Мешало ему одно: – всё это выглядело мёртвым и безжизненным. Даже не было видно дыма ни с одной трубы. Дороги, ведущие к селению, были пусты. Озеро, раскинувшееся на другой стороне долины, было как зеркало, отражая только небо и облака, но ни одной рыбацкой лодки, никто не спустил на неё сегодня похоже. Всё это было нетипично для утра там, где жили люди. Дорога, начинающаяся на вершине, была покрыта листьями и плотной травой. Она уже успела подняться и выпрямиться, забыв, когда на неё последний раз кто то ступал. Налетевший с лесу утренний ветерок бросил всем в лицо немного холода, заставляя их проснуться и забыть про ночь, проведённую в лесу. Лай собак оттуда ещё больше насторожил Мага. Собаки домашние животные, и их вой со стороны леса придал всей этой ситуации ещё более зловещую сторону. Он не понимал никогда за что люди любят тех, кто готов смотреть тебе всегда в глаза, и предан тебе до конца. Он всегда ощущал к собакам внутреннее непонимание и какую – то брезгливость, но никогда не думал причинить им вред. Своё мнение он поменял, кода, он стал свидетелем того как они спасали людей в горах. Но пока не был готов завести такого друга у себя дома.

– Вон мой дом. Только, почему мама не топит печку, как она собирается меня кормить горячими блинами, если нет дыма? Его детская простота и ещё сохранившаяся вера в то, что всё вокруг идеально не давало ему возможности по-настоящему оценить происходящее. Он даже, если бы и захотел, не смог бы увидеть и сотую часть того, что увидел Анил. Он был ещё тот ребёнок, что пока слышал только смех и видел одну радость.

– Ну, давайте спустимся и позавтракаем. Я жутко хочу согреться, и мне не терпится увидеть её и сказать ей спасибо. Голос дрожал от холода, и если бы его можно было увидеть в эту минуту, наверное, выглядел бы он очень жалко.

– Ты не только прозрачный, но и слепой. Произнёс про себя маг, пытаясь настроиться на первый шаг. Ещё раз, посмотрев вниз, он понял, пока он не спустится туда, он не поймёт всего масштаба катастрофы, что могла произойти. Только при мысли о том, что он тоже участник всех этих событий, ему захотелось закрыть лицо от стыда, лечь на землю и плакать. Не останавливаясь кричать, веря и надеясь, что это загладит вину хотя-бы перед самим собой. Их уже не спасти и не вернуть, в этом мире они погибли – пускай он будет параллельный и второй, но это живые люди были. Закрывая глаза, он слышал их голоса и видел лица, укоряющие его в своих страданиях.

Но стоя на этом месте, оставалось одно – принять это и жить с этим до конца своих дней. Сон ещё раз раскрылся перед ним, и он до конца прочитал послание подсознания.

– Идёмте, мне уже не терпится показать Дэвиде моего нового друга. Мне никто не верил в деревне, что есть человек-невидимка. И он первый, кто ринулся в деревню, даже не смотря назад. Идут за ним или нет, вообще его в ту секунду не интересовало.

– Делать нечего, надо идти. Если он единственный, у кого есть возможность помочь этому мальчику сейчас, а его знания – нет их ни у кого сегодня, спасут малыша от неверных шагов в будущем, надо идти. Он чувствовал, что он начал привязываться к Дивэду. Неизвестное чувство любви и ответственности всё больше начинало им овладевать, да он и не сопротивлялся им, давая времени внести свои поправки в его внутренний мир, что был недавно отдан полностью магии и её величию.

Утром его посетило желание обнять этого малыша, поцеловать в щёки и держать его ладошку у себя. Просто быть рядом и слушать, как он смеётся и весело рассказывает свои фантазии. Но он сдержался, не зная почему. Наверно уже знал, – ему судьба представит ещё не один раз это сделать ещё более искренне.

– Несмотря ни на что, он должен понять, а понять, – это надо увидеть всё своими глазами. С этой мыслью, зазывая рукой Голос, он двинулся за своим юным другом.

Внезапно, будто тысячи волков по чьей-то невидимой указке открыли рот и завыли, заполнив всю долину собой – раздался крик. Только жуткий страх, замешенный на самом ужасном, что могло случиться у него в жизни мог родить эти звуки. Что-то нечеловеческое, но исходящее от него летало в воздухе, зазывая всех прийти к нему на помощь.

