На кухне повисла тишина. Прислонившись к стене, Джульетта молча наблюдала за движениями Сергея.

– Я больше тебе не нравлюсь? – вдруг спросила она.

– Что? – Сергей удивленно посмотрел в ее сторону.

– Да, брось.

– К чему эти вопросы? – произнес он, наливая кипяток в кружку.

– Сегодня ты смотришь на меня совершенно иначе, – тихо проговорила Джульетта. – Ты вправе обижаться на меня за эти дурацкие выходки и я…

– Сахар? – перебил он.

– Нет, спасибо. Он вреден.

– Отлично. Чай готов.

Сергей повернулся к девушке спиной и принялся любоваться видом из окна. Джульетта сделала несколько глотков и поставила кружку обратно.

На кухне снова воцарилась обременительная тишина, и только «мурлыкающие» звуки, исходящие от холодильника нарушали ее. Джульетта медленно подошла к Сергею, который не обращал на нее ни какого внимания или просто делал вид, что не замечает, и тихо заговорила:

– Знаешь, я только поняла, что самое лучшее время в моей жизни – это сейчас. Эти моменты, эти секунды, пока я еще молода и лицо не покрылось морщинами от бесконечных переживаний моей души. Я бы хотела схватить это время и держать как можно дольше, но, к сожалению, это все равно, что ловить воздух руками: толку никакого, – она разочарованно вздохнула. – Грустно… Вот я понимаю, что жизнь-то одна, а как правильно ее прожить, не знаю.

Сергей уселся на длинный подоконник и закинул на него ноги, согнув их в коленях. Джульетта сделала тоже самое, расположившись напротив собеседника.

– Ты действительно так думаешь? Считаешь старость уродливой и беспомощной? – полушепотом спросил он, все так же смотря в окно.

Джульетта удивленно посмотрела на собеседника, лицо приняло серьезный вид. Казалось, от шампанского не осталось и следа:

– Почему ты так? Конечно, нет. Просто в старости жизнь покажется серой и не столь яркой, как сейчас. Я буду скучной и ворчливой старушкой, к тому же, никому не нужной. Стану злой, понимаешь, из-за того, что не смогу понять окружающий мир и людей, которых начну раздражать своей беспомощностью, старческим маразмом и страхом за свою жизнь. И они задумаются о том, когда же я сдохну. А я буду понимать это и злиться на их отношение ко мне, на жизнь, что уже прошла…

– Сколько же в твоих словах горя и отчаяния, – устало произнес Сергей, заглядывая в грустные и оттого более милые и родные глаза.

А Джульетте казалось, что льдинка в его сердце потихоньку тает.

– Иногда я безумно ненавижу людей, – пролепетали ее губы. – Ненавижу их черные мысли, пошлость взгляда, высокомерность действий.

Сергей молчал.

– А знаешь, что самое ужасное? – Джульетта встала на колени и, приблизившись к нему, села между его ног.

– Что? – выдохнул он, ощущая ее рядом.

– Все, что я так яро презираю в людях, живет во мне, – это было произнесено так, как будто раскрывалась самая страшная тайна.

Сергей улыбнулся и поправил якобы выбившуюся прядь из ее волос, хотя на самом деле, это являлось поводом, чтобы дотронуться до Джульетты. Девушка резко отпрянула, чего он не ожидал. В этот момент она ему показалась маленьким, охваченным страхом зверьком, которого нужно потихонечку приручать к руке, чтобы не спугнуть.

– Ты боишься меня? – чуть слышно прозвучали слова.

– Нет. Я тебя…

Он с интересом посмотрел в ее милое личико, ее робкая улыбка приковывала взгляд.

– Мне говорят о моей странности, я так боюсь остаться непонятой тобой. Сергей засмеялся.

– Боюсь, ты права, иногда я тебя действительно не понимаю.

– Мне нравится твой смех, – она слегка улыбнулась, робко дотрагиваясь кончиками пальцев до его губ. Сергей прикрыл глаза, чтобы более ярко ощутить ее скромное любопытство.

– Я почти влюбилась в твою родинку, – нежно прошептал ее голос.

– И только?

С отблеском интереса в глазах и озорной улыбкой на лице она задала банальный и в тоже время неожиданный вопрос:

– А что для тебя любовь?

– Любовь? – он слегка приподнял брови. – Помнится, я уже отвечал тебе на этот вопрос.

– Да?! Когда?

– На вечере у Адриано, – напомнил Сергей.

– Хм… – она принялась массировать виски, сделав серьезное лицо. – Один момент, устанавливается связь с моей памятью. Ах, да… Память показывает, что такой момент существует, – Джульетта прикрыла глаза.

Сергей улыбнулся:

– Теперь твоя очередь. Ты мне тогда так и не дала ответа.

Джульетта подняла веки и придвинулась к нему еще ближе:

– Хорошо. Дай минутку, – возникла тишина.

– Ну-у.

– Любовь – это добровольное рабство, – серьезно прозвучали слова.

– Звучит не очень, – он слегка поморщился.

– Да-а? А, по-моему, даже очень.

– Обоснуй.

– Доказательств захотелось?! Ок, – Джульетта взглянула в окно. – Ой, смотри, снег пошел! Да еще такими большими хлопьями!

Сергей бросил беглый взгляд в окно и с улыбкой произнес:

– Неа, не прокатит.

– Жаль, – вздохнула Джульетта, ошибочно полагая, что этот отвлекающий маневр сможет сменить тему разговора. – Но погода действительно праздничная.

– Это верно, – подтвердил он, любуясь белым небесным пушком, легко и непринужденно падающим с неба на грешную землю.

– Ладно, за свои слова надо отвечать.

– А то!

Она снова вздохнула, но теперь уже более обреченно и начала:

– Понимаешь, в силу каких-то неведомых тебе сил, ты добровольно отдаешь себя, свое тело и душу в руки другого человека, привязываясь к нему невидимой нитью, которую, как кажется, не так-то легко разорвать. И вот в этот момент ваши жизни смешиваются как два совершенно разных напитка. Но вдруг кому-то из вас надоедает общество другого, и тогда-то наступают минуты горького расставания… – Джульетта на секунду замолчала, вглядываясь в голубые глаза. – Оставшись один на один с отчаянием, ты понимаешь, что готов сделать все, лишь бы снова оказаться рядом со своей любовью. И пусть она перештопана и переклеена десять раз, зато она твоя, родная… – девушка замолчала, а озорные огоньки в глазах потушил ветер грусти и воспоминаний. – В этот момент ты готов преклоняться перед ней, ползать на коленях, умоляя вернуть все назад.

– Эй! Ты слишком серьезно подошла к делу, – Сергей попытался возвратить ее к реальности, легонько поглаживая по голове.

– А до какой степени ты готов унизить себя ради любви? – вопросительный жалобный взгляд потребовал ответа.

– Я думаю, настоящая любовь не нуждается в этом.

– Хочешь сказать, что все мое представление о ней ошибочно?! – она смотрела на него так, будто бы он сделал открытие вселенского масштаба.

– Возможно, ты ее еще не встретила, – палец Сергея дотронулся до кончика ее носа.

– А ты знаешь, что вывели формулу любви?

– Хм… Что-то слышал.

– Вот мне интересно, а существует ли формула добра или зла, например?

– Не думаю, что все в мире поддается научному расчету.

Теперь лицо девушки выглядело так, словно она собиралась признаться ему в любви.

– Что?

– Взгляд. Именно такты всегда смотришь на меня. Я тебя очень прошу, пусть он никогда не угасает, – она обхватила ручками его лицо.

– Я чувствую тебя. А ты чувствуешь меня? Прикрой глаза.

Молодой человек последовал указанию.

– Ну? – с нетерпением произнесла Джульетта.

– Я чувствую дрожь в твоих пальцах, а теперь слышу твое дыхание… И эта пульсация…

Он хотел открыть глаза, но она прошептала:

– Нет-нет, не открывай, прошу тебя.

– Хорошо.

Ему показалось, что она улыбается.

Сергей почувствовал, как ее холодные пальцы легонько касаются его губ, глаз, изучая каждую морщинку, каждый маленький шрамик на лице.

– Откуда они у тебя? – вдруг спросила она.

– От падения с велосипеда в детстве и от… – он не закончил речь, приоткрыв глаза.

– Еще рано, закрой!

Рука Джульетты опустилась к плечам.

– А ты сильный.

Сергей улыбнулся. Затем ее присутствие куда-то исчезло, и он больше не чувствовал нежность от застенчивого прикосновения. Хотел открыть глаза, как вдруг почувствовал робкий поцелуй. После касания холодных пальцев, теплые губы казались сочным мягким фруктом с легким оттенком шампанского. Его сильные руки с нежностью прижали Джульетту к груди, добавляя поцелую большую смелость и настойчивость.