-Ола Майкл. -

улыбается мне Ричи. Еще бы ему не улыбаться, хоть и изредка, но «пластилин» я покупаю у него, правда сказать честно - у арабов получше, помаслянистей, суховат он у Ричи, суховат.

Ола Ричи, ола люди, мир вашему дому, -

здороваюсь и я. До меня доходит джойнт, я его беру и даже ни каких мыслей о СПИДе или ЭЙЦЕ у меня не возникает. Затягиваюсь пару раз, затем еще пару и передаю джойнт дальше. Хо-ро-шо - выпускаю дым струйкой в сырость ночи, сверху по зонтику капает, через плечо ставит передо мною неизвестная мне рука в полосатом рукаве рубашки неизвестно когда заказанное мною кофе и незнакомый мне голос грубовато сообщает:

-Полтора эуро, сеньор.

Конечно это был официант, конечно я расплачиваюсь и конечно покупаю у Ричи его сухой пластилин, немного, но все же... Изготовив джойнт (трава и плавленый пластилин), взрываю его и запускаю по кругу. И залпом выпиваю давно остывший кофе, над домами встает серый рассвет, бар давно закрыт, мы что? просидели здесь всю ночь? удивляюсь я вслух и ночные воспоминания волнами приходят ко мне...

Вот сеньора в мехах увидев какого-то позднего, загулявшего и явно отставшего от туристического сезона туриста встает с кресла и степенно направляется к нему, несколько слов произнесенных в полголоса, смысла не уловить, но турист сражен наповал и взяв сеньору под руку, спешно удаляется с нею в неизвестном направлении... Через некоторое количество джойнтов сеньора возвращается и занимает ожидавшее ее кресло. Усевшись, сеньора вновь с интересом, как мне кажется, начинает бросать на меня взгляды, полные таинства, но я сдержан и холоден. И я не поддаюсь ее чарам.

Сеньоры изредка отходят к непонятному мне памятнику с бронзовой летучей мышью на самом верху его, то ли более внимательно ознакомиться с творчеством неизвестного мне скульптора, то ли с еще какими-то непонятными целями, по крайней мере оттуда доносится журчание и иногда запах мочи... И только джентльмен в соломенной шляпе с двумя дырами только на стороне обращенной ко мне сидит истуканом, не шевелится и лишь иногда бурчит себе под нос что-то по-английски, что-то непонятное...

Утро серым рассветом разогнало ночную сырость дождя и потому перестало капать. Несколько заспанных местных аборигенов одетых в оранжевые жилеты, заинтересовались мусором, подготавливая его к транспортировке, дискотечные блики их него автомобиля и рев мотора уже выглядывали-слышались из-за угла... Я встаю, церемонно прощаюсь с сеньорой - только что не целую ей руку с облезшим лаком на ногтях, кланяюсь сеньорам и джентльмену, сообщаю Ричи об своем решении насчет уехать. Ричи со своей постоянной улыбкой клоуна лениво интересуется:

-Когда?

Ему даже не интересно - куда. Когда? Если бы я знал, этот остров меня крепко держит в своих объятиях, но я их разорву, вот увидите - разорву... Не выдав тайны насчет даты своего предположительного отъезда, я бреду-ковыляю по утреннему городу. Серое небо, серый рассвет, изо рта валит пар, на углах домов блестят лужи, то ли дождь, то ли насали неизвестно кто, я бреду по улицам города неизвестно куда. С неизвестно какой целью и как долго это продлится - хрен его знает.

Стук костыля разносится по серым пустынным переулкам, серый свет с серого неба освещает их вместе с погасшими фонарями... Из серости переулков выступают странные фигуры - двадцатилетняя на вид наркоманка босиком, в перевязанных грязным бинтом руках сжимает разовый шприц и посасывает иглу... Интересно - шприц все тот же или уже другой?... Дилер в алой блестящей курточке и черных штанах в обтяжку, на смуглом старом лице резко очерчены морщины... Бомж в купальном халате и полотенцем на шеи, а на голове оранжево сияет строительная пластмассовая каска...

Ноги и костыль привели меня, кто бы мог подумать! к темно-синему дому с узкой дверью на замке, как все двери в этом сранном городе, как будто вышедшем из моих торчковых снов в семидесятых. Узкие окна за решетчатыми деревянными жалюзи покрашены голубым, темно-красная черепица крыши, позеленевшая медь водосточной трубы... На балконе третьего этажа слегка приоткрыта дверь. Там-то я и провел две ночи и один день, но остался жив, как ни странно.

-Кармен! Кармен! -

ору я на всю улицу, не беспокоясь ни о местной морали, ни о чести девушки, ни покое мирных граждан. Может быть я хочу сказать дредастой деве свое последнее прощай? Кто знает...

-Кармен! Кармен! - ору изо всех сил, но что приятно - ни одна сволочь из пенсионеров не высунула своей башки с нравоучениями, это демократия, хочешь ори, хочешь молча стой. В полуоткрытую балконную дверь на вожделенном мною этаже выглянула незнакомая длинная тонкая фигура в белом до пят, привидение что ли?

-Кармен нет дома, Майкл! -

сообщило мне привидение звонким голосом на всю улицу, пусть все знают, что дредастая девушка не ночевала дома, интересно, а где она шляется, в чьей постели виртуозничает. А?.. И привидение я вспомнил - в те редкие моменты покидания комнаты Кармен, ну отлить, попить или просто перевести дух, я все время сталкивался с загадочной улыбкой на смуглом лице длинной герлы, тоже будущей юристки, совместно с Кармен арендующей это гнездышко... Судя по улыбке - ей все слышно...

-Если хочешь, Майкл, можешь подняться, -

вот именно - если хочешь... Мол Кармен нет, но есть я, теплая со сна, со своей загадочной улыбкой... Дьявольское искушение и хоть мои тридцать три все равно давно в жопе. И я вовсе не Христос, но меня так же искушают с балкона, мол поднимайся и будет все ништяк...

С большим трудом, не прощаясь - я думаю простит, не простит - так поймет, быстро как могу, ковыляю прочь, в серое утро, серый рассвет, ну ее, длинную герлу, мне и Кармен за глаза было, сплошные искушения...

13.

Проспав весь день как убитый - сказалась бессонная ночь в окружении странных людей, я проснулся в пятом часу... Сквозь чисто вымытое неизвестно кем стекло струился холодный осенний свет ленивого солнца, по просторной комнате гулял сквозняк от неплотно прикрытой двери до щелястой от старости рамы окна этого когда-то престижного особняка. Или виллы... Комната моя была пустынна, кроме матраса брошенного прямо посередине на рассохшийся паркет и двух коробок с моими шмотками-вещами, в ней ни чего не было. Голый человек на голой земле, это видимо на меня андеграундно-анархистическое окружение сказывается, скоро выряжусь в черные шмотки, из хайров сделаю ссученный валенок и вперед, на баррикады, бить стекла в богатых магазинах и офисах, бороться с глобализацией... Валить пора, валить, валить - пока совсем крышу мне не сорвало, всякое говно в голову лезет, валить... На Гомеру, да здравствует Гомера, последний рай хиппов! Последнее я проорал в полный голос на русском языке и естественно, неплотно прикрытая дверь слегка приоткрылась и заглянувшая одним глазом Роса поинтересовалась у кричащего лозунги ошизевшего хипа. То есть у меня:

-Ты уже проснулся, Пирато? Мы собираемся готовить ужин, если хочешь, я принесу тебе кофе...- ласково интересуется Роса, иногда я думаю, что она ко мне не равнодушна, а иногда я просто уверен - мой возраст, примерно в два раза старше их всех плюс костыль-нога, вот отсюда и доброжелательность... Ну и просто Роса человек хороший.

Конечно я соглашаюсь и на кофе, и на ужин, встаю еле-еле, с матраца с ногою и костылем вертикальное положение попробуй прими, одеваюсь и разыскав зубную щетку, устремляюсь на поиски дабла. Я конечно там уже был несколько раз после переезда, но все равно еще не могу запомнить правильный маршрут, хоть план рисуй и на стенку вывешивай... В коридоре по очереди встречаюсь сначала с Вилли, Затем Инесс, затем Ева и наконец с Хуаном, все мне рады, что я жив-здоров и уже проснулся, так как сказал Вилли - они уже на благоприятный исход и не надеялись. Погрозив Вилли кулаком и поинтересовавшись дорогой, я продолжил свой путь и не прошло и десяти минут, как доразил до цели.

Кое-где отбитые плитки, потемневшая растрескавшаяся эмаль ванны, относительно чистый унитаз и раковина, в кране воды естественно нет, пятилитровая пластиковая канистра из-под питьевой воды наполнена во дворе, там хоть течет, на стене темное зеркало в массивной деревянной раме. Темное гладкое дерево, темная гладкая поверхность, видевшая хрен знает что за свою долгую жизнь и мой длинный фейс в обрамлении белобрысых патлов, грязный блондин, подбородок обметало редкой щетиной длинных волос такого же цвета, гордо называемые мною борода, усы, такие же редкие и грязно-белые, многочисленные морщины вокруг глаз цвета вылинявшей джинсы... Впалые щеки, прямой нос, белесые брови, неужели этот неулыбчивый урод я?.. Молча чищу зубы, не спуская с него глаз, он кривляется и повторяет все мои движения, боже, ну и урод, а морщины на лбу, как грядки, какие у тебя заботы, сука! ну что тебя в этой жизни гнетет, ну чего тебе еще надо, ну что тебе еще не хватает?! В третьих странах люди не доедают и не допивают, в России кризис, в том числе и национальной идеи, в Африке дети игрушек не имеют - хохочу я себе в лицо и смываю выступившие от смеха, конечно же смеха, от чего же еще, если не от смеха, слезы... Да же сам с собою, гад, серьезный не можешь быть, шут он и в Африке клоун, ради красного словца, сплевываю я в раковину, сливаю я воду в унитаз и натягиваю джинсы. Пора мой друг пора, зовет тебя труба, валить Майкл надо, на Гомеру, прощаться со всеми и валить. Здесь не Париж с поганой работой и гнусными совками, но и своих не видать... Тут конечно ништяк, но там хорошо, где нас нету...