Чтобы неукоснительно следовать канону, иконописцы пользовались в виде образцов либо древними иконами, либо иконописными подлинниками, которые содержали полное словесное описание каждого иконописного сюжета (толковые подлинники), либо были прорисями — графическими изображениями на доске, которые было необходимо дорисовать (лицевые подлинники).
К шедеврам иконописного искусства домонгольского периода можно отнести такие иконы, как «Спас Нерукотворный», «Великая Панагия», «Дмитрий Солунский», «Архангел Гавриил», «Ангел Златые Власы», «Богоматерь Владимирская» и др. Все эти иконы написаны разными мастерами и в разное время, но у них много общего: следование византийскому канону иконописи. Византийские традиции в иконописи заключаются в плоскостном изображении, в жестком линейном контуре фигур; в благородстве ликов с миндалевидным разрезом глаз, с тонким прямым носом, маленьким изящным ртом и отрешенным от земных страстей взглядом, как бы устремленном внутрь себя; в тонком колористическом соотношении золотисто- желтых, вишневых, синих тонов, создающих в сочетании с мерцающим золотым фоном широкий цветовой аккорд. Киевская школа иконописи, как первая из русских иконописных школ, унаследовала сложившуюся в Византии иконографию и систему расположения сюжетов. Местные школы живописи, возникшие позже, в период феодальной раздробленности, брали за образец произведения киевских мастеров. Поэтому отзвук византийской иконописи чувствуется во всех иконах древнерусского искусства. Он проявляется в торжественном монументальном строе этих икон, в моделировании фигур и ликов, в сложной и глубокой символике жестов, в колорите. Вместе с тем, наряду со строгим следованием византийским образцам набирала силу живопись с явными следами «русификации». В этой живописи вместо строгой константинопольской системы мы обнаруживаем сгущение сюжетов, довольно свободное соединение стенописи с росписью, имитирующей иконы. Лики святых также «славянизируются».
Хотя мы рассматриваем различные виды древнерусского искусства отдельно, не следует забывать, что характерной чертой культуры Древней Руси было единство, параллелизм всех составляющих ее частей. В синтез искусств наравне с зодчеством, монументальной фресковой живописью, иконописью, о которых мы уже рассказывали, входили литература и церковная музыка. Дополняя друг друга, разными способами они выражали общее для всех них единое содержание. Одни и те же образы, идеи воплощались разными средствами в разных видах искусства, однако подлинным стержнем синтеза древнерусского искусства служило слово, к которому с большим пиететом относились на Руси. Приобщение к письменной духовной культуре породило культ книги на Руси, почитавшейся одной из высших ценностей. Не варварская воинственность, но духовная мудрость становится высшей добродетелью.
Христианизация Руси во многом способствовала распространению письменности и появлению первых литературных произведений. Потребность в письменности и литературных произведениях испытывала прежде всего церковь для изложения и распространения христианского вероучения. В период с конца X и до начала XII вв. в культуре Киевской Руси появляется несколько литературных жанров. Здесь были и проповеди, и эпические произведения — летописи, жития святых, апокрифы.
Из первых литературных произведений того времени следует назвать «Речь философа», составленную в виде речи, обращенной к князю Владимиру, «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона. Первое произведение представляет собой изложение всемирной истории от сотворения мира до выбора Владимиром новой веры. Летописцы утверждают, что под воздействием этой речи Владимир и принял христианство.
В «Слове о Законе и Благодати» впервые ставился вопрос о равноправии народов в противовес теории о богоизбранности еврейского народа. Это произведение, написанное согласно византийским канонам, на основе аллегорической методологии стало одновременно политическим и философским трактатом, в котором христианство оказывалось учением о свободе как органическом состоянии человечества. Это противоречило официальным постулатам церковной идеологии, но соответствовало духу первоначального христианства. Так проблема свободы, ключевая для русской культуры, впервые была заявлена на страницах «Слово о Законе и Благодати».
Первая его часть рассматривала взаимоотношение Ветхого завета — «Закона» с его национальной ограниченностью и Нового — «Благодати» с его общедоступностью христианства для всех уверовавших в Христа. Во второй части речь идет о принятии русским народом христианства. Рассуждения Илариона сводятся к тому, что как для нового вина нужны новые мехи, так и для нового учения нужны новые народы, к числу которых и принадлежит русский народ. При этом Иларион необычайно высоко оценивает авторитет Русской земли среди других стран мира. В третьей части возносится хвала князю Владимиру, которому приписывается заслуга крещения Руси, в противовес точке зрения греков, считавших крещение «варварского» народа своей заслугой.
Выдающимся литературным памятником того периода, относящимся к летописному жанру, является «Повесть временных лет» монаха Киево-Печерского монастыря Нестора. Главная цель этой летописи состояла в том, чтобы показать место Русской земли среди других держав, доказать, что русский народ имеет свою историю. Вводная часть «Повести временных лет» начинается, как и всякое произведение древнерусской литературы, с описания всемирной истории, но на сей раз от «всемирного потопа» и распределения земли между сыновьями Ноя. Нестор передает библейскую историю о Вавилонском столпотворении, во время которого люди разделились на народы и заговорили на разных языках, и отмечает образование славян от Иафета. «Повесть временных лет» определяет место русского народа среди народов мира, описывает происхождение славянской письменности, образование Русского государства.
В литературе этого периода отчетливо просматриваются такие характеристики национальной психологии, как жертвенность и стремление к страданию. Лучше всего это видно на агиографической литературе — житиях святых — любимом чтении наших предков. Не случайно первыми русскими святыми стали Борис и Глеб, младшие сыновья великого князя Владимира Святославовича, отказавшиеся сопротивляться своему брату и принявшие от него добровольную мученическую смерть.
Не менее значимой в синтезе искусств, характерном для русской культуры, была музыка, особенно важная в церковном богослужении. По сути дела икона и звучащее перед ней песнопение, молитвы составляли основу духовной культуры Древней Руси. Древнерусское богослужение носило характер мистерии, во время которой человек мог получить духовное очищение, освободиться от тяготивших его забот и суеты, нравственно просветиться, добиться эффекта катарсиса.
Все искусства, одновременно соединяясь в храме, с огромной силой воздействовали вместе на чувства человека, переносили его в возвышенный мир через созерцание икон, слушание песнопений. Ритуальные процессии, мерцающие свечи, косые лучи дневного света, проникающие сквозь узкие окна храмов, создавали таинственное, возвышенное настроение. Церковное искусство, действуя всеми своими компонентами, переключало человека с проблем сегодняшнего дня на проблемы вечные. В отличие от фольклора, ориентированного на трудовую жизнь, повседневный быт человека, церковное искусство обращается к миру духовному, возвышенному, помогает человеку совершить этот переход, в первую очередь воздействуя на слух и зрение. Поэтому важнейшими были музыка и иконопись. Обе они, каждая своими средствами, призваны были осмысливать идеи в звуках и образах.
Красота греческого богослужения стала одним из важных критериев при выборе веры князем Владимиром. Но это преклонение перед красотой одновременно говорит и об эстетической подготовленности языческой Руси к восприятию этой красоты, достаточно сложной, утонченной, обладающей непростой символикой и своеобразным языком. Именно из Византии на Русь пришла идея о небесном даровании искусства, в котором гимны и песнопения, согласно учению Псевдо-Дионисия Ареопагита (V–VI вв), являются отзвуками небесного пения ангелов, которое пророки услышали духовным слухом и передали людям. Как задачей иконописца является передача божественной красоты, Фаворского света, так и задача музыканта — передача божественной мелодии небесной иерархии, небесных архетипов. Как для иконописных изображений, так и для музыкальных был обязателен канон. По словам византийского философа Григория Нисского, напев должен сплетаться с божественным словом для того, чтобы само звучание и движение голоса изъясняло скрытый смысл, стоящий за словами. Строгий канон ограничивал проникновение в церковную музыку чуждых ее духу банальных напевов, регламентировал творчество распевщиков и управлял исполнителями. Создавая свои произведения, иконописцы и гимнографы использовали уже готовые модели, роль которых в музыке прежде всего выполняла система подобнов (от греч. сходный, подобный), имевшаяся для большинства церковных песнопений. Каждый жанр церковной музыки имел свой набор подобнов, по напеву и форме которых можно было безошибочно определить, какой вид песнопения исполняется в данный момент службы — стихира, кондак, тропарь, ирмос, киноник. При этом устойчивая форма подобна каждый раз сочеталась с новым текстом.