Крысы бегут с корабля. Холуи и холопы, опережая друг друга, покидали бывшего императора. Всеобщая измена. Всеобщее озлобление… Арест вчерашнего властелина…

А он все глядел куда-то вдаль, как будто чего-то ожидая…

Стаи любопытствующих приезжали в Царское село, чтобы получить наслаждение, достойное мрази. Полюбоваться, как тот, перед которым эта мразь вчера раболепствовала, расчищает лопатой дорожки парка под надзором часовых…

И снова смена власти в Петербурге. За ней — ужесточение содержания под стражей гражданина Романова Николая Александровича и его семьи. И наконец секретный вывоз бывшего императора и тех, кто находился с ним под арестом, на Урал.

Прощания с родной Северной столицей не было. Знал ли последний император России, что больше никогда не увидит этот город на Неве?..

Долгий, утомительный переезд. Усталость. Неудобства. Унижения. Страх…

Наконец, Екатеринбург. Дом купца Ипатьева.

Конвоиры вводят Николая Александровича в комнату, где он отныне будет содержаться. Он вздрагивает: стены оклеены светло-желтыми обоями…

Возможно, вспомнил предостережение «светлого странника»: «Бойся желтых стен…»?

Он ждал чего-то до последней минуты…

Такое впечатление сложилось у одного из палачей.

На что он надеялся?

Кого ждал?

Может, хотел увидеть, как раздвинутся стены печального дома и как озарится тропинка, ведущая из неведомой дали. И пойдет к нему навстречу по той тропинке «светлый странник». А за «светлым странником», один за одним, — венценосные главы дома Романовых — от Петра I до Александра III. Все — простившие друг друга… Все прощенные — и современниками, и потомками…

А посох в руке «светлого странника» будет гореть светом еще не постигнутой людьми истины…

О человеке можно многое рассказать по тому, как он относится к животным.

Так же — и о городе…

История, население, архитектурные памятники, традиции жителей, экономика и производства — все это дает подробное представление о городе, но еще не раскрывает его душу.

Душа города… Ее невозможно понять, если не знаешь, какие растут деревья и цветы в его парках и садах, на улицах и во дворах, как люди относятся к животным, обитающим рядом с ними.

У крылатых и хвостатых горожан не меньше тайн, чем у людей, улиц и зданий. Они соседствуют с человеком, но не каждому открывают свои секреты, а лишь тем, кто умеет жить в согласии с городской природой, хочет понять ее и помочь ей.

Птицы и звери, живущие в городе, рядом с человеком, не бесполезные нахлебники.

Многие пророки, мудрецы, праведники называли их «ниспосланными небесами». Ведь, обитая рядом, птицы и звери помогают горожанам не очерстветь сердцем, сохранить доброту в душе, не оборвать связь человека с природой.

Неизвестно, думал ли так основатель Санкт-Петербурга Петр I. Но сохранилось много документов, рассказов и легенд о его отношении к природе, животным и растениям Северной столицы, тайны которых неразрывны с тайнами самого города.

Как известно, первый предмет в созданную им Кунсткамеру царь Петр Алексеевич доставил самолично. Это была сосна необычной формы. А спустя годы, в коллекции нового музея оказались любимые животные государя — лошадь, две собаки и попугай. После их смерти император велел сделать из них чучела и установить в Кунсткамере под стеклянным колпаком.

Лошадь, ставшую экспонатом музея, Петр I назвал Лизеттой. Царь увидел ее где-то под Ригой, в курене у маркитантов.

Один из маркитантов заметил интерес государя к животному и подослал к нему старого цыгана.

— Не гляди, что скакунья — малорослая, — шепнул цыган Петру Алексеевичу. — Не резвость, красота и выносливость в ней главное.

— А что же? — спросил царь.

— Она судьбой мечена — вынести хозяина из семи бед, а значит, семь раз спасти от смерти.

Неизвестно, поверил ли Петр I хитрому цыгану, и вынесла ли на самом деле Лизетта своего хозяина из семи бед. Но именно на этой неказистой лошадке государь был во время Полтавской битвы. На ней же участвовал он и в Персидском походе.

Когда Лизетта постарела, Петр I приказал найти в его конюшне самое лучшее место и содержать животину «достойно».

— Не считал, сколько раз спасала она мне жизнь, но совершала подобное — точно… — заявил своим приближенным царь.

В первой половине XIX века, ссылаясь на воспоминания современников Петра Великого, литератор и исследователь Виктор Бурьянов писал о знаменитой Лизетте: «…сохранилась память о чудесном инстинкте этого прекрасного животного, которое было так привычно к Державному своему всаднику, что, не видя Его долго, вырывалось из стойла, и, бегая по лагерю, не прежде успокаивалось, как отыскав своего Великого Хозяина.

Когда же подводили ее к Государю, совсем оседланную, и Он, раздумав ехать, вдруг отсылал ее обратно в конюшню, то она, как бы обиженная этим невниманием, потупляла голову, и казалась так печальною, что слезы навертывались на ее глазах.

Современники рассказывали также, что когда Государь, кушая в своей ставке или у кого-нибудь из своих генералов, кликал Лизетту, спокойно стоявшую у входа, она входила в ставку и пила и ела с охотою все то, что ей пить и есть давали; а потом Петр приказывал перекинуть перекладину чрез ручеек, или ров, и Его понятливая лошадь, слушаясь голоса Его, переходила, с необыкновенною легкостью, по этой перекладине, как бы тонка она ни была…»

Отличались преданностью своему венценосному хозяину и две собаки — любимицы Петра I. Огромный пес по кличке Тиран всегда находился рядом с ним. Стоило кому-нибудь в присутствии царя сделать резкое движение, как Тиран начинал рычать или напрягался, готовясь к броску. Он так хорошо знал самых близких к Петру Алексеевичу людей, что мог доставлять им записки от государя.

Однажды, заподозрив одного из вельмож в неверности, царь то ли в шутку, то ли всерьез заявил, что Тиран общается с духами, и духи якобы передают ему через пса послания. Сообщают о том, что натворил тот или иной человек, что замыслил он против своего государя.

Конечно, в это мало кто поверил, но царедворцы к Тирану стали присматриваться: неважно, — от духов или от простых смертных, — а вдруг и в самом деле пес принесет какое-нибудь разоблачение?

Ходили слухи, будто Тирану пытались подсунуть письма с описаниями различных грехов и преступлений царских приближенных. Естественно, совершалось подобное против соперников. Но пес, как его ни задабривали, ни прикармливали, подобные послания не принимал.

Еще одна царская любимица, попавшая после смерти в Кунсткамеру, — собака тоже по кличке… Лизетта.

То ли имя это нравилось Петру Алексеевичу, то ли по какой-то другой причине назвал он так и лошадь, и собаку.

Лизетта была гораздо меньше Тирана, но также необычайно предана хозяину. Говорили, что она хорошо предчувствовала различные бедствия. За несколько часов до наводнения или пожара Лизетта начинала скулить, тревожно метаться возле своего венценосного хозяина, а порой хватала зубами за края его одежды, пытаясь куда-то увести…

Зеленый немолодой попугай, имевший на своем веку много кличек, принадлежал не Петру I, а его супруге Екатерине. Но все же эта птица попала в кунсткамерную компанию любимцев императора.