Сейчас, после последнего звонка, когда большинство учеников уже ушли, Ариана прислонившись к шкафчику рядом со мной, ждала, когда я поменяю книг и схвачу свою домашнюю работу на вечер (хорошо хоть, не много). Выражение ее лица было одинаковым весь день, идеально ровным и бесстрастным. Она, возможно, была счастлива и скрывала это, или тихо страдала и скрывала это, было сложно сказать. Но я знал, что что-то, из этого, было скрыто под непроницаемой маской.

Я перестал запихивать учебник химии в шкафчик и посмотрел на нее. Ее лицо не выражало ничего нового, но ее руки, вокруг ремешка рюкзака, беспокойно двигались, ее пальцы играли с выбившейся ниткой. Наматывая ее вокруг указательного пальца, до тех пор, пока не становилось туго, и затем разматывала. Снова и снова.

— Ты точно в порядке? — мне было ненавистно слышать, как эти слова вырвались из моего рта. Я спрашивал ее об этом всего лишь раз десять, просто не знал, что еще можно сделать.

— В порядке. — Это было тем же, что она говорила последние десять раз, сейчас в 11 раз. Тем же плоским, бесстрастным, я-нахожусь-не-здесь голосом.

Я раздраженно фыркнул.

Это, казалось, вырвало ее из задумчивости. — Что? — спросила она, моргнув и посмотрев на меня, впервые за весь день.

— Ты не в порядке. Ты совершенно точно не в порядке.

Ее лоб наморщился.

— Что? — еще раз спросила она.

— Хорошо, — сказала я, с раздражением. — Ты не в порядке. Ты отвечаешь так, только, чтобы не говорить о том, что происходит.

— Зейн, — начала она, покачав головой.

— Я серьезно. Я, может быть, и не эксперт по Ариане Такер. — Пока еще нет, но я пытаюсь. — Но даже я знаю, что обычно ты находишься в более приподнятом настроении.

Она выглядела удивленной.

— Я даже знаю, что ты улыбаешься. Время от времени. — Обычно, во время поедания жареной картошки. Сегодня, во время обеда, единственное, что она ела с энтузиазмом это - французская картошка фри.

— Мы в этом вместе. Поговори со мной.

— Все в порядке.

Я склонился ближе к ней, хотя коридор опустел.

— Это из-за Дженны?

Она напряглась, и я увидел первые трещины в ее спокойствии.

— Я не хочу говорить об этом.

— Жаль, — весело сказал я. — Я не хотел говорить о Рейчел этим утром, но ты не оставила мне выбора. — Я захлопнул свой шкафчик.

Она закатила глаза.

— Ты не особо много сказал.

Я повесил рюкзак на плечо и вытащил ключи от машины из кармана.

— Это не моя любимая тема разговора. Давай, пошли.

Она выпрямилась, выглядя более оживленной и заинтересованной, чем была в течение всего дня, и последовала за мной в холл.

— Ты так и не сказал, что она сделала, чтобы тебя так разозлить.

— Так не пойдет, — я покачал головой. — Мы не говорим обо мне. Мы говорим о тебе. — Я протиснулся через дверь на парковку и отступил назад, держа дверь открытой для нее.

Она переступила порог и повернулась лицом ко мне. — Вообще-то, мы не говорили обо мне, — поправила она.— Мы говорили о тебе, и ты попытался перевести тему на меня, когда я слишком заинтересовалась...

— Ты испытываешь чувство вины. Из-за Дженны, — сказал я, направившись в сторону машины.

Она промолчала.

Я вздохнул. — Я не дурак, Ариана. Я видела тебя этим утром. Если бы Рейчел была гранатой, а ты смогла бы прикрыть собой Дженну, чтобы спасти ее, ты бы так и сделала.

— Очень интересное сравнение. Рейчел - граната,— пробормотала она.

— Но тебе не за что винить себя,— я ненавидел видеть ее такой, закрытой и безразличной. Она опять стала загадочной девушкой, которую я не знал и не мог узнать, вместо той, которая смеялась над дурацкими историями и цитатами из Звездных Войн.

— Потому, что это не по настоящему, я знаю. — Сказала она.

— Нет, — твердо сказал я. — Но тебе не за что винить себя, потому что ты ничего не отобрала у нее. У меня нет никаких чувств по отношению к Дженне. Никогда не было. В этой ситуация у меня не было права голоса? — спросил я, пытаясь подразнить ее.

— Нет, — сказала она с невеселой улыбкой.

Я вздохнул и отпер внедорожник. Ариана добралась до своей двери, прежде чем я подошел и открыл ее для нее, и послала мне вызывающий взгляд.

Я поднял руки в знак капитуляции и направился на свою сторону.

Внутри душного салона, по-прежнему, смутно пахнущего завтраком, я бросил рюкзак на заднее сидение и завел двигатель, включив кондиционер на полную мощность.

Ариана, казалось, спокойно переносила жару, спокойно сидела, уже пристегнутая ремнем безопасности, с рюкзаком у ног.

— В отличие от некоторых людей, — сказала она, так тихо, что я еле смог расслышать, — у меня нет возможности менять друзей, как перчатки.

Я протянул руку, выключить вентилятор, чтобы ее слова не терялись в его шуме, побаиваясь, что тишина может спугнуть ее.

— И прежде, чем ты что-то скажешь, я не жалею себя... — она вздохнула. — Просто, Дженна понимает меня или понимала. Она никогда не задавала лишних вопросов или не пыталась влезть в мою личную жизнь...

Я недоверчиво рассмеялся. — Итак, другими словами, вы были друзьями до тех пор, пока ее внимание было сосредоточено только на ней.

— Все было совсем не так. Она не такая, — настояла Ариана.

— В самом деле? Потому что, те люди, с которыми ты дружишь, должны тебя знать. И должен ли я напомнить тебе, что именно она перестала разговаривать с тобой, потому что думала, что это поможет ей сблизиться с Рейчел? — спросил я, испытывая отвращение. — Слушай, я не знаю Дженну так же, как знаешь ее ты, но я видел ее в действии. Она бы переехал тебя грузовиком, если бы подумала, что это привлечет к ней внимание Рейчел. И ты заслуживаешь друзей лучше, чем она. — Слова сорвались, прежде чем я успел остановить их, морщась в ожидание ее реакции, мне захотелось взять их назад. Я едва знал ее, кто я такой, чтобы утверждать чего она заслуживает?

Но она не задохнулась от ярости и не бросила ответ с каким-нибудь резким замечанием. Она странно рассмеялась.— Я подумала о тебе то же самое, сегодня утром, когда ты рассказывал о Рейчел.

Ее взгляд встретился с моим взглядом, и густая наэлектризованная тишина упала между нами.

Она прикусила губу, я заметил, что она делает так, когда нервничает или её охватывает неуверенность, и меня неожиданно захлестнуло желание прикоснуться к ее губам, что бы она перестала причинять себе вред, пусть даже такой не значительный, и поцеловать ее.

Но прежде чем я успел пошевелиться, она разорвала зрительный контакт и перевела взгляд на окно.

Упущенная возможность вызвала большее сожалений, чем я мог себе представить. Я нахмурился. Что происходит? Я начал это, чтобы избавиться от внимания Рейчел и, возможно, чтобы удовлетворить свое любопытство о странной девушке из математического класса. Как это могло зайти так далеко?

Нажав на газ, я выехал с почти опустевшей парковки и направился в сторону пересечения улиц, где, как я знал, Ариана попросит, высадил ее.

Тишина, в этот раз неловкая, стояла на протяжении нескольких кварталов.

— Кстати говоря, о чувствах к тебе... Дженны, я имею в виду, — неожиданно сказала она, ее лицо покраснело.— Мне было интересно, зачем Рейчел лезет во все эти сложности.

— Разве не достаточно, природной любви к неразберихе и усложнению жизни других людей?

— Нет, не совсем...

Мне потребовалась секунда, чтобы соединить точки между первой частью ее предложение и последней. Чувства Рейчел к тебе...

— Рейчел? — рассмеялся я. — Нет.

— Ох, да ладно тебе, разве ты не задумывался, почему она с такой решительность вовлекла тебя во все это? — Она развернулась ко мне на своем сидение, воодушевленная темой разговора, чем-то о чем, очевидно, она думала в течение некоторого времени. Я начал задаваться вопросом, если ли что-то о чем Ариана не раздумывает часами или днями напролет, прежде чем сказать об этом. — Если бы она хотела наказать меня, есть более простые способы.

Я кивнул, выстукивая неловкий ритм на руле. — Вот почему то, что она предложила, не имеет смысла. Если она была... влюблена в меня. — Боже, я едва мог произнести это. — Она бы не заставила меня притвориться, чтобы втянуть кого-то еще в одну из ее игр.