроте кампанию Аустерлица. Начатая 7 октября 1806 года частями Мюрата, Бернадотта и Даву, она продолжилась в следующие дни битвами при Шлейце, Заальфельде и закончилась 14-го битвой за Иену. 16-го четырнадцать тысяч пруссаков складывают оружие в Эрфурте; 25-го французская армия входит в Берлин. Через неделю судьба монархии Фридриха была отдана в руки великого создателя и разрушителя тронов, давшего королей Баварии, Вюртембергу и Голландии, изгнавшего Бурбонов из Неаполя и Лотарингский дом из Италии и Германии.

Двадцать седьмого октября Наполеон из Потсдама направляет солдатам прокламацию, где подводит итог всей кампании:

«Солдаты!

Вы оправдали мои ожидания и достойно ответили на доверие французского народа. Вы перенесли лишения и тяготы с храбростью, показывали отвагу и хладнокровие в битвах. Вы достойные защитники чести моей короны и славы великого народа. Пока вы будете движимы этим духом, ничто не сможет вам воспротивиться. Кавалерия соперничала с инфантерией и артиллерией, и я не знаю отныне, какой армии отдать предпочтение. Вы все хорошие солдаты. Вот результаты наших трудов — одна из первых держав Европы осмелилась предложить нам позорную капитуляцию, и вот она уничтожена; леса, теснины Франконии, Саксонии, Эльбы, которые наши отцы не прошли бы за семь лет, преодолены нами за семь дней, да еще в перерывах выиграли четыре сражения и большую баталию;, мы опередили в Потсдаме и в Берлине вести о наших победах; мы захватили шестьдесят тысяч пленных, взяли шестьдесят пять знамен, среди них знамена гвардии прусского короля, шестьдесят пушек, три крепости, более двадцати генералов. И, однако, больше половины из вас сожалеют о том, что не сделали еще ни одного выстрела. Все провинции прусской монархии до Одера в нашей власти. Солдаты! Русские похваляются тем, что идут на нас. Мы пойдем им навстречу, чтобы сократить им половину пути. Они вновь найдут Аустерлиц посредине Пруссии. Нация, которая тотчас забывала великодушие, проявленное нами после этой баталии, где ее император, двор, осколки армии спаслись только благодаря капитуляции, дарованной нами, — эта нация не сможет успешно бороться против нас. А в то время, когда мы маршируем навстречу русским, новые армии, сформированные в глубине империи, займут наше место, чтобы охранять наши завоевания. Весь мой народ восстал, оскорбленный позорной капитуляций, предложенной в бреду прусскими министрами. Наши дороги и пограничные города заполнены новобранцами, горящими нетерпением пойти по вашим следам. Мы не станем отныне игрушками предательского мира, и мы не сложим более оружия, пока не заставим англичан, этих вечных врагов нашей нации, отказаться от проектов постоянно будоражить континент и узурпировать королевство морей.