Сбросив первый шок, как придорожную пыль и выйдя из оцепенения, Анил начал бежать по тропе холма вниз. Не думая ни о чём, приподняв посох, чтобы он не мешал, не обращая внимания на ледяной ветер, он подбежал к Дивэду. Его трясло, и он как вкопанный стоял и орал. Они были ещё далеко от городских ворот, но первые отпечатки войны уже были по обе стороны дороги. На обочине с одной стороны лежала голова с открытыми глазами, в них ещё была жизнь, перед тем как расстаться с телом она посмотрела на небо и прищурившись от слепящего солнца улыбнулась, держащему топор, в лицо. Похоже, этим её хозяин и разозлил тех, кто пришёл в деревню. Она была одна в этом месте, наверно её выкинули, когда уже покидали это место. То, что ещё ни какие звери или птицы не успели обглодать её, говорило о том, что она здесь недавно. С другой стороны была разбросана детская одежда. Наверно, тот кто покидал деревню, решил часть выкинуть ещё в дороге, чтобы не возиться с ненужным потом.

– Это наш кузнец, он наш сосед. Дрожащим голосом, вытирая от слёз, лицо произнёс Дивэд.

– Ощущения и чувства могут разбудить любую мысль и вытащить из подсознания любое воспоминание, а вот мыслям не дано заставить чувствовать. Который раз за сегодня Анил произнёс что-то лично для себя. Увиденное отказывалось улечься спокойно, где-то в сознании, и всё время призывало думать, что ещё стоит им увидеть. – Не ходи со мной дальше, не надо. Я найду твою сестру с мамой, и мы уйдём туда, где ещё нет войны.

– Вы добрый человек, но я хочу увидеть последний раз своих сам. Голос его в одно мгновение превратился в строгий баритон взрослого человека.

– Анил объясни мне, что здесь произошло и кто эти люди, что могут такое сделать. Голос до этого молчавший, решил заговорить.

– Оставь свои вопросы на потом, от них одни хлопоты. В его голосе звучала злость и раздражённость. Судя по тому, что разговор не развился, Голос понял и замолчал.

– Твой выбор, малыш. Дай мне руку, и пойдём.

– Я старший.

– Кто бы с тобой сейчас спорил. Твой выбор малыш.

Деревня встретила их тишиной, что висела в воздухе мечом, вынутым из ножен. Приготовившись, в любую секунду ударить по тому, кто её нарушит или даже дотронется. Окна тихих улиц смотрели друг на друга открытыми ставнями с опущенной продырявленной головой. Практически везде были выбиты стёкла и через них был виден бардак и переполох в каждом доме. Стулья, столы кухонная утварь лежала грудой уже ненужного мусора посреди каждого дома. Армия обезумевших захватчиков что-то искала, не было дома, куда они не зашли. Не было уголочка, куда бы они, не заглянули, и об этом говорил любой камень в этом селении. Щепки от оторванных ставен вперемешку с осколками разбитых окон игрались с солнечными лучами. Любой солнечный зайчик, попадая в глаза, пытался раскрыть их ещё больше, чтобы идущие не пропустили ничего. А если и жмурились бы, то не от солнца, а от ужаса вокруг.

– Наш портной, моя учительница, пастух, молочница, мой друг Ретеп, подружка Дэвиды Слозэн. Бормотал про себя Дивэд, проходя около каждого дома.

– Ты, что-то сказал? Маг, наклонившись к нему тихо спросил.

– Да нет, просто говорю, кто, где жил. Так просто, сам для себя.

Улица всё больше расширялась, дома в селении были одинаковые. Сами дороги были построены так, что к самому высокому зданию все дороги становились шире. Если посмотреть сверху, то создавалось впечатление цветка на тонких ножках. Так строили с издавна, и никто даже не думал удобно это или нет. Жили люди и радовались, веря, что жизнь такова, только из-за того, что так захотели более сильные и будь она другой, их бы тут не было, чтобы её прожить. Смысл видели в простой вере, что судьба, преподнесённая это хоть и один из сценариев, но он их, и им его надо отыграть на сцене жизни. Пока в деревню не пришли искать то, про что они даже не знали, что оно у них есть или было.