Вейцман также говорил о большом количестве еврейских детей в Европе, которых нужно будет доставить в Палестину после войны, на что Черчилль ответил, что «задачей правительства еврейского государства будет позаботиться о детях». Он затем коснулся вопроса о финансовой помощи, и тогда Х. Вейцман сказал ему, что, «если политические проблемы будут урегулированы, то финансовые проблемы станут второстепенными».

Это была, по замечанию Х. Вейцмана, «длительная и очень дружественная встреча». По окончании обеда Черчилль пригласил Х. Вейцмана в свой кабинет и еще раз повторил свои три главных тезиса, связанных с проблемой создания еврейского государства в Палестине: ничто не должно решаться до конца войны; он тесно контактировал с американцами по этому вопросу; с Х. Вейцманом будут советоваться. Вейцман заметил, что Черчилль казался обеспокоенным тем, что позиция США в вопросе о создании еврейского государства «была чисто теоретической и оторванный от практики», и тем, что сам Черчилль не имел по этой проблеме поддержки в рядах консервативной партии. При этом Черчилль не придавал большого значения, как отметил Х. Вейцман, «позиции арабов и их отношению к войне».

Вейцман хотел продемонстрировать Черчиллю географическую карту, чтобы объяснить свои возражения против конкретного плана раздела, но Черчилль, который был уверен в своем понимании географических аспектов проблемы и не желал вдаваться в детали, к разочарованию Х. Вейцмана сказал, что «не хочет изучать карты с доктором Х. Вейцманом». В какой-то момент разговора Черчилль упомянул, что при правительстве имеется «комитет по проблемам Палестины», в котором заседают «все ваши друзья» – сэр Арчибальд Синклер и «представители лейбористской партии».

Черчилль сообщил Х. Вейцману, что лорд Мойн, тогда министр-резидент в Каире – человек, которого сионисты считали категорическим противником планов создания еврейского государства, – перешел на позицию Черчилля по отношению к формированию еврейского государства в Палестине после войны. Черчилль был воодушевлен тем, что Мойн «за последние два года изменился и в нем произошло значительное внутреннее развитие», и советовал Х. Вейцману как можно скорее отправиться в Каир, чтобы повидаться с Мойном и обсудить с ним будущее Палестины. Он сказал, что британское правительство организует этот перелет.

Вейцман, с облегчением узнав об изменении позиции Мойна, с готовностью согласился на поездку. Но через двадцать четыре часа после того, как Х. Вейцман покинул Чекерс, и прежде чем он успел отправиться в Каир, два еврейских террориста, члены «Штерна» Элияху Бет-Зури и Элияху Хаким, совершили нападение на автомобиль Мойна возле его дома в Каире, убив Мойна и его шофера.

Черчилль был глубоко потрясен убийством одного из своих близких друзей. Еще двадцать лет назад лорд Мойн, которого в ту пору звали Уолтером Гиннессом, служил его заместителем в Министерстве финансов. Сделав сообщение об убийстве Мойна на заседании кабинета 6 ноября, Черчилль предложил, чтобы министр по делам колоний Оливер Стэнли встретился с Х. Вейцманом и «внушил ему, что Еврейское агентство должно сделать все, что в его силах, чтобы подавить террористическую деятельность». Выступая в палате общин, Черчилль заметил, что в последние годы Мойн «посвятил себя решению проблем сионизма», и добавил: «Я могу заверить палату, что евреи Палестины редко теряли лучшего и более информированного об их положении друга».

Когда Черчилль готовил проект заявления парламента об убийстве Мойна, Оливер Стэнли предлагал ему поставить вопрос следующим образом: либо полностью прекратить еврейскую иммиграцию в Палестину в ответ на эту террористическую вылазку, либо пригрозить таким прекращением, если акты терроризма не будут остановлены. Черчилль не хотел ни того, ни другого и за несколько часов до своего выступления в палате общин написал Стэнли: «Не сыграет ли прекращение иммиграции на руку экстремистам? В настоящее время основная масса евреев потрясена смертью лорда Мойна и настроена больше прислушиваться к призывам доктора Х. Вейцмана к спокойствию. Предлагаемое объявление о прекращении иммиграции станет для них потрясением другого рода. Оно вовсе не увеличит степень их раскаяния, а только спровоцирует новый раскол в еврейском обществе и вызовет острые формы протеста против правительства».

Если иммиграция будет прекращена, подчеркивал Черчилль, то сам доктор Х. Вейцман, несомненно, присоединится к протестам против этого, указывая, что несправедливо, когда вся еврейская община поголовно наказывается за действия немногочисленного экстремистского меньшинства. Инициатива в результате этого перейдет к экстремистам. Таким образом, люди, ответственные за убийство, окажутся в выигрыше. В результате «вместо того чтобы объединиться против террористических банд, силы сионизма и даже все мировое еврейство могут объединиться против нас».

– Конечно, ситуация требует знаковых действий, – объяснял Черчилль Стэнли, – но не лучше ли направить их более четко против той части еврейской общины, на которой лежит прямая ответственность за этот инцидент, а именно, применив более жесткие наказания к тем, у кого обнаружено огнестрельное оружие, или к лицам, принадлежащим к запрещенным организациям? В частности, нельзя ли предпринять действенные меры по отношению к формально обладающим репутацией порядочных политиков руководителям партий, экстремистские крылья и отделения которых являются авторами этих политических преступлений? Если эти люди не имеют вида на жительство в Палестине, то их можно депортировать из Палестины, если же они палестинцы, то их следует лишить всех политических прав.

Пожелания Черчилля были удовлетворены, и иммиграционные правила остались неизменными. Именно в это время большому числу евреев, переживших нацистские жестокости в Румынии, было разрешено проследовать поездом из Стамбула в Палестину. Хотя Черчилль не позволил применить какие-либо репрессивные действия против еврейской общины, он, выступая 17 ноября в палате общин, в самых резких выражениях говорил о «постыдных преступлениях, шокировавших весь мир», которые «особенно сильно повлияли на тех, кто в прошлом, подобно мне самому, был верным другом евреев и трудился над устройством их будущего. Если наши мечты о сионизме погибнут в дыму выстрелов убийц и наш труд по созданию будущей Палестины произведет на свет лишь новую банду гангстеров, достойных нацистской Германии, то многие, подобные мне, пересмотрят позицию, которой они так долго и так упорно придерживались в прошлом».

Это заявление было с одобрением встречено многими парламентариями. Черчилль продолжал: «Если есть какая-то надежда на мирное и успешное будущее сионизма, то эта позорная деятельность должна быть прекращена, и те силы, которые несут за нее ответственность, должны быть выкорчеваны с корнем». Это также вызвало аплодисменты депутатов. Затем Черчилль сказал палате: «Я получил письмо от доктора Х. Вейцмана, президента Всемирной сионистской организации – моего старого друга, находящегося сейчас в Палестине, в котором он заверяет меня, что палестинские евреи до конца используют свои силы, чтобы вытравить это зло из своей среды. В Палестине Исполнительный совет Еврейского агентства призвал всю еврейскую общину – я цитирую его слова – «изгнать членов этих банд разрушителей из своей среды, лишить их всякого убежища и укрытия и оказать всяческое содействие властям в предотвращении террористических актов и в подавлении террористических организаций». Это сильные слова, но мы должны подождать, чтобы эти слова обратились в дела. Мы должны увидеть, что не только лидеры еврейской общины, но и каждый мужчина, женщина и ребенок в этой общине сделают все, что смогут, чтобы положить терроризму быстрый конец».

Эти слова были встречены «громкими приветствиями» парламентариев. Основная ответственность по уничтожению терроризма, подчеркнул Черчилль, лежит на британских властях в Палестине, которые еще за две недели до убийства Мойна арестовали и депортировали 251 еврея, подозреваемого в террористической деятельности. Но при том что главная ответственность лежала на британском правительстве, заметил Черчилль, полный успех в этом деле зависел от «чистосердечного сотрудничества» всей еврейской общины, сотрудничества, которого британское правительство должно было от нее потребовать и получить.