– А в Припяти?

– А что в Припяти?

Вот и вся разгадка. Хотелось бы надеяться, что псевдо-ликвидаторы всё же в меньшинстве.

Ближе к эпилогу

Год назад я мне пришло письмо от друга, ныне живущего в далёкой стране. В 89-м Игорь (так зовут моего корреспондента) работал в одном из киевских НИИ. Тогда и получил задание в порядке шефства оказать помощь какому-то колхозу. Игорю не сказали, что объект находится близ 30-километровой зоны отселения. Только утешили:

– Вас и ещё троих сотрудников отвезут микроавтобусом. Так что не заблудитесь.

Поначалу шефы обрадовались возможности хотя бы на день, да за обещанные отгулы, оторваться от городских будней, вдохнуть чистого воздуха, может, где и молочка парного испить.

По мере отдаления от Киева, пишет Игорь, скучнее и мрачнее выглядели придорожные сёла. Всё чаще на глаза попадались усадьбы без признаков жизни. А на подъезде к месту назначения – недостроенные дома без крыш, заставленные лесами. Вокруг кирпич, вёдра, носилки. «Куда же нас везут?» – догадки сменяют одна другую. Вдоль дороги тянется забор из колючей проволоки. Кое-где таблички «Запретная зона». Тогда-то все и поняли, что «попали».

А вот и объект. Кирпичный заводик. Из рабочих – только женщины. Вручную формуют кирпич-сырец, укладывают на вагонетки, вручную же толкают их в печь. Игорь выпытывает у председателя колхоза, мордастенького крупного мужичка:

– А как у вас с радиацией?

Тот широко и немного лукаво улыбается:

– Мы за тридцатикилометровой зоной. У нас если что и есть, то в пределах нормы. Это там… – Указывает на забор.

– Так-так. За «колючкой», значит, радиация есть. А тут – вроде как нет? Ну-ну… – иронически замечает Игорь. Ответа не последовало.

Сделали шефы то, зачем приезжали, сняли необходимые размеры, что-то там ещё. Покормили их в колхозной столовой. Бесплатно. Шикарный обед – борщ с пампушками, жареная свинина с картошкой – оказался для Игоря единственным приятным воспоминанием о поездке.

Интересно, а радиация знает, что ей отвели только тридцать километров радиуса действия? А люди – в курсе? Они тут завод модернизируют, быт налаживается помаленьку, домики строятся полным ходом.

– И сколько ж таких сёл, – думал Игорь на обратном пути, – где «всё в пределах нормы»? А народ себе обживается, дети вырастают, но никто не ведает, что попал в заложники мирного атома.

Глава 18. Эпилог

Мемуары Александра Эсаулова. Трудоустройство эвакуированных.

В Припять 25 лет спустя. Черно-белый день

Зимой 2010–2011 на сайте Проза.ру я обнаружил ссылку на знакомое имя: Александр Эсаулов. Там же упоминались мемуары «Это горькое слово Чернобыль». Сомнений не возникло: автор – наш зампред горисполкома и никто иной.

С начала 90-х ни с кем из припятчан-сослуживцев я не общался. С удовольствием возобновил знакомство. И хотя я редко затрагиваю обстоятельства катастрофы и события на станции, благодаря уточнениям и комментариям Александра Юрьевича мне удалось избежать неточностей в части фактажа. Если какие-то огрехи всё же остались, то вину за них я принимаю на себя и только на себя.

Припятские админорганы подлежали расформированию в июне 87-го. Оставалось ещё множество нерешённых вопросов по компенсации за имущество. Их возложили на созданную при Ирпенском исполкоме оперативную группу, в которую вошли человека четыре или пять из наших админструктур.

Руководство активно занималось дальнейшей карьерой сотрудников. Когда мне предложили должность в опергруппе…

– Да ни в жисть!

…ответил я, по горло сытый бумагами, резолюциями да ни в чём неповинными «прихожанами».Местное бюро по трудоустройству тоже подключилось. Ох, эти ребята и насмешили! Вакансии – одна тупее другой. Что именно предлагали мне, я начисто забыл. И, думаю, никогда бы не вспомнил, не попадись мне книга Эсаулова. Вот что он пишет:

...

«Вскоре нашего Женю Орла, заместителя заведующего горфинотделом, начальника отдела госдоходов, пригласили в Ирпенское бюро по трудоустройству и, словно в насмешку, предложили выбрать между должностью главного бухгалтера медвытрезвителя и главного бухгалтера психбольницы.

– Я понимаю, – сказал Женя после того, как оправился от лёгкого шока, – что не место красит человека, но это как-то вроде не то… Нет, уж, спасибо вам «за таку ласку», но я поищу что-нибудь сам, – и через неделю уволился, найдя место экономиста в каком-то НИИ».

Прочёл – и глазам не поверил. «Что за вздор? – думаю (простите, Александр Юрьевич). – Неужели это обо мне?»

Спрашиваю жену:

– Тань, ты не помнишь, мне работу в Ирпене предлагали?

Ответ на удивление совпал с тем, что написано Эсауловым:

– Да, что-то было. Не то дурдом, не то вытрезвитель.

Поверить-то поверил. Удивило только, что из памяти будто кто посудным ёжиком выдраил столь необычный факт биографии. Впрочем, следующая мысль меня вполне утешила: «Хорошо, что отказался! Иначе завяз бы в бухгалтерии всерьёз и надолго. И не случилось бы у меня той интересной и насыщенной жизни, какую прожил. Ещё не всю, конечно».

Дела оперативной группы меня всё-таки зацепили. Хорошо, что только однажды. Осенью того же 87-го, когда я безмятежно занимался наукообразием, в одно прекрасное утро мне передали трубку телефона. «Это вас», – говорят.

– Евгений Николаевич?

– Да, слушаю.

– Я по вопросу компенсации.

Как же меня передёрнуло! Давно забытая фраза, прежде слышанная сотни раз вместо «здрасьте», будто воскресила пекло в отдельно взятой голове. Воспоминания о кабинетных ужасах, как металлом по стеклу, царапнули давно умиротворённую психику.

– Да вы что, с ума сошли?! – проорал я в трубку, от чего передёрнуло уже моих новых коллег. – Я там давно не работаю!

– Я знаю, – вежливо парировал вспышку гнева этот невесть откуда взявшийся «пришелец из прошлого». – Извиняюсь, конечно. Вы ещё весной написали мне резолюцию «К оплате», а жена подала в суд, и я прошу вас…

Детали не столь интересны.

Пришлось ехать в Страхолесье на заседание суда. Благо, только в качестве свидетеля. Помог я тому прихожанину, убил на его проблемы целый день, притом субботу. А он, зараза, хоть бы бутылку поставил. Да ладно, бог с ним.Больше никто и никогда подобными звонками меня не тревожил.

Приближалось 26 апреля 2011-го, четверть века со дня аварии. Ещё в 92-м я перебрался из Ирпеня в Киев и утратил контакт с бывшими коллегами. Вовремя созвонился. Оказалось, на двадцать пятую годовщину набиралась группа для поездки в Припять. Я присоединился. Не мог упустить шанс хоть на день окунуться в прошлое, одновременно приятное и трагичное.

Рад был столько лет спустя увидеться с парторгом исполкома Александром Григорьевичем Пухляком, секретарём Марией Григорьевной Боярчук, инструктором горкома комсомола Светой Глушенковой, другими согражданами и коллегами. Ну и, конечно, с Александром Юрьевичем Эсауловым, давно обретшим публичность благодаря повести «Чернобыль» Юрия Щербака и в качестве прототипа главного героя – Юрия Осауленко – в романе Владимира Яворивского «Мария с полынью в конце столетия». Именно Александр Юрьевич организовал эту сталкерскую вылазку в «мёртвый город». Выбил пропуска, нашёл водителя с автобусом, такого же, как мы, ловца острых ощущений.

Утро 26-го выдалось солнечным, хоть и не столь тёплым, как двадцать пять лет назад. Выехали из Ирпеня. Путь до Припяти пролегал через КП, где довелось выждать очередь легковушек и автобусов. К тому времени давно и шустро дельцы заполнили шикарную нишу турбизнеса: любителей поглазеть на безлюдный город оказалось предостаточно, и не только среди соотечественников. Данный вид туризма вызвал неоднозначные оценки в масс-медиа, но не будем отвлекаться.

Среди нас оказались и молодые люди, родившиеся незадолго до и вскоре после аварии. С интересом слушали воспоминания и комментарии участников поездки. Особенно много поведал Александр Юрьевич, досконально изучивший причины аварии, [30] действия атомщиков, ликвидаторов. Не преминул зампред коснуться и финансирования украинской энергетики, обещанного западными странами взамен на закрытие ЧАЭС.