орет во весь голос темпераментный аргентинец и размахивает длинными руками. Но у меня все равно длинней, Роса и Инесс смеются, я удивленно спрашиваю:
-Когда?
К счастью для меня мы уже пришли в Центр С-эскола, тоже сквот бывшая фабрика, над баром лозунг, но другой, английскими буквами в метр высотой - СОЖРЕМ БОГАТЫХ. А я то о кадилаке фантазировал...
Травичка, пиво, рев современной музыки монотонно забивает гвозди в мозги - туц! туц! туц! Тесно от людей, кругом дреды, тревожным металлом блестит многочисленный пирсинг, шмотки цвета грязных мышей... Мы веселимся, пытаемся разговаривать, так сказать общение...
Бреду домой один, сославшись на якобы разболевшуюся голову, пипл остался развлекаться дальше, меня же от этой революционной обстановки уже слегка поташнивало... Совка на них не было, наверное я стар или суперстар, бреду-ковыляю... Стук костыля разносится по темным пустынным переулкам, освещенным светом луны и фонарей... Из темноты выступают странные фигуры - двадцатилетняя на вид наркоманка босиком, в перевязанных грязным бинтом руках сжимает разовый шприц и посасывает иглу... Интересно - шприц все тот же или уже другой?... Дилер в алой блестящей курточке и черных штанах в обтяжку, на смуглом старом лице резко очерчены морщины... Бомж в купальном халате и полотенцем на шеи, а на голове оранжево сияет строительная пластмассовая каска...
...Майкл телефонной картой отжал язычок замка входной двери, поднялся по ступеням узкой и крутой лестницы до двери квартиры, имеющей балкон с оранжевым объявлением и прислушался. За дверью тихо-тихо лежала тишина...
9.
Серое небо, солнце отъехало в Африку что ли, редкие прохожие, еще реже попадающиеся на глаза туристы, кое-где блестят лужицы дождя, валяющегося на плитках улиц... Я бреду без какой-либо цели неизвестно куда, я не знаю сколько часов и какой день, я даже смутно помню - ел ли я сегодня и какой год на дворе... Может быть я сумасшедший? Скорей всего нет, в сорок с лишним лет все же вряд ли сходят с ума, если бы я хотел сойти с ума - то у меня для этого времени было навалом, все же пожил я... Что значит пожил, что значит?.. надо немедленно поесть, я же не крези! я же не крези, не крезанутый...
Усаживаюсь к одинокому столику стоящему на тротуаре возле дверей какого-то кафе, пристраиваю костыль к стене, задумываюсь... Конечно я не придурок, и даже не рефлектирующая морда, я просто устал быть один... Да нет же, нет, секса вроде бы хватает, вроде бы, а вот душевного тепла, это я над собой стебусь... Да, есть Вилли с Инесс, есть милая Роса, есть Хуан и Ева, есть еще масса-масса приятных, веселых и андеграундных морд в моем окружении... Например Терри, зеленый дьявол не только как средство поднять прайс, но и по жизни... Но как же я все же одинок, даже смешно...может языковый барьер? Да нет же, нет, испанский я уже знаю почти как французский, нет, не языковый барьер... Просто я опять живу клевой лайф, но снова как всегда не своей...
-Еще что-нибудь желаете, сеньор? -
доносится до меня чьи-то слова и я вскидываю голову от стола заставленного грязной посудой. Передо мной стоит и улыбается во весь широченный рот незнакомая мне герла, совершенно не похожая на официантку - дреды из крашенных в рыжий волос, пирсинг в носу и на бровях, вытянутый свитер цветными полосами обегает ее грудь, бедра и спускается к таким же полосатым, выше колен натянутым шерстяным гольфам. Ну и свитер, а может это платье?.. Лямки бэга пересекают узкие плечи, улыбка от уха до уха, на щеках ямочки... Общий вид - герла лет двадцати с небольшим, мне по плечо примерно, явно мы где-то пересекались, стебется надо мною, косит под официантку...
Выскочивший из дверей кафе официант стал с реактивной скоростью сгребать посуду с моего столика, протирать его тряпкой не первой свежести и успокоив свою буйную натуру, безмолвно застыл надо мной вопросительным знаком. Видно не знал, можно ли со мною договорится по-хорошему, ну на языке местных аборигенов, все же башка у меня блондинистая... Махнув приглашающе рукой герле на второй стул, она стала усаживаться, я же обратил взгляд на манекен официанта в натуральную величину:
-Я хотел бы поесть, что-нибудь горячее, рыбу с картофелем что ли... И кофе потом... И пива... Сан Мигуел можно... А ты что будешь? - поинтересовался я у незнакомки упавшей мне на голову. Та улыбнулась еще шире, растянув рот так, как и у клоуна не получилось бы, и попросила официанта своим хрипловатым, совсем слегка, голосом:
-Капучино пожалуйста...
