— Второй, второй! Не забудь вывалять в грязи лестницу, а то я сразу догадаюсь, что вы ею не пользовались. Ха-ха-ха!

Раздались сразу два голоса:

— Алло! Кто говорит?

Паша ответил: „Лысый черт“. Наступила мертвая тишина. Лестница на горном участке Чудный-Безымянный была пропитана грязью, точно пролежала в болоте сто лет. Зато обнаружили на складе излишки аммонита и средств взрывания. И этот участок „лысый черт“ закрыл до наведения порядка».

(Из воспоминаний Л. А. Мусалитина [Геологи Яны. С. 233])

«Работал у нас одно время заместителем главного инженера по технике безопасности Карлик В. М. Как-то посетил он с инспекцией полевую партию. На горном участке в то время находились два канавщика и студент-практикант. Ожидался подвоз взрывчатых материалов (ВМ).

Карлик обошел подготовленную для приемки ВМ площадку, указал на необходимость очистить все от кустов и мха во избежание пожара. Студент и канавщики без должного внимания выслушали указания инспектора, который сразу же заметил это и решил на наглядном примере показать преступное значение недооценки этого фактора. Он чиркнул спичкой и со словами: „Смотрите, как хорошо горит мох и как из-за неосторожного обращения с огнем можно устроить пожар“, — бросил спичку на мох. Мох вспыхнул, и, прежде чем Карлик успел затоптать горящее место, пламя от порыва ветра перекинулось на соседнюю кочку, на вторую, третью, и полыхнуло так, будто мох был облит бензином. Наглядный „пример“ тушили целый день. Инспектор и его помощники справились с огнем только тогда, когда пожар достиг каменных развалов и прекратился сам по себе».

(Из воспоминаний В. В. Шоиіина [Там же. С. 240])

Заслуженный геолог РФ В. В. Марченко описывает экстремальный случай, произошедший поздней осенью 1954 года в Северном Казахстане, в полупустыне Кара-Тургай.

«Нынче вспомнился мне геолог, интеллигент, умница, большой знаток своего дела Юрий Давыдович Пивенштейн <начальник поисковой партии>. Все отбыли на базу экспедиции, до которой было километров 200–300. Ю. Д. уезжал вдвоем с шофером грузовика, молодым казахом Альжаном. Сначала все было хорошо. Осеннее солнце освещало их путь. Небольшой ветерок, снежок на земле <…>. Часа через полтора случилась беда. Мотор у машины вдруг заскрежетал, а из глушителя повалил белый пар. <…> Оказалось, что в крышке головки блока цилиндров было изнутри пробито отверстие. У двигателя, по-видимому, отлетела тарелка клапана. Она болталась в цилиндре и, упав на поршень, пробила внутреннюю поверхность головки блока цилиндров. А ведь эта головка пустотелая, по ней внутри во время работы двигателя все время протекает вода из радиатора и охлаждает двигатель.

Ну, и что делать? Ближайший казахский аул километрах в 150, да и чем там могут помочь? Воды нет, продуктов нет, рацию отправили с отрядом. Целую головку блока и на экспедиционных складах найти непросто. Шофер запаниковал: „Ой, что будем делать? Скоро пурга заметет, завалит колею снегом. Погибнем мы тут“. Они молчали и думали, как избежать беды. Вокруг расстилалась бескрайняя белая степь. Холодало. <…>

Часа через полтора Ю. Д. нашел наконец довольно простой выход.

— Альжан, доставай паяльную лампу, разжигай!

— Юрий Давыдович, да мы хоть пять паяльных ламп разожжем, нам чугун на головке блока не расплавить.

— А мы и не будем чугун плавить. У меня есть охотничьи патроны, высыплем из них дробь, расплавим свинец и зальем им отверстие в головке блоков.

Высыпали дробь, расплавили ее в пустой консервной банке, заделали отверстие в головке блоков, поставили эту крышку на блок цилиндров, набрали снега, растопили его и… мотор завелся. Весь ремонт занял у них часов десять. Потихоньку на оставшихся пяти цилиндрах доехали до аула. <…>

Когда этот случай рассказывали опытным водителям, и те не знали, что делать в такой ситуации. А вот Юрий Давыдович не растерялся, подумал спокойно и нашел блестящий выход».

(Из очерка д. г.-м. н. В. В. Марченко [ГЖМ-17. С. 264])

Анатолий Михайлович Скригитиль, главный геолог 11-й партии Памирской ГРЭ, — особо легендарная личность памирской геологии. «Маресьев от геологии» — так называлась статья о нем в «Комсомольской правде»! Он в молодости отморозил ноги на Камчатке, и ему ампутировали обе стопы.

«Глядя на Скригитиля со стороны, ни за что об этом не догадаешься. <…> Ходил он в специально изготовленных протезных ботинках. Походка своеобразная, враскачку, как у моряка. Этот человек делал кварцсамоцветную геологию Восточного Памира. Ходить в маршруты для него было абсолютно реальным делом. До десятка километров в день. НА ПРОТЕЗАХ! В ГОРАХ! Мог любому молодцу дать добрую фору… Я уж не говорю о полутора десятках вершин, в том числе одна без малого 7-тысячник, покоренный им. <…> Михалыч — один из открывателей (в 1979 году) памирских рубинов в мраморах Туракулам и некого массива. <…>

А судьба Анатолия Михайловича закончилась трагически. В начале 1990-х гг. <когда в Душанбе начались погромы и гражданская война, сопровождавшиеся почти поголовной эмиграцией славянского населения>, переехав жить в Подмосковье, Михалыч удачно вывез свою камнесамоцветную коллекцию, которая была зарегистрирована в Союзе и считалась по своей уникальности бесценным собранием великолепного каменного материала, находящегося в личном хранении <там были драгоценные камни: рубины, сапфиры, шпинель, турмалины, топазы, аметисты, скаполиты, кордиериты и др.> И вот тут-то на Михалыча наехали бандиты с предложением продать камни. Разумеется, он отказался. <…> Бандиты не отступились. Через какое-то время в доме нашли жену, прикованную наручниками к кровати в бессознательном состоянии. Михалыч и большая часть дорогих камней исчезли. И вот уже более пяти лет судьба Анатолия Михайловича Скригитиля неизвестна. Так было загублено великое и благородное дело. По всей видимости, загублена и жизнь яркого и самобытного ГЕОЛОГА».

(Из очерка памирского геолога В. В. Куртлацкова [ГЖМ-17. С. 526, 534])

Геннадий Сергеевич Аверьянов отдал Таджикистану почти 40 лет жизни. Он проработал главным геологом Памирской ГРЭ с 1969 по 1992 год, был первооткрывателем нескольких месторождений, в том числе оловянного (Трезубец), провел поэтапную разведку бора на высотном (от 4,5 до 5 тыс. м.) м-нии Ак-Архар, длившуюся более 20 лет; запасы его были приняты ГКЗ на баланс39. Основной смысл освоения этого месторождения был даже не сырьевым (бора в стране хватало), а социальным. Требовалось дать работу на месте проживания безработному населению высокогорного района Бадахшана. Его было невозможно переселить в районы с меньшими высотами, люди не могли к этому приспособиться, болели и умирали. С крахом СССР этот гуманный проект был, разумеется, прекращен, и горцы остались в эпохе натурального хозяйства.

Г. С. Аверьянову удалось договориться о работе во ВНИИСИМСе (г. Александров), куда он и переехал во время гражданской войны в Таджикистане. В одной из своих рецензий он написал:

«Какова участь геологов, открывавших месторождения? О них ничего практически неизвестно. Откуда взялись Абрамовичи, Дерипаски и др., непричастные к поискам и разведкам? Если бы с каждой тонны, кубометра, грамма, карата причастным к этому делу людям что-то „капало“, тогда — другое дело! Мне как-то пришлось читать популярную лекцию по геологии в нашем городе. Меня спросили: „А сейчас геологи что-нибудь находят?“ Я ответил, что да, но очень мало. И это, на мой взгляд, хорошо! <выделено мной. — Б. Г.> Возможно, хоть что-то останется внукам-правнукам от распродаж».