– Интересно было бы с тобой познакомиться, – сказал он.

– Ну, давайте, – сказал я.

– Брось мне «выкать», – сказал он.

– Пусть Дима Быков мне выкает, – сказал он.

– Ты же не Дима Быков? – сказал он.

Я глянул на отражение в окне, за которым мельтешили шлюхи.

– Нет, – сказал я.

– Ну лады, – сказал он.

Я положил трубку. Подвинул стол к окну так, чтобы свет от фонаря падал. Стал, поглядывая на шлюшек, писать. У спины потеплело.

– Спи, – сказал я.

– Не стой босая на плитке, – сказал я.

– Пишешь? – спросила жена.

– Рассказ? – сказала она.

– Сценарий на сорок тысяч, – сказал я.

– Недурно, котик, – сказала она.

– Кто звонил? – сказала она.

– Так, знакомая одна, – сказал я.

– Горал Линорик, – сказал я.

– Ох уж эти твои шлюхи, – сказала она.

– Брось, – сказал я.

– Она рисует не смешные комиксы и я ее в жизни не разу не видел, – сказал я.

– Тебе звонит ночью женщина по имени Горал Линорик, которая рисует не смешные комиксы, и хочет, чтобы ты рассказал ей, почему ты такой грубый? – сказала она.

– Да, – сказал я.

– Бедненький, не нужно столько оправдываться, – сказала она.

– Не нужно громоздить столько лжи из-за какой-то интрижки, – сказала она.

– Ты же знаешь, что я не против, главное, чтобы я ни о чем не знала, – сказала она.

– А я УЗНАЛА, – сказала она.

Я молчал.

– Что там у клуба? – сказала она.

Сняла с меня очки, надела и присмотрелась. Очки, рубашки, часы, еда в ресторане… Все-то они норовят отобрать. Женщины. Но им идет.

– Мм-м-м, какие ноги, – сказала жена.

Я прищурился. Ноги были и правда что надо. Они торчали из окна. Машина покачивалась. Секс, секс, секс. Везде секс, подумал я.

Сексический секс.

* * *

…отбросив одеяло, я встал и вернулся на кухню. Машины разъехались, шлюхи разошлись. Зазвонил телефон.

– Привет, – сказал голос с московским акцентом.

– Это я, ну, Эдик Багиров, – сказал он.

– Здравствуйте, Эдуард, – сказал я.

– Да брось ты мне «выкать», – сказал он.

– Слушай, не получается уважить твою просьбу, – сказал он.

– Какую просьбу? – сказал я.

– Ну, встретиться, – сказал он.

– А, – сказал я.

– Так что давай завтра? – сказал он.

– Ну конечно, Эдуард, как вам будет угодно, – сказал я.

– Да не «выкай» ты мне, ты чего, Дима Быков? – сказал он..

.«димабыков», написал я рядом с «медведев», «ходорковский» и «багиров». Телефон вновь зазвонил. Я понял, что сорок тысяч исчезли в ночи, как бледные шлюховские ляжки. Взял трубку.

– Привет, это Дима Быков, – сказал голос.

– Здравствуйте, Дмитрий, – сказал я.

– Ну ты прям, не «выкай», чего ты, – сказал он.

– Че ты, Эдик Багиров, что ли, – сказал он.

– Кстати, он звонил, – сказал я.

– А, привет ему, – сказал он.

– Слушай, я хотел спросить… – сказал он.

– Да бросьте, – сказал я.

– Все вы кривляетесь просто, – сказал я.

– А если по делу, то все вы в курсе, что среди русских писателей есть только один, который пишет не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, – сказал я.

– И это я, – сказал я.

– Владимир Владимирович Лоринков, – сказал я.

– Верно, – сказал он.

– Ты, кстати, говоришь прямо как Горал Линорик, – сказал он.

– Она звонила сегодня, – сказал я.

– Что же ты сразу не сказал, – сказал он.

Мы поговорили еще немного о том, как подорожало метро, и я повесил трубку. Телефон зазвонил сразу же.

Это был мой литагент.

– Привет, – сказала она.

– Я никогда тебе не звоню, – сказала она.

– Мы работаем по электронной почте, – сказала она.

– Так что к чему этот цирк? – сказала она.

– Верно, – сказал я.

