"Да, он здесь, настоящий ковчег Завета, данный Моисею, — говорит главный священник церкви Святой Марии Сионской, хранитель Белай. — Престола ковчега здесь нет".

В разных интервью монах, что недолго охранял ковчег в 1983 году, и ушедший на покой настоятель, который видел реликвию дважды, описывают ее как скрижаль из белого отполированного камня с текстом Десяти заповедей, написанным на иврите. Они говорят, что она 2,5 фута длиной и 1,5 дюйма толщиной, хранится в золотой коробке 3 дюймов толщиной, с крышкой на петлях и без украшений.

"Человек, который украл ковчег, мог спрятать его только в маленькую коробку, а не большую, — говорит преподобный Гебреаб Мару, двадцать лет бывший верховным священником до своей отставки в 1985 году. — Это правда, что нечто большее никогда не прибывало в Аксум".

Монахи рассказывают, что реликвия обладает сверхъестественными способностями. По ночам она иногда светится, а днем на нее трудно смотреть, так как скрижаль очень гладко отполирована и похожа на зеркало.

"Когда ты смотришь на нее, то этот предмет невозможно понять, — говорит бывший верховный священник. — Она внушает мне страх, а глаза наполняются слезами".

Бывший хранитель ковчега Уолде Гиоргис Гебриал говорит: "Это похоже на зеркало, очень гладкое, но не совсем белое. Иногда оно выглядит совсем как вода"[153].

Это очень интересно. Мой аксумский друг с достаточно серьезными церковными связями, которого я расспрашивал о сущности местных верований, ответил: "Люди верят, что селлат — это те самые скрижали, о которых сказано в Библии, сделанные Моисеем и принесенные Богу на гору Синай. Камень, что светится и сверкает". Отождествление ковчега и скрижалей полное. Я также слышал от местного знатока ритуала такую же историю о камне, испускающем свет. Если свидетельства очевидцев точны — когда я разговаривал с настоятелем и бывшим хранителем Белай Марасой в октябре 1997 года, меньше всего они хотели распространяться о сущности ковчега, хотя мы и обсудили множество аспектов табота и ритуала, — то тогда мы имеем некий "супертабот" из белого камня, хранящийся в Аксуме, гораздо больше обычного, но, разумеется, не такой огромный, как в описании Шихаб аль-Дина.

Естественно, это вызывает много вопросов. Кажется, что духовенству Аксума сейчас хочется опровергнуть наличие у них ларца, который каждый за пределами Эфиопии воображает себе, услышав словосочетание ковчег Завета. Но ведь в КН сказано, что плотник, выбранный Азарией, приготовил планки "по высоте, ширине и длине размерами как наша Дева" (КН 45). "Престол ковчега", скорее всего, переводится на эфиопский как manbara tabot. Если мы поверим этой истории, то получается, что священники отвергают то, что они являются обладателями настоящего ковчега. Вместо этого у них есть только его содержимое, а это очень удобно утверждать благодаря запутанному переводу слова "табот".

Когда журналист пишет, что хранитель сказал: "это настоящий ковчег Завета, данный Моисею", мы можем быть уверены, что на самом деле было сказано: "это настоящий tabot (или tabota Seyon, tabota hegg или даже sellata Muse), данный Моисею". Один из этих терминов, с их взаимозаменяемым значением, был переведен журналистом как "ковчег Завета". Согласно этому, наиболее видные представители духовенства Аксума заявляют, что ковчег Завета был оставлен, что его содержимое было переложено в другую коробку и привезено в Эфиопию. Как это ни странно, но мнение, высказанное хранителем Белаем, солидаризуется с тем, во что верят в каждой церкви: внутри manbara tabot был tabot, и именно его и забрали. Проблема интерпретации заключается в том, что слово "табот" означает две вещи: во-первых, ковчег Завета: во-вторых, алтарную скрижаль, скрижаль Моисея. Это правда, что manbara tabot, "трон ковчега", не означает обычно сам ковчег, и хранитель просто использовал соответствующее выражение для обозначения алтаря, где спрятан табот. Имея дело с христианскими концепциями, а не иудейскими, он также под этим подразумевал, что унесенное было самой ценной вещью: табот внутри "трона ковчега" — это священный центр церкви. Ковчег становится незначительным, обыкновенной коробкой, тогда как его содержимое, один белый камень, принимает на себя всю силу веры и сам становится ковчегом.

Если верить многочисленным интернет-сайтам, посвященным ковчегу, золотой ковчег, точно такой же, какой был в Библии, описан столетним настоятелем Аксума. Это меня не удивляет. На что похож библейский ковчег, известно всем, и если некто настойчиво об этом спрашивает, то любой священник Аксума может дать только один ответ. В конце своей книги Грэм Хэнкок рассказывает, как хранитель Габра Микаэль отвечал на подобные вопросы, выражаясь странным языком человека, не желающего давать однозначные прямые ответы:

— Вы хотя бы можете сказать, как выглядит ковчег? Я уйду счастливым, если вы скажете мне это.

— Я верю, что ковчег достаточно хорошо описан в Библии. Вы можете прочесть о нем там.

— Но я хочу, чтобы вы своими словами рассказали мне, как он выглядит. Это золотой или деревянный ящик? Есть ли у него крылатые фигуры на крышке?

— Я не буду говорить об этом…

— А как его переносят?.. На шестах? Или как-то иначе? Он тяжелый или легкий?

— Я уже сказал, что не буду говорит!" об этом, и, значит, не буду…

Как бы там ни было, но свидетельства прошлого, разговоры священников, знатоков ритуала и других, ясно указывают нам на то, что, какие бы еще вещи ни хранились в часовне, самым большим поклонением пользуется относительно большой белый камень. Среди священников Аксума, несомненно, есть те, кто видел этот священный предмет и описал его другим людям, друзьям, родственникам. В этом узком замкнутом обществе данный вопрос уже давно перестал быть секретом. Большая часть духовенства Аксума хорошо знает, что их "ковчег" — это небольшой деревянный ларец, переносимый на шестах, возрастом более трех тысяч лет, покрытый золотом, с массивной золотой крышкой, украшенной статуями двух херувимов. Но они не оперируют мыслительными образцами современной научной эры. Путем магии символизма и мистифицирующего словаря, способностью преобразовать несколько предметов в одну концепцию, камень, столь ревностно охраняемый, для них становится "настоящим" ковчегом Завета.

Но все равно это остается сенсационным. Духовенство Аксума не отрицает, что у них находится священный предмет, взятый из святая святых храма Иерусалима во времена царя Соломона. Они утверждают, что эта табличка — та самая неразбитая скрижаль Моисея. Ее описание приводит нас к описанию Димотеоса, ведь они совпадают во многом, кроме размера: 24 сантиметра далеки от 2,5 фута (90 см), хотя измеренная толщина практически одинакова. Как бы там ни было, устные дескрипции подобного рода, переполненные мистификациями и неопределенностью, очень мало дают для исследования.

Камни с надписями на непонятных языках для Аксума достаточно необычны. Возможно, что это часть старого аксумского барельефа, написанного греческим или странным южноарабским эпиграфическим почерком, использовавшимся некоторыми древними царями Аксума. В 1861 году Ван Хеглин видел таинственную табличку "с множеством горизонтальных и вертикальных линий, из которых состояли знаки. Я предположил, что это может быть календарь или астрономическая таблица". Он был найден вместе с несколькими другими в саду пресвитера Аксума Кваламсиса. Древние надписи, найденные в это время, я изучил в 1997 году в хранилище рядом с покоями настоятеля Аксума, но конкретно этого каменного календаря с тех пор никто не видел… Может быть, он хранится в часовне скрижалей Моисея?