Я замерла, глядя на удивительную и редкую красоту, даже не заметила, что нас с Эклисом со всех сторон окружили единороги. Пришла в себя, только почувствовав на заднице чьи-то зубы, которые впрочем, и схлопотали. Правда, не копытом как хотелось, а всего лишь хвостом. Обернувшись, оскалилась, совершенно не думая как это выглядит до стороны. Мне то по фиг, я нестабильная, а вот окружающие… похоже тоже это поняли.

Навстречу нам вышел белоснежный единорог с черным пятном на груди. Опознать в нем главу было не сложно. Даже мне, не принадлежащей к табуну, захотелось преклониться перед ним.

— Заблудившая и Скучающий! — обозвал или обозначил нас вожак табуна.

На языке столько эпитетов крутилось, что покрыть хватило бы весь мир, а то и ни один. Стою, прикусываю язык, чтобы не ляпнуть лишнего и тут до меня доходит — эмоции то считывает, а значит…. Давлюсь воздухом и опускаю голову, чтобы не видеть ехидный черный взгляд вожака. Видно они не только эмоции считывают, раз взгляд такой…

— Что привело вас сюда? Хочешь найти ответы, Заблудившая?

— Нет.

— Но ты же мучаешься от нерешительности! — вот же прицепился!

— Свои ответы я нахожу сама.

— Почему ты не принимаешь свою сущность?

— Мне навязали ее!

— Ты родилась с ней, но принимать не хочешь, — единорог был спокоен и это еще больше раздражало. Правильно говорят в народе: 'хочешь довести кого-то до белого колена, представь его черной пустотой'.

— Я родилась джинном, но мне выбрали дорогу ормана. Ни я выбрала! За меня решили, а я не игрушка!

— Ты сейчас пытаешь изменить сущность другого существа! — он, что знает, зачем мы тут? А ну да, это я одна такая дура!

— Он сам выбрал это. Я только помогаю.

— Не совсем добровольно…

— Мое слово есть, а как оно было добыто неважно.

— Глупо и необдуманно.

Попыталась равнодушно пожать плечами, что из этого вышло, даже не задумалась. 'Я вообще, похоже, не отличаюсь умом! Интересно, это наследственно?' — подумала я и, скосив взгляд на Эклиса, решила, что да.

— Возможно, я бы согласилась с вашим мнением, однако есть одно 'но' — Элеменс, которому я помогаю, спас мне жизнь и вернул чувства.

— Почему ты уверена, что мы дадим тебя частичку силы и рог?

— Я не думала, я просто пришла.

К моему удивлению я получила рог и 'Дыхание свободы'. Не знаю с чего такая щедрость, я ничего особо не сделала. Кьянт, вожак табуна, попросил возродить старое дерево жизни, которое медленно умирало в их долине. Я согласилась, однако связь с моей нестабильной магии не только возродила его, придав новые побеги, но и заставила цвести, разнеся семена ветром. Отнести это к великому благу не смогла при всей своей фантазии, которая ехидно подсказывала, что отдали мне требуемое, чтобы скорее ушла. Спорить я не стала, забрала что дали и потопала обратно, в душе надеясь, что никто не заметит о еще половине растений, которые попали под мою магию.

Хотя потопала обратно, сказано не совсем верно. Сил после выброса магии во мне почти не осталось и я 'комфортно', как куль с мукой, висела на спине Эклиса. На меня-то видно мало какие правила действуют, потому что, начав магичить, я приняла привычный для себя вид. А вот великому и могучему орману, сей фокус не удался.

— Экл, а единороги же представляют стихию земли, неужели они не смогли сами возродить дерево? — спросила я, вися вниз головой.

— А сама как думаешь?

— Тебе честно? — Эклис кивнул головой, ну я и высказалась. — Все они могут и дали нам требуемое, только по той причине, что во всей этой ерунде замешаны Всевышние! Они ведут игру, а мы просто пешки в их руках. Меня это ужасно злит, хотя больше злюсь на то, что ничего сделать нельзя.

— И когда ты выросла?

— Когда Всевышние пинками награждали, прикрываюсь сложной судьбой джиннов.

— Ты не права, Лира…

— Не надо, Экл.

Сознание решило, что разговор окончен и покинуло меня. Оно, наверное, и к лучшему. Думать, а тем более спорить с орманом совершенно не хотелось.

Барханы. Вокруг одни барханы. На сотни миль нет ничего кроме белого с красными разводами песка. Красивое, но в то же время жуткое зрелище. Голубое небо с подернутой серой дымкой расстилается сверху. Сквозь странный туман не видно солнца, однако он раскаленной пластиной висит над головой и жжет. Обжигающе горячий воздух дерет горло и заставляет легкие сжиматься в крошечный комочек. Тело двигается с трудом, словно пытается пройти сквозь воду. Ветер шуршит по песку, создавая свою воздушную симфонию. Горящую, сухую, но все же симфонию.

Шуршание песка усиливается. Гул нарастает, начиная раздражать. Через несколько долгих минут, все стихло. В повисшей тишине стали слышаться слегка шипящие голоса, которые различить было почти невозможно.

— Примет?

— Должна.

— Обязана.

— Юная.

— Упрямая.

— Сильная.

— Своевольная.

— Выбор есть всегда!

— Дорога все равно одна.

— Это наше решение.

— Она сильнее всех других.

— Особенная и такая радужная.

— Лучшая.

Я не понимала, о ком твердили голоса, но что-то внутри подсказывала, что мое отношение к этому самое прямое.

Голоса затихали, но боль в голове, которую они вызвали, только усиливалась. Хотелось сжаться и прикрыть ее руками в надежде, что это поможет. Боль мешала понимать, что происходит вокруг. Последнее что я отчетливо услышала это слово 'поможем'. Что оно значило, не знаю, да и если честно не очень то и хочу знать.

Наверное, я на какое-то время отключилась, потому что когда открыла глаза, вокруг меня широким кольцом плясало сине-зеленое пламя. Яркие язычки синего огня, перемешиваясь со светло-зеленым блеском, завораживали. Несколько секунд я заворожено смотрела на огненный танец. Тело наполнялось неестественной легкостью и силой. Огонь звал меня, заставляя подчиниться и составить ему пару в танце. Сначала откликнулась душа, потом тело. Разум отключился от реальности. Душа слушалась только зова огня и глухих ударов барабанов, звук которых разносил ветер.

Руки медленно поднялись вверх, кровь забурлила в венах, а нервы стали как натянутые струны. Резкое движение бедер и плавная 'волна' корпуса. Тело пригибается назад, потом рывок в прямое положение. Волнообразные движения, повторяют колыхание язычков пламени. Ладони сложились в молитвенном жесте над головой, а бедра вращаются с резкими толчками. Напряжение достигает пика, и ноги подгибаются в коленях, через тело проходит мелкая дрожь. В сине-зеленом пламени появляются красные огненные клубочки, которые перескакиваю с места на место. На секунду все застыло, даже огонь словно заморозился, и вновь резкий рывок в сторону, руки вверх вслед за огнем. Пламя касается пальцев, лижет его, ласкает кожу, но не обжигает. Он просто не может — мы едины.

Огонь течет по моим венам, греет мою душу, оберегает мое тело. Я чувствую легкость, но напряжение и усталость берет свое, ноги подгибаются, опускаюсь на колени, руки полностью попадают в огонь. Секунда и ладони касается красный комочек огня, разум резко проявляет себя и…

На ладони сидела черная с яркими оранжевыми пятнами увесистая тушка саламандры. Черные с желтыми вертикальными зрачками глазки, не отрываясь, смотрели мне в глаза. Любопытный и какой-то снисходительный взгляд вызвал легкую улыбку. Даже усталость ушла куда-то далеко, на ее место пришло понимание всего происходящего.

Танаир Решенгин Холел: Элеменс.

После встречи с цветной, я уже перестал чему-либо удивляться. Хотя не скрою само появление Иса, да и его причастность к джинни, потрясла меня. А что уж говорить о том, что знакомый мне джинн, является никем иным, как представителем легендарной расы, считавшейся пропавшей?!

Как и обещал Ис, что если что-то случиться с Эль мне придется несладко. Орман выполнил свое обещание, но не полностью. Он показал, что со мной случилось бы при плохом конце. Поверьте на слово, такое испытать я больше не хочу. Орман создал иллюзию, но не простую. Я испытал все, что он собирался со мной сделать. Фантазия у него оказалась бурной и очень извращенной. Средневековые инквизиторы удавились бы от зависти, узнав весь арсенал его пыток.