—Каких еще зверей? — вскинулся Никодим, но потом махнул рукой и снова уставился на огонь. — Впрочем, какая разница! Одного Хиона слопали, а другие слопают и бегемота и носорога...
Его слова перебили шум и выхлопы огня, которые прорвались сквозь паркетный пол и теперь липли уже к стенам коридора. Пока еще дым стелился только в начале коридора у окна, но ясно было, что через несколько минут расположившихся вокруг огня людей ждет мучительная смерть в пламени.
Не выпуская бутылки, Никодим поднялся с места и стал отдавать четкие и единственно возможные в данной ситуации приказы. Предварительно он объяснил Луцию, что на последнем этаже в противоположном от грузового лифта конце устроена канатная дорога, используемая для интимных визитов членов клуба.
Через несколько минут, оставив занявшийся пламенем коридор, они отступили на площадку. Лестница на семнадцатый этаж оказалась свободной, и по команде Никодима солдаты выстроились за ним, держа в руках копья и мечи. Замыкали шествие Лиз и Луций, которые не могли принять участия в схватке. Все этажи были разбиты до основания. Монахи постарались на славу, уничтожая аппаратуру, людей и мебель. Стояла полная тишина, прерываемая только треском загорающегося паркета.
Пройдя половину последнего этажа и заглядывая в поисках канатной дороги во все уголки, они в конце концов вбежали в анфиладу комнат, представлявшую собой нечто вроде клубного музея.
На стенах и полу висели и валялись холсты, статуи с отбитыми руками и ногами, осколки стеклянных витрин, какие-то маски и разрезанные гобелены. На персидском ковре распластались пронзенные копьем обнаженные мужчина и женщина. Изящные ножки оплетали бедра мужчины, точеные руки прижимали к себе мужественную грудь, а рассыпанные по ковру золотые волосы нежным сиянием освещали все вокруг. Застигнутые в экстазе влюбленные составили бы конкуренцию любому из имеющихся в музее произведений искусств, если бы не громадное черное кровавое пятно, расползшееся по спине мужчины к пальцам женщины и уродующее гармонию тел. Лежащих окружали столь же выразительные многочисленные парочки и отдельные самоудовлетворяющиеся и неудовