Искренне уважающий Вас Сергей Юткевич.

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1085. Л.1. Сергей Иосифович Юткевич (1904–1985) — кинорежиссер; ИЭ познакомился с ним в Киеве в 1919 г.

Таруса, 27 января 1961

Впервые — Ариадна Эфрон. Письма 1942–1975. Воспоминания. М., 1996. С.171. Местонахождение подлинника неизвестно.

<Москва,> 27/I 1961

Дорогой Илья Григорьевич!

Я хорошо представляю себе, что в связи с Вашим семидесятилетием Вы услышите много теплых слов и хороших пожеланий от Ваших друзей и благодарных читателей.

Мое давнишнее желание написать Вам, быть может, даже встретиться (о многом хотелось бы посоветоваться), сегодня особенно обострилось.

Хочется присоединить свой голос ко всем тем, кто Вас по-настоящему понимает, любит и ценит. Когда я прочла опубликованную часть «Люди, годы, жизнь» и нашла там, хотя и мимолетные, но теплые воспоминания о человеке, написавшем предисловие к Вашему первому роману, о человеке, память о котором для меня свята[785], мне захотелось крепко пожать Вашу руку и расцеловать.

Сегодня, в Вашей замечательной речи, переданной по радио, я услышала слова: «Воз истории сдвинулся с места и ближе стали края справедливости!»[786] Хочется верить, Илья Григорьевич, что Вы доживете до тех времен, когда справедливость восторжествует окончательно и можно будет написать о Н.И.<Бухарине>, не завинчивая «душевных гаек» не с меньшей любовью, чем Вы написали о Пикассо, Хемингуэе или вдохновенных людях Вашей любимой Италии. И, конечно, «дело не в датах круглых или не круглых»[787], но я и мой сын Юрий Николаевич[788] желаем Вам отметить еще не одну круглую дату, не одну творческую победу.

Москва 1-й Черемушкинский проезд, дом 3, корп.2, кв.8. Ларина Анна Михайловна.

Впервые. Подлинник — собрание составителя. А.М.Ларина (1914–1996) — вдова Н.И.Бухарина, тогда официально числившегося «врагом народа» и реабилитированного через 27 лет; о встрече с ИЭ А.М.Ларина рассказала в книге воспоминаний «Незабываемое».

ИЭ писал А.М.Лариной 16 февр. 1961: «Мне было очень радостно получить Ваше письмо. Я тоже верю в то, что настанет день, когда и мои воспоминания о Николае Ивановиче смогут быть напечатаны полностью…»

Москва, январь 1961

Илья Григорьевич, дорогой товарищ Эренбург!

Мне говорят, что Вам семьдесят.

Я должен писать, что не верю этому: так полагается. Но мне кажется, что Вам семьсот: такой Вы мудрый, такой молодой, такой смелый.

Обнимаю Вас

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1951. Л.2. Назым Хикмет (1902–1963) — турецкий поэт; ему посвящена 28-я глава 6-й книги ЛГЖ.

Москва, январь 1961

Позвольте мне, друг Эренбург, преподнести Вам немного солнца моей страны в бутылке Монсанильи, полученной оттуда. С пожеланием скорой встречи в освобожденной Испании Вас сердечно приветствует с семидесятилетием

Впервые. Подлинник — ФЭ. Ед.хр.1601. Л.1.

Комарово, 29.I.<19>61

Дорогой Илья Григорьевич, всё — что с двадцатых годов и до настоящего времени — связывало меня с Вами, а это касалось, как Вам известно, не личных отношений, а литературных, заставляет меня сейчас сказать несколько слов (не телеграммных), а по существу, так мне по крайней мере кажется… И пользуясь «эренбурговскими» днями в литературе, я их выскажу. Я уважаю Ваш превосходный дар новеллиста и романиста, я преклоняюсь перед Вашим замечательным талантом публициста, равного которому, по крайней мере у нас, я не знаю, и простите меня за банальность, но скажу ее не стесняясь, я всегда любил и люблю Вас за то, что большинство из Ваших выступлений в печати не были для меня «очередными», как это нередко случается, Ваша индивидуальность всегда покоряла меня, заставляла сильнее думать, ярче чувствовать и как бы «подхлестывала», заставляя и меня самого работать лучше, или же стремится к лучшему. А ведь великий дар — возбуждать лучшее в своих соседях — дается не многим. И вот за все это я благодарю Вас и рад тому, что знаю Вас не только издали, но хоть немного и вблизи, и даже до сих пор жалею, что именно вблизи я знал Вас так мало… Уж так сложилось.

Здоровья, прежде всего здоровья, главным образом здоровья мне хочется Вам пожелать в первую очередь и, может быть, еще потому, что мне его теперь подчас не хватает. Именно его мне хочется желать тем, кого я уважаю и ценю. Ценю и уважаю, и даже люблю в человеке именно то, что с годами не вянут, не останавливаются, а совершенствуются его дела и способности (если он только человек), и лишь состояние здоровья, не возраст, только недуги т. о. могут мешать ему. Так вот, пусть они Вам меньше мешают. Я рад за Вас, что, преодолевая несомненно эти помехи, Вы способны, Вы умеете создавать «Французские тетради», читая которые не только наслаждаешься, или духовно обогащаешься… совершенствуешься! Потому что без совершенствования, на одном наслаждении или на одном том, что ты узнал что-то новое, нет истинной литературы. И как Вы правы, написав, что у Стендаля Вы научились многому, скорее, как человек, чем как писатель[789]. Вот дух этой мысли пронизывает всю книгу «Тетрадей». «Тетради» это для меня, как стихи. Они далеки от литературоведения. Они вместе с мыслями полны чувств… А логика сердца убедительнее, вернее, глубже логики всех «академических трудов». Спасибо. Обнимаю от души. И простите меня за мои каракули.

Искренний привет Любови Михайловне.

P.S. Я недоволен тем, что написал… я хотел высказать Вам много больше, но переписывать, перемарывать у меня нет сил. И сколько десятилетий я с Вами встречался. И хоть невероятно редко встречался физически, но как часто за эти десятилетия я встречался с Вами душой. И всего не опишешь…

Впервые — ВЛ, 1997, №2, С.256–257. (Публикация Б.Фрезинского.) Подлинник — собрание составителя. Николай Николаевич Никитин (1895–1963) — писатель, участник группы «Серапионовы Братья»; ИЭ был знаком с ним с 1920-х гг. — см. его письма Никитину в П1.

Переделкино, 30 января 1961

Дорогой Илья Григорьевич.

В дни вашего юбилея меня не было в Москве — я находился в Белоруссии. Поэтому прошу Вас сегодня принять мои запоздалые поздравления и самые искренние пожелания вам здоровья, радости и утешения.

Я принадлежу к тому поколению, которое со школьной скамьи не расставалось с Вашими книгами, а, вступив в литературу, стремилось во всем следовать за Вами. С неизменным вниманием (даже если мне в чем-то не хочется иной раз соглашаться с Вами), с особым ревнивым интересом, с ученической завистью и восхищением прислушиваюсь я всегда к каждому Вашему слову, звучит ли оно со страниц Вашей учащенно-дышащей прозы, в строфах Ваших, полных мудрого раздумья и нестареющего чувства стихах, новаторство которых так заметно отразилось в нашей молодой сегодняшней поэзии, в Ваших мемуарах, где так просторно раскрывается и время, и Ваш необозримый жизненный опыт, в Ваших удивительно широких, хотя и сконденсированных до плотности формул суждениях об искусстве мира, или в Ваших блистательных статьях, снискавших Вам заслуженную славу первого, наикрупнейшего публициста современности.