— Пусть это вас не волнует, —со смешком заверил голос, очень похожий на БАБский, — пока есть деньги и толпа глупа, деньги все и решат. Глав­ное, мы договорились: я даю вам на избирательную компанию, а вы в счет прежних и этих долгов, по­мимо того, что мы обговорили ранее, отдаете мне титановый комбинат? Договорились?

— Договорились,— со вздохом подтвердил вто­рой.

— А вы уверены, что с тамошним директором, как его там? Проблем не будет?

— С Тютькиным сложностей не будет. Ну, я приглашаю его к себе, говорю, ну садись, расскажи, как ты живешь, туда-сюда, значит, и даю поруче­ние... И он выполняет это поручение: тратить де­ньги на капитальное строительство в области...»

Голоса умолкли, но динамик еще некоторое время пошипел.

— Действительно, все они гады! — стукнул тростью о пол Семеныч. — Люди-то этому говнюку верили. Думали: старый конь борозды не испортит, сохранит народное добро. А он, получается, давно продал всех с потрохами!

— Мда, это — бомба, — вздохнул Влад. — Если экспертиза подтвердит... Хотя... Даже один только факт переговоров с опальным олигархом ставит крест на карьере Россиля. А уж если учесть, о чем они договариваются — кранты дедушке. ВСМПО  —      это стратегический завод не только для России. Это 50 процентов мирового титана! Кранты дедушке... Да? Как вы думаете?

Быков пожал плечами.

Когда-то, при советской власти, журналистов строго учили: как бы ты ни был уверен в своей правоте, никогда не пиши, пока не выслушаешь и другую сторону. Конечно, и тогда хватало лентяев, которые бросались словами, не потрудившись рас­спросить обвиняемых. Но нынешние журналисты вообще. Они либо вообще не учились профессии, либо отмахивались от ее канонов. Они самоуве­ренно гвоздят всех, на кого укажет начальство, не считая нужным даже побеседовать с критикуемым. И обыватели им охотно верят. Ведь чем меньше красок, тем картинка доходчивее.

Но грамотный сыщик в отличие от прочих, никогда не выносит суждений, пока не ознакомит­ся со всеми доступными материалами. Поэтому Василий сделал кислую мину: «Я в вашей местной политике не разбираюсь!», поставил на комп третий диск и набрал на клавиатуре девиз обозленного избирателя:

«всевыгады».

Опять шипение и уже совсем знакомый теперь голос повторил:

«— Но вы не думайте, что я прощу вам ваши долги просто так... Вы и на прошлых выборах...»

— Ну-у у, это то же самое, — разочарованно встал Семеныч. — А у меня этот... старческий про­статит. Вынужден часто бегать в туалет.

Но, не успел сделать и двух шагов, как замер, услышав:

— Причем тут я? Это ваши люди напорта­чили с избирательной компанией!— раздался из динамика совсем не тот голос, чем тот, кто отвечал БАБу на втором диске. — Вы сами мне их навязали, сами им платили, сами с них и спрашивайте!»

— Это кто? — смутно узнавая, спросил Быков.

— Похоже, Чирнецкий, — Влад ошарашено ог­лянулся на Семеныча и тот, с тоской оглянувшись на туалет, опять вернулся на стул:

— Он и есть. Многоуважаемый наш Аркадий Михайлович.

«— ... Но я же не отказываюсь помочь, если мы сумеем договориться, по основным, пунктам,

— захлебываясь, скороговоркой повторил голос, похожий на голос БАБа. — Мне нужен типшновый комбинат. Понимаете? Он мне нужен весь!

— Да, губа у вас не дура!— рассмеялся голос, очень похожий на голос мэра Катеринбурга. - Это вотчина Россиля, он титан просто так не отдаст. Тут надо поразмыслить.

— Особо долго думать некогда, —и его перебил голос БАБ, — именно теперь, когда страна со скри­пом переходит, от жизни по понятиям к нормаль­ной, цивилизованной законности, самое время брать под контроль выжившую промышленность! Чтобы повысить ее эффективность и рентабельность, ра­зумеется

— Не вешайте мне лапшу на уши!— почти зло­бно заявил голос Чирнецкого. — Не считайте нас всех тут за дурачков! Думаете, я не знаю, что вы сделаете? Сначала скупите побольше акций запад­ных титановых компаний. Потом на Верхне-салдинском зажмете получку эдак на полгодика, чтобы ушли самые предприимчивые. Потом разгоните остальных, обанкротите, и закроете комбинат к чертовой матери. Цены на титан сразу подскочат, а на купленные вами акции западных компаний

—               вообще взлетят до небес. Вы на этом получите сотни миллионов. Так что не стоит выставлять себя моим благодетелем! Лучше подумайте о том, что после этого Россиль всю прессу на уши поста­вит, чтобы смешать с грязью меня!

— Ничего, если грамотно подойти к этой про­блеме, его можно отодвинуть от руля и скомпро­метировать. Пока Кремль подбирает кадры не по уму и таланту, а по личной преданности, главным чиновникам у нас обосрать любого человека — раз плюнуть! Любой порядочный человек в этой стране отличается двумя особенностями: отсутствием денег и беззащитностью перед Кремлевской мафи­ей,

— Это вся ля-ля! А лисе нужна конкретика: когда вы вернете мои расписки? И сколько дадите на выборы? —настаивал голос Чирнецкого. — Учти­те, с тех пор, как вы потеряли свои телеканалы, я, по сути, только на прессу и вкалываю. Россиль так нянчится со всей этой нищей шелупонью, что если я не буду каждый день подкармливать прессу, они все меня с говном сожрут! Я хочу, чтобы вы точ­но оценивали ситуацию: если Россиль останется у власти, он и мне шею свернет, и все ваши вложения обесценит! И не видать вам тогда ни титана, ни остального.

— Пусть это вас не волнует, —со смешком заверил БАБ, — пока есть деньги и толпа глупа, деньги все и решат. Главное, мы договорились: я даю вам на избирательную компанию, а вы в счет прежних и этих долгов, помимо того, что мы обго­ворили ранее, отдаете мне титановый комбинат? Договорились?

— Мы договоримся только тогда,— сварливо возразил голос Чирнецкого, — когда четко оговорим суммы и сроки платежей. И возврат моих расписок! Но зато после этого я вам не только ВэСэМПэО, я вам всю область отдам на хрен. Со всей этой сраной оборонкой.

— А вы уверены, что с тамошним директором, как его там? Проблем не будет?

— Тютькин уже тоже старый. А мы скоро начнем компанию против старичья у власти. И по­том, я пошлю туда своих людей, Баксова, например, они умеют поднимать бучу. Приплетем мафию, и Тютькин загремит вслед за Россилем. Нашему быд­лу нравятся молодые и наглые рожи. Но вначале — мои расписки!..»

Убедившись, что запись кончилась, Семеныч пулей, даже забыв свою трость, умчался в туалет. Быков взял ее и повертел:

—                Железо. Тяжелая. Местное производство?

— Да куда там, — вздохнул Влад. — У нас ширпотреб делать не любят. Все, что меньше танка, западло считается. Это Китай. Я видел такие в ан­тикварном магазине на Щорса. А в Ленинской про­куратуре даже мода на них. Почти все обзавелись. Даже секретарши...

— Ну, так что? — вернулся хоть и злой, но повеселевший Семеныч. — Выходит, они оба с ним снюхивались? Ну, и кого ж в итоге БАБ подде­рживает?

— Почему? Как?! — поразился Влад. — Да вы что, не поняли?!

— Чего я не понял? — насторожился Семеныч, у которого, вероятно, не только с обонянием, но и со слухом было не все в порядке. — Чего тут пони­мать? Все они гады, все с этим жидом снюхиваются. Ну, от немца я этого никак не ожидал!

— Да нет же! Разве вы не слышали? — горя­чился Влад. — Бирезовский на обоих дисках гово­рит одно и то же. Слово в слово. Разные на дисках только реплики голосами Россиля и Чирнецкого.

— Да? Не может быть! — опять стукнул трос­тью об пол старик. — Включай еще.

Прослушали они записи с дисков еще раз, но суть от этого не изменилась.

Влад не ошибся: голос Бирезовского говорил слово в слово одни и те же реплики, с одной и той же интонацией.

— Ну ладно, пусть по-вашему, — сдался Семе­ныч. — Пусть он болтает одно и то же. Ну и что? Что из этого следует?

—  Из этого следует, — задумчиво ответил Влад, видимо, еще не понимая: радоваться ему сенсации или огорчатся зыбкости и неопределен­ности ситуации, — следует, что одна из этих запи­сей настоящая, а другая — фальшивая. И на ней голос одного собеседника заменили нарезанными кусочками фраз другого.