Наши носы всего в дюйме друг от друга.

— Ты не любишь его вообще? — Спрашивает меня Уорнер.

Мой голос звучит глупо. — Как парня?

Он кивает.

— Нет.

— Тебя не влечет к нему?

— Меня влечет к тебе.

— Я серьезно — говорит он.

— Я тоже.

Уорнер по-прежнему пристально смотрит на меня. Моргает, один раз.

— Ты мне веришь? спрашиваю я.

Он смотрит в сторону.

— Разве ты не знаешь? — спрашиваю я его. — Разве ты не чувствуешь это?

И либо я схожу с ума, либо Уорнер покраснел.

— Ты так сильно в меня веришь, любимая. Его глаза сосредоточены на одеяле, а слова мягки. — Я разочарую тебя. Во мне — все изъяны человечества, ты так не считаешь?

Я сажусь. Смотрю на него внимательно. — Ты такой разный, — я шепчу. — Такой разный в одно и тоже время.

— Что ты имеешь ввиду?

— Теперь ты такой нежный. Ты очень... спокойный, — говорю я ему. — Гораздо более спокойный, чем был раньше.

Он ничего не говорит в течении длительного времени. А потом встает. Его тон резкий, когда он говорит, — Да, хорошо, я уверен ты и Кишимото найдете способ разобраться с этой ситуацией. Извини меня.

И он уходит. Снова.

Я уже понятия не имею, что с ним делать.

Глава 41

Адам уже здесь.

Уорнер был абсолютно не заинтересован в общении с Адамом. Так что он начал свой день с выполнения своих обязанностей, пропустив свою утреннюю тренировку.

И я теперь тоже здесь.

Я только что вышла из лифта, и пикающий сигнал открывающихся дверей известил всех о моем появлении. Адам стоял в углу, разговаривая с Джеймсом. Теперь он уставился на меня.

Это странно, то, что я чувствую, когда смотрю на него. Во мне нет никаких чрезмерных эмоций. Ни избытка счастья или печали. Ни расстройства. Ни безумной радости. Его лицо хорошо знакомо мне, его тело хорошо знакомо мне. Его неустойчивая улыбка, так как он смотрит на меня — знакома мне.

Так странно, что мы можем перейти от неразлучных друзей к ненавидящим, и все это случайно в течение одной жизни.

— Привет— говорю я.

— Привет — осмотрит в сторону.

— Привет, Джеймс— я улыбаюсь.

— Привет!— он радостно машет рукой. Он стоит рядом с Адамом с глазами, светящимися чистой радостью снова быть среди нас. — Это место такое клевое.

— Это так — соглашаюсь я. — Тебе уже представился шанс принять душ? Вода здесь теплая.

— Ах, да — говорит он застенчиво. — Кенджи говорил мне об этом.

— Так почему бы тебе не принять душ? Делалью скоро принесет обед. Я уверена, Брендан покажет тебе всё в раздевалке — и куда положить все твои вещи. У тебя может быть свой собственный шкафчик— говорю я ему, мельком взглянув на Брендана. Он кивает, понимая намек и сразу вскакивает на ноги.

— Правда? говорит Джеймс. — Это так здорово. Так они просто приносят вам еду? И вы можете принимать душ, когда хотите? А есть комендантский час?

— Да, да, и нет— Брендан отвечает ему. Он берет Джеймса за руку. Хватает его маленькую сумку.

— Мы может ложиться спать когда нам захочется— говорит он ему. — Может быть после обеда я покажу тебе, как пользоваться велосипедами здесь— говорит он, его голос постепенно исчезает как эхо, когда он и Джеймс исчезают в раздевалке.

После того как Джеймс ушел, все, кажется, выдохнули.

Я сама сталь. Делаю шаг вперед.

— Мне очень жаль— Адам говорит первым, пересекая комнату, чтобы встретится со мной. — Ты даже не представляешь как.

— Адам. Я обрываю его, обеспокоенно. Я должна сказать это, и должна сказать прямо сейчас.

— Кенджи солгал тебе.

Адам останавливается. Замирает.

— Я не плакала из-за тебя— говорю я, задаваясь вопросом, можно ли вообще как—то предоставить эту информацию, не унижая его и не разбивая ему сердце. Я чувствую себя таким монстром. — И я правда, действительно рада видеть тебя здесь, но я не думаю, что мы должны быть вместе больше.

— Ох— произносит он. Облокачивается назад на пятках. Опускает взгляд. — Прямо.

Краем глаза я вижу, как Кенджи смотрит на меня. Он машет рукой, пытаясь привлечь мое внимание, но я все еще слишком на него зла сейчас. Я не хочу говорить с ним, пока не улажу это.

— Адам — я говорю. — Извини.

— Нет— говорит он, подняв руку, чтобы остановить меня. Он выглядит ошеломленным, вроде бы. Странно. — Все в порядке. Правда. Я уже знал, что ты собираешься мне сказать.— Он слегка улыбается, но неловко. — Я догадывался, я намеренно представлял такое развитие событий, чтобы сделать это чувство менее похожим на удар кулаком в живот. Он съеживается. — Но нет. Тем не менее больно чертовски. Он отходит назад, прислоняется спиной к стене. Скользит вниз к полу.

Он не смотрит на меня.

— Откуда ты знал? — спрашиваю я. — Откуда ты знал, что я собираюсь тебе сказать?

— Я рассказал ему, прежде чем ты пришла сюда — говорит Кенджи, делая шаг вперед. Он стреляет в меня острым взглядом. — Я признался. — Я рассказал ему, о чем мы говорили вчера. Все, что ты сказала.

— Тогда почему он еще здесь? — спрашиваю я ошеломленно. Я поворачиваюсь лицом к Адаму. — Я думал, ты сказал, что никогда больше не хочешь видеть меня снова.

— Я никогда не должен был говорить этого, — Адам по-прежнему смотрит в пол.

— Так... ты не против? — спрашиваю я его. — Уорнера?

Адам смотрит с отвращением, так изменившись в одно мгновение. — Ты в своем уме? Я хочу пробить его головой эту чертову стену.

— Тогда почему ты еще здесь? — спрашиваю я его. — Я не понимаю.

— Потому что я не хочу умирать, — говорит он мне. Потому что я сломал голову, пытаясь придумать, как кормить своего младшего брата и пришел только к тому, что это дерьмо, а не решения. Потому что снаружи чертовски холодно, а он голоден, и потому что электричество собираются отключить в ближайшее время, — Адам тяжело дышит. — Я не знал, что еще делать. Так что теперь я здесь, моя гордость смыта в унитаз, в надежде, что я смогу остаться в холостяцкой квартире нового бойфренда своей бывшей девушки, и мне хочется сдохнуть — Он сглатывает. — И я могу перетерпеть это, — говорит он, — если это будет значить, что Джеймс будет в безопасности. Но правда сейчас я все еще жду, что твой говнюк бойфренд неожиданно появится и постарается убить меня.

— Он не мой бойфренд, — говорю я спокойно. — И он не станет тебя убивать. Его даже не волнует то, что ты здесь.

Адам громко смеется. — Чушь, — говорит он.

— Я серьезно.

Адам встает на ноги. Изучает мои глаза. — Ты говоришь мне, что я могу остаться здесь, в его комнате, есть его еду, и просто мне это позволит? — глаза Адама широко раскрыты, недоверчивы. — Ты все еще не понимаешь этого парня. Он не действует так, как ты думаешь, Джульетта. Он не думает как обычный человек. Он долбанный социопат. И ты на самом деле сошла с ума, — говорит он — если думаешь, что это нормально — встречаться с кем-то вроде него.

Я вздрогнула, как ужаленная. — Будь осторожен, когда говоришь со мной, Адам. Я не потерплю твои оскорбления снова.

— Я даже не могу тебе верить, — говорит он. — Я не могу поверить, что ты можешь стоять там и относится ко мне вот так.— Его лицо исказилось чем-то очень непривлекательным.

Гнев.

— Я не пытаюсь причинить тебе боль.

— Возможно, тебе стоило помнить об этом, прежде чем прыгать в объятья к какому-то психу.

— Усмири свою задницу, Кент. — Я слышу резкое предупреждение Кенджи из угла комнаты. — Я думал, ты сказал, что будешь спокоен.

— Я спокоен, — говорит он с горящими глазами, повышая голос. — Я - долбанный святой. Я не знаю никого больше, кто был бы столь же сдержан, как я сейчас. — Он поворачивается ко мне. — Ты лгала мне все время, которое мы были вместе. Ты обманывала меня.

— Нет, я не обманывала.

— Такое дерьмо не случается в одночасье, — кричит он. — Ты не могла разлюбить просто вот так.

— Мы могли, Адам. Я не буду делать этого снова. Ты можешь остаться здесь, — говорю я ему. — Особенно из-за Джеймса. Но ты не можешь остаться здесь и оскорблять меня. Ты не имеешь права.