Мы остались совершено одни на пустынной улице под хмурым небом на осеннем острове. Это было так интимно, что я сразу положил свою большую лапу на ее маленькую с длинными пальцами, с короткими слегка ободранными ногтями, и интимно приглушив тембр своего голоса, поинтересовался:
-Тебя как звать? И где мы с тобою встречались, хохотушка?..
Самое смешное, что ее любимой книгой была та самая - JULIO CORTASAR «HISTORIAS DE CRONOPIOS Y DE FAMAS», но я об этом узнал только утром, когда увидел на низком столике в изголовье ее узкой кровати, знакомое издание. Но до этого события, поразившее меня таким совпадением, было много всего и разного. Герла, ее имя было мне известно чуть ли не с младенчества - Кармен, оказалась просто виртуозкой в сексе. Но до этого конечно тоже было много разного и хорошего...
Мы гуляли по пустынным сначала вечерним улицам Ла Пальмы которая Де Маллорка, потом по ночным, я показал ей свою коллекцию манекенов - мафиози, гаи, красавчики и просто неплохие парни, в моей коллекции были только парни, Кармен обратила на это внимание, я ей пояснил - герл коллекционирую только живых и теплых...
Кармен мне давно призналась во всех своих грехах - учится на юридическом факультете местного университета, знает меня уже пару месяцев по разным клубам и по моей работе пиратом, плюс одна из подружек Росы ее хорошая приятельница, ей двадцать два года, и у ней сейчас нет бойфренда... Я как старший по возрасту, и более умудренный и ушибленный жизнью, все эти грехи ей отпустил и мы начали целоваться. А что еще оставалось делать в пустынных улицах, где кроме нас и манекенов мы не видели ни одной души. Я ей нравился и давно, она сама мне в этом призналась через шестьсот сорок два метра поцелуев, а я... А я как всегда плыл по течению, совершенно ни чего не предпринимаю для того, что бы выгребсти, выплыть, выбраться... Зачем? мне и так ништяк, а вдруг эта судьба, но больше конечно говорило мое фрилавничество хипповое, одной больше, одной меньше, зачем обижать хорошего человека, а вдруг нам будет вместе ништяк? А вдруг...
До того как мы добрались до флета, который Кармен снимала вместе с еще одной будущей юристкой, мы уже попробовали пару раз сблизиться как можно ближе. Первый раз в районе яхт порта, под непроницаемой тенью какого-то огромного дерева, свои голубые что ли плавки Кармен держала в правой руке, левой сжимала-обнимала меня за шею, ну а я усиленно присидал-присидал-присидал... На одной ноге, вторую выставив далеко в сторону и опираясь на костыль, но нас осветили фары полицейской машины, неизвестно что выглядывающей в таких темных закутках под деревьями. Мы мчались с Кармен, я сжимал в руке ее плавки, которые в свете фонарей действительно оказались голубыми, опираясь этой же рукой на костыль, как я не зацепился этим старьем за что-нибудь - непонятно, в другой ее тонкую руку, за нами естественно ни кто не мчался, мы больше убегали от собственного смущения.... Ну, она может и от смущения, я же больше за компанию, хотя не сказал бы, что мне было все равно - в тени или под светом полицейских фар делать любовь, а не войну...
Мы остановились в парке, куда примчались через распахнутые ворота со строгой надписью - С 22 часов и до 6 часов парк закрыт. Время было где-то около двенадцати, вокруг была такая темнота и тишина, что казалось ни чего нет, ни чего и ни кого, только парк и мы. Я длинный волосатый балбес сорока трех лет с прилипшими хайрами ко лбу, с хипповым позапрошлым, ангельским прошлым, неизвестно каким будущим и очень с сомнительным пиратским настоящим, сжимающий все в руке ее плавки и тяжело переводящий дыхание от этого марафона. И она, Кармен, студентка юрфака, вот именно, мелькнуло у меня в башке, фака, то же тяжело дышавшая герла двадцати двух лет в полосатом длинном свитере-платье, под которым была только тричка, это я точно уже знал и смешных шерстяных полосатых же гольфах выше колен, с практически неизвестным мне прошлым, настоящем и будущим, от силы весом в пятьдесят кило с шузами...