Осенью 1975 года Бендлер и Гриндер глубоко погрузились в изучение Эриксона, регулярно путешествуя в Феникс, Аризона, чтобы проинтервьюировать Эриксона и разработать модель. Я помню, как после одной из таких поездок Джон вошел в аудиторию и взволнованно сказал: «Все, что вы знаете, неправильно». Опыт работы с Эриксоном заставил их полностью пересмотреть свои взгляды на метамодель. Джон и Бендлер осознали, что Эриксон применял паттерны метамодели наоборот, вместо того чтобы задавать вопросы и оспаривать предположения своих клиентов. Он намеренно использовал язык для создания обобщений, опущений и искажений как части своей гипнотической работы. Они назвали этот подход, включив в него также используемые Эриксоном метафоры, пресуппозиции и встроенные указания, Милтон-моделью.

Примерно в то же время я впервые увидел Ричарда Бендлера, который заглянул на занятия Джона по лингвистике. Тогда ему было 25 лет, он был сухопарым, с длинными волосами и бородкой-эспаньолкой. Это был умный и настойчивый молодой человек. Казалось, что он совершенно не боится пробовать новое и уверен в себе до такой степени, что его уверенность граничит с самонадеянностью. У него было отстраненное, почти отсутствующее выражение лица и манера смотреть на людей так, что у них создавалось впечатление, будто он смотрит сквозь них, не замечая их присутствия. Его взгляд становился грозными, если он чувствовал, что его обманывают, им манипулируют или относятся к нему непочтительно. Все эти качества в совокупности создавали вокруг него ауру Свенгали,[23] обнажавшую глубокую восприимчивость, сострадание, игривость и острое чувство юмора. (До сих пор, если мне хочется повеселиться, я включаю видеозапись семинара, который проводил Бендлер.)

Визит Бендлера завершился тем, что он и Гриндер провели двойную индукцию сразу 200 студентов. Пока Гриндер говорил об Эриксоне и его языковых паттернах, Бендлер отошел в противоположный конец лекционного зала и одновременно в такт с Гриндером говорил, что нас всех ожидает много сюрпризов, озарений и открытий в наших снах грядущей ночью.

Следующим курсом, который я прослушал у Гриндера в Калифорнийском университете в Санта-Крузе, был «Синтаксис 100». Это было в начале 1976 года, небольшая группа студентов состояла примерно из 20 человек. Только что вышла из печати книга Бендлера и Гриндера «Паттерны гипнотических техник Милтона Эриксона», том I, и они семимильными шагами продвигались вперед в своих исследованиях связи между языком и различными репрезентативными системами. Я никогда в жизни не испытывал большего волнения, держа в руках книгу, чем тогда, когда получил по почте только что изданные «Паттерны». Мне казалось, что в этой книге содержится великая мудрость, которая изменит мою жизнь (и во многом так и произошло).

Во время занятий Джон рассказывал о производительной силе и влиянии языка на восприятие. Курс был захватывающим и интенсивным, каждый день дарил нам новые озарения и открытия. Я помню, как однажды кто-то задал вопрос, и Джон остановил занятие и сказал: «Я только хочу отметить, что еще никто за всю человеческую историю не задавал раньше этот вопрос». Меня потрясло то, что его слова были правдой. Целью Джона было показать нам, что использование языка ведет нас к новым областям восприятия и осознания. Было ощущение, что та территория, на которую мы ступали, была совершенно неизведанной человечеством.

Джон давал нам такие задания, например: взять один паттерн метамодели и в течение целой недели сконцентрироваться на том, чтобы услышать и подвергнуть сомнению эту языковую категорию. Нам нужно было замечать, какие сдвиги это производило в нашем сознании и фокусе внимания.

Однажды Джон дал нам задание подметить то, на что раньше мы не обращали особого внимания, дать этому название и наблюдать за тем, как меняется наше переживание этого явления. После занятия я подошел к нему, чтобы получить дополнительные разъяснения. Когда я обдумывал свой вопрос, я непроизвольно взглянул в сторону. Он сказал: «Как насчет этого?» Я спросил: «Чего?» Джон ответил: «Ты только что отвел глаза в сторону».

