Бегство
Перевод В. Рождественского
На волнах месяц кроткий
Горит то там, то тут.
В качающейся лодке
Любовники мирно гребут.
«О, как бледна ты стала,
Возлюбленная моя!»
«Любимый, я плеск услыхала,
Нас догоняет ладья».
«Попробуем вплавь, дорогая,
Возлюбленная моя!»
«Любимый, отец, проклиная,
Догонит, чувствую я».
«Держи лишь голову выше,
Возлюбленная моя!»
«Любимый, о, горе, ты слышишь,
Все глубже нас тянет струя».
«Сковал нас холод ужасный,
Возлюбленная моя!»
«Любимый, и смерть прекрасна,
Когда с тобою я».
Изменница Луиза
Перевод М. Фромана
Изменница Луиза
Пришла; нежны ее речи.
Сидит бедняга Ульрих,
Чуть светятся тусклые свечи.
И ластится и шутит,
Развеселить желая:
«Мой бог, как ты изменился,
Где смех твой, не понимаю!»
И ластится и шутит,
Присела возле постели:
«Мой бог, как эти руки
Замерзли и похудели!»
И ластится и шутит —
И вдруг поднялась в печали:
«Мой бог, смотри-ка, — кудри
Твои как пепел стали!»
Сидит бедняга Ульрих,
В нем сердце порваться готово.
Целует злую Луизу,
Не говоря ни слова.
Ведьма
Перевод М. Кузмина
«Друг сосед, прошу прощенья:
Ведь у ведьмы есть уменье
Превращать себя в зверей,
Чтобы мучить тем людей.
Ваша кошка — мне жена,
Знаю это точно я:
Пахнет, скачет, мордой тычет,
Лапки моет и мурлычет».
Сосед с соседкою в ответ:
«Бери ее, нам дела нет».
Дворовый пес: «Вау, вау!»
Мяучит кошка: «Мяу!»
Избавитель
Перевод В. Левика
Ликуешь! — Ты думаешь, Плантагенет,
У нас ни малейшей надежды нет!
А все потому, что нашлась могила,
Где имя «Артур» написано было!
Артур не умер, не скрыла земля
Холодным саваном труп короля.
Вчера следил я, глазам не веря,
Как он, живехонек, поднял зверя.
На нем зеленый парчовый наряд;
Смеются губы, глаза горят;
На гордых конях, по тропам дубровы
За ним летели друзья-звероловы.
Его рога заглушают гром:
Трара! Трара! — рокочет кругом.
Чудесные гулы, волшебные громы
Сынам Корнуэля милы и знакомы.
Они говорят: «Не пришла пора,
Но она придет — трара! трара!
И король Артур своему народу,
Прогнав норманнов, вернет свободу».
Песнь маркитантки
Перевод Л. Пеньковского
Из времен Тридцатилетней войны
А я гусаров как люблю,
Люблю их очень, право!
И синих и желтых, все равно —
Цвет не меняет нрава.
А гренадеров я как люблю,
Ах, бравые гренадеры!
Мне рекрут люб и ветеран,
Солдаты и офицеры.
Кавалерист ли, артиллерист, —
Люблю их всех безразлично;
Да и в пехоте немало ночей
Я поспала отлично.
Люблю, я немца, француза люблю,
Голландца, румына, грека;
Мне люб испанец, чех и швед, —
Люблю я в них человека.
Что мне до его отечества, что
До веры его? Ну, словом, —
Мне люб и дорог человек,
Лишь был бы он здоровым.
Отечество и религия — вздор,
Ведь это — только платья!
Долой все чехлы! Нагого, как есть,
Хочу человека обнять я.
Я — человек, человечеству я
Вся отдаюсь без отказу.
Могу отметить мелом долг
Тем, кто не платит сразу.
Палатка с веселым венком — моя
Походная лавчонка…
Кого угощу мальвазией
Из нового бочонка?
Предостережение
Перевод В. Разумовского
Остерегись холодных слов,
Когда о помощи в борьбе
Взывает юноша к тебе;
Быть может, — это сын богов.
Его ты встретишь на пути
В его триумфа гордый час,
И осужденья строгих глаз
Не сможешь ты перенести.
Юдоль плача
Перевод Ю. Тынянова
Сквозь щели ветр ночной свистит,
А на чердачном ложе
Две бедных тени улеглись;
Их лица — кости да кожа.
Первая бедная тень говорит:
«Меня обойми рукою,
Ко рту моему прижми свой рот,
Хочу согреться тобою».
Вторая бедная тень говорит:
«Когда я гляжу в твои очи,
Скрывается голод, и бедность, и боль,
И холод этой ночи».
Целовались они, рыдали они,
Друг другу руки сжимали,
Смеялись порой, даже спели раз,
И вот под конец замолчали.
Наутро с комиссаром пришел
Лекарь, который, пощупав
Пульс, на месте установил
Отсутствие жизни у трупов.
«Полый желудок, — он пояснил, —
Вместе с диетою строгой
Здесь дали летальный исход, — верней,
Приблизили намного.
Всегда при морозах, — прибавил он, —
Нужно топить жилище
До теплоты и вообще
Питаться здоровой пищей».