– Обделался скотина! – досадует Альберт. Полы опять мыть надо.
– Подожди, притащат еще кого – помоют.
– Да без тебя знаю! А пока прикажешь в этой вони сидеть?
Я развожу руками, не в силах помочь его горю.
Внимание! Слышу скрип дверных пружин и топот ног, сбивающих снег.
Делаю знак Краснову, но он сам все слышит и, спрыгнув с подоконника, не торопясь, проходит поближе к двери.
Альберт поднимается из-за стола и зачем-то останавливается в центре дежурки. Внутрь, продолжая отряхивать с одежды влагу, уверенно заваливают двое крепких парней, лет по двадцать с небольшим, скорее всего уже отслужившие в армии.
– Ну и вонища у Вас, Альберт Вениаминович, – насмешливо замечает Игорь, а это наверняка он и есть, судя по наглости, – прибраться бы не помешало. – Здоровается с Альбертом за руку. Тут же бесцеремонно протягивает раскрытую ладонь мне. – Здорово, будем знакомы, Игорь.
Я машинально отвечаю на рукопожатие. Ладонь у Игоря жесткая и сильная, и моя рука сразу попадает в клещи. У некоторых есть привычка или, правильнее сказать – понт, сдавливать при приветствии ладонь оппонента до синевы в лице и слез. Непонятно, правда, что этим доказывается, кроме собственного идиотизма. Я, как человек не слабый, не уступаю. Мы так стоим, как склеенные, впившись глазами друг в друга. Улыбочка сходит с его лица, и оно розовеет.
– Все, ничья! – первым сдается Игорь, сжимая и разжимая затекший кулак. – Молоток, против меня мало, кто выдерживает.
«Вот наглец, такой без мыла, куда надо пролезет. Подфартило Альберту, слов нет».
– Познакомься, Вениаминыч, это Максим – мой друг, – показывает на второго парня, в напряжении застывшего около входа. – Заходи, Макс, не стесняйся.
Игорь по-хозяйски подходит к окну и, отодвинув штору, ставит на подоконник объемистый полиэтиленовый пакет.
– Это, как обещал, – поясняет он.
– Ну, что за тема? Зачем вызывал? – продолжая улыбаться, Игорь смотрит на Полякова.
– Рановато подошли, придется немного подождать, – мямлит почему-то растерявшийся Альберт.
– Игорь! Так давай попозже подвалим, – говорит, как мне кажется, просекший ситуацию Макс. – Чего в этой вони сидеть?
«Нет, ребятки, никуда вы отсюда не выйдете, приплыли…»
– Альберт, пока, говоришь, время есть, одолжи твоих знакомых минут на пять понятыми. Их как раз двое. А то в такую погоду кого-то на улице искать – больно стремно. Поможете? – обращаюсь уже к Игорю.
– А без вопросов! Всегда готов родной «рабоче-крестьянской» помогать. Куда идти?
– Вот он, – указываю на Леху, – отведет, а я следом за вами.
Краснов, подталкивает упирающегося Максима вперед, я следую за добродушным и наивным Игорем. «Щелк» – за нами закрывается замок двери в наш отсек. Все. Теперь отсюда никуда не денешься без сторонней, нашей то есть помощи. Замок сконструирован лично Воробьем, как и дверь, и отличается крепостью и надежностью.
В углу коридора с трудом различимая, нахохлившаяся тень Семенова.
Проходим очень близко, отчего он еще больше вжимает голову в плечи и прячет лицо за поднятый воротник куртки. «Молодец, конспиратор, пока ведет себя, как надо». Дед и Петя в ожидании сидят за столами. Воробей оперся плечом о шкаф и канцелярской скрепкой ковыряет заусенец на пальце.
– Они? – зачем-то переспрашивает дед. – Кто из вас Игорь? Ты? Тогда проходи сюда. Толя, другого к себе забери.
– Пошли. – Воробей берет Максима под локоть.
– А в чем собственно дело? – Максим быстрым движением высвобождает руку и, не спуская глаз с Воробья, пятится к выходу.
В движении Максима я мгновенно определяю характерную сноровку борца.
– Тебе, что еще объяснять все надо? – встревает Петя. – А ну, пошел!
Петя решительно двигается к Максу. Секундное замешательство.
– Можно и поговорить, куда идти? – снисходительно сдается тот.
– Не беспокойся, отведут! – Петя подталкивает уже не рыпающегося Макса в спину и, открыв перед ним дверь, выпихивает в коридор. Воробей, нарочито не спеша, выходит следом.
Поднявшийся со стула Ермолин, подходит вплотную к Игорю.
– Ну, что, красавец, коль жизнь свела, давай ближе знакомиться.
– Вы мне можете объяснить, что произошло? Я сюда к знакомому пришел. Если не знаете, то я внештатный сотрудник милиции. Спросите у Полякова.
– Верю, верю, – скороговоркой произносит дед. – И что милиции в ущерб своему здоровью день и ночь помогаешь, и что учишься – все знаем.
Только, Вас, юноша, агитировать за Советскую власть я не намерен. Рассчитываю на полное взаимопонимание. Посему отвечайте мне искренне и не лгите. Итак, откуда у вас взялись вот эти симпатичные часики?
Мухин, не моргая, смотрит на дедов стол. Ермолин делает знак, чтобы я продолжал беседу, а сам выходит из кабинета.
– Игорь, давай быстрее соображай!
– Нашел я их, – наконец, неохотно выдавливает он.
– Тогда следующий вопрос напрашивается сам собой: когда и где?
– Дайте вспомнить. Точно, вчера вечером у входа в кафе «Снежинка». Я по дороге в общагу выпить захотел. Вижу, они лежат прямо на ступеньках. Я поднял и заходить в мороженицу не стал.
– А сколько времени было?
– Точно не помню, но уже поздно. Темно на улице. Я вчера вместе с Альбертом Вениаминовичем у него на участке почти до конца работал.
Снимаю телефон.
– Альберт, Игорь у тебя вчера работал?
– Да, был.
– До которого часа?
– Точно не могу сказать, но я около девяти на заявку ушел, он там оставался. К себе больше не возвращался, сразу после заявы в отделение разоружаться пошел.
– А кто опору закрывал?
– Ключи у старшего ДНД есть.
– Спасибо, пока все.
Перевожу взгляд на Мухина.
– Так, когда ты с опорного пункта ушел?
– Не могу сказать, не помню.
– Так ты в общежитии проживаешь?
– В основном да.
– Когда в общежитие вчера вернулся?
– А я там вчера не ночевал, – после некоторой паузы, решил не врать Игорь.
«Соображает, что мы можем легко это проверить».
– Где же ты ночевал?
– У девчонки знакомой, но ее я не назову.
– А как ты у нее оказался?
– По пути случайно встретил.
– А зачем часы Альберту продал? Носил бы сам.
– Деньги нужны были срочно. Не пойду же я с ними на рынке стоять.
– Максима давно знаешь?
– Около двух лет, когда после армии в училище поступил. Он курсом старше учился.
– Вчера с ним виделся?
– В училище.
– Зачем сегодня он с тобой в милицию пришел.
– Просто за компанию. Мы на танцы вечером собирались. Тут Поляков звонит, просит подойти. Дождался я Макса и вместе с ним сюда. Думали ненадолго.
«Все пока излагает очень логично, не подкопаешься. А о чем это говорит? О том, что внутренне готов к подобной ситуации и вопросам. Ответы по стандарту отточены: нашел, не видел, не помню, не знаю!
Прекрасно осознает, что по одним часам никто его официально не задержит. Других вещей у него определенно нет. Да и что от него можно ожидать, если постоянно возле милиции крутится. Надо что-то придумать».
– Ладно, вот распишись здесь. – Пододвигаю к нему лист объяснения и жду, пока Мухин скрупулезно изучит документ и поставит свой автограф. – Теперь подождешь в дежурке.
– Альберт, давай этого в камеру.
Альберт бросает мне ключи.
– Запри сам, если не трудно.
Перед тем, как зайти за решетку, Игорь поворачивается.
– Что же это Вы так подставляете, Альберт Вениаминович? Спросили бы сами, все как есть бы рассказал.
– Сиди пока. Люди умные (это про нас) во всем разберутся и если не при делах, отпустят, – не совсем уверенно говорит Альберт и нарочито усердно «зарывается» в бумаги.
Дед нервно прохаживается по кабинету и курит.
– Ну, что у тебя?
– Пока глухо, как в танке. – Без энтузиазма отвечаю я. – А у Воробья?
– Схожая ситуация. Тот вообще непонятно, с какого боку. Ты Семенова пока в ленинскую комнату пересади, нечего под дверьми крутиться.