Как только я осознал это движение, я вспомнил, что в тот момент «ушел в себя» и думал о чем-то за гранью своего сознательного восприятия. Я назвал это явление чем-то вроде «неосознанного сигнала». С этого момента как будто пелена упала с моих глаз, и я внезапно понял, какие неосознанные действия производят люди, чтобы самим себе подать сигнал: моргают, прикасаются к лицу, смотрят в разные стороны, делают мелкие движения, воспроизводят различные выражения лица, звуки и т. д.

Я подмечал все, начиная с того, как люди цокают языками и моргают глазами, до того, как они щелкают пальцами, глядя при этом вниз и в сторону. Я наблюдал за людьми, занимающимися в библиотеке, замечая, как их глаза двигались в различных направлениях. Я помню, с каким волнением наблюдал, а затем описывал свои наблюдения за этими по большей части бессознательными сигналами, особенно движениями глаз. Джон казался довольным моими наблюдениями и давал мне более конкретные задания в отношении различных сигналов, включая движения глаз и их связь с различными сенсорными репрезентативными системами.⁸

Примерно в это же время Джон начал приглашать меня на встречи Мета-группы на Альба Роуд в горах Бен-Ломонда. По-настоящему я оказался вовлечен в деятельность Мета-группы лишь спустя семь или восемь месяцев после моей встречи с Джоном. Я думаю, Джон поначалу приберегал меня для своих собственных экспериментов, я был кем-то вроде «ученика волшебника». Поэтому я мало взаимодействовал с Ричардом и большинством других членов Мета-группы до весны 1976 года.

Как руководители группы, Бендлер и Гриндер прекрасно уловили революционный дух времени. Их метод обучения был всецело «эвристическим», то есть шел за опытом. Их философия состояла в том, чтобы сначала действовать – начинать с чувственного опыта – а затем «оцифровывать» (т. е., описывать словами). Они прививали нам уверенность в том, чтобы мы можем сделать и изменить что угодно.

Одним из способов создания модели Эриксона, например, было воспроизведение с нами того, что Эриксон делал со своими клиентами. Когда Джон и Ричард, проделывая это сами, сумели научить нас воспроизводить эти процессы, они удостоверились, что распознали паттерн точно и недвусмысленно. Их манера обучения также была непосредственной и основанной на опыте. Они производили какое-либо действие, затем вызывали одного из нас, давали несколько указаний, и нам надо было сразу же повторить это действие с кем-либо еще. Затем мы приходили к ним и рассуждали о том, что произошло, что сработало, а что не получилось. Следующим шагом было достижение того же результата без необходимости погружать человека в состояние транса. Именно так были разработаны многие изначальные техники НЛП.

Одной из стратегий, которой они нас учили, было умение извлекать как можно больше познаний и вариантов выбора из каждого переживания или жизненной ситуации. Нас приучали вспоминать события в конце каждого дня и определять важные моменты выбора. Нам нужно было поразмыслить над тем выбором, который мы сделали в эти моменты, и понять, был ли этот выбор успешным или неудачным в отношении желаемого результата. Для каждого момента выбора нужно было представить три альтернативных способа нашей реакции, отличных от того, что мы в действительности сделали (независимо от того, было ли это действие успешным). Затем в своем воображении мы проецировали результаты и последствия каждого альтернативного варианта и представляли, как на самом деле все могло сложиться, если бы мы сделали иной выбор. Целью этого упражнения не было нахождение «лучшего способа» реагирования на различные ситуации. Скорее, мы просто вырабатывали в себе привычку создавать все больше и больше вариантов выбора. Регулярное выполнение этого упражнения обеспечивало возможность получать в три раза больше опыта и переживаний за день, чем если бы мы просто сохраняли в памяти то, что произошло в течение суток. Это упражнение плюс постоянная сосредоточенность на процессе в противовес содержанию значительно повышали нашу способность к обучению. К тому времени, когда мне исполнилось 23 года, я уже обучал опытных терапевтов, которые работали с клиентами дольше, чем я прожил на этом свете.