Так что я положил трубку и продолжил работу. От меня требовалось написать сценарий к двухчасовому фильму про цыган. В голову мне пришла отличная идея. Я написал «кошка любит коня, а сверху на них падают лепестки подсолнечника». Открыл шкаф и вытащил бутылку вина. Следовало это отпраздновать. Оставалось оформить идею культурно, подчистить ее, и расписать на 50 страниц, но это была ерунда. Главное-то было сделано. Идея. Так что я уже и не нервничал, когда позвонили.

Я отключил телефон. Выпил вина, любуясь идеей сценария. Сунул шнур на место.

– Здравствуйте, – сказал мягко голос.

– Привет тебе, – сказал я.

– Вы же, москвичи гребанные, все хотите на «ты», – сказал я.

– Это президент России Дмитрий Анатольевич Медведев, – сказал голос.

– Здравствуйте, – сказал голос еще раз.

– Мне в общественную приемную пришло какое-то идиотское письмо с дебильными рисунками, – сказал он.

– Муха какая-то, про говно…. – сказал он.

– А я здесь при чем? – сказал я.

– Ваш адрес был указан в качестве обратного, – сказал Медведев.

– Горал, сучка, – сказал я.

– Какой «горал», какой «видал», – сказал Медведев недоумевающе.

– На конверте написано «Лоринков» какой-то, – сказал он.

– Какой-то… – сказал я.

– Да бросьте вы придуриваться, – сказал я.

– Можно подумать, ваши шестерки не доложили вам… – сказал я.

–… что есть только один человек, который пишет на русском языке не хуже, чем Маркес, Апдайк, Воннегут, Фаулз или Мейлер, и это я, – сказал я.

– Владимир Лоринков, – сказал я.

– Ладно, – сказал он.

– Доложили, конечно, а я так… – сказал он.

– Придуриваюсь, – сказал он.

– Как Ваши дела? – вежливо сказал я.

– Да брось ты мне «выкать», – сказал он….

Мы договорились, что он возьмет все шесть последних книг по издательской цене, – причем эротический детектив про Стамбул он просил в двух экземплярах, – а мне за это продлят визу на месяц, и я положил трубку. Я успел выпить полбутылки вина и раскрыл окно. Снял трубку.

– Это Ходорковский, – сказал голос из гулкого помещения.

– Что-то знакомое, – сказал я.

– Вам не звонил Медведев? – сказал он.

– Только что, – сказал я.

– Позвонит еще раз, передайте, пожалуйста, что… – сказал он.

Я тщательно записал его просьбу и обещал передать. Положил трубку, подумав, что он так ни разу и не обратился ко мне на «ты». Ну вот. Стоит в России человеку сесть в тюрьму, как он становится по-настоящему вежливым.

* * *

Я отвечал на звонки уже из чистого любопытства. Половина ночи прошла. Сценарий, как ни странно, двигался. Конечно, в следующий раз позвонили на середине фразы.

– Привет, Володь, – сказал голос с чистейшим московским акцентом.

– А, Эдуард, – сказал я.

– Звонили Горал Линорик и Дмитрий Быков, – сказал я.

– Еще Ходорковский и Медведев, – сказал я.

– Ну, ты им хотя бы не «выкал»? – сказал он.

Мы поговорили немного о том, можно ли стать великим писателем благодаря одному лишь желанию им стать, и мне пришлось огорчить собеседника. Мы попрощались и я попробовал все-таки продолжить работу. Конечно, телефон опять зазвонил

Я даже трубку положить не успел, просто прижал рычажок, и отпустил. Так и есть.

На том конце провода уже был человек.

– Добрый день, – сказал он.

– У нас ночь, – сказал я.

– Это Маркес, – сказал он.

– Я узнал, – сказал я.

– Ну, как там у вас в Молдавии? – сказал он.

– Смотря что вас интересует, – сказал я.

– Давай на «ты», – сказал он.

– Меня интересует то, что Действительно важно, – сказал он.

– Шлюхи? – сказал я.

– Шлюхи, – сказал он довольно.

– Шлюхи везде, – сказал я, пожав плечами.

– Молоденькие? – сказал он.

– Преимущественно да, – сказал я.

После этого я, наконец, поговорил за всю ночь о важном. Маркес оказался приятным стариком и знал толк в шлюхах. Мы договорились созваниваться и попрощались.

Потом я дописал сценарий и положил трубку. Выпил вина еще. Увидел, что фонарь уже не светит, потому что наступает четвертая стража. Тускло светилась Венера. Запели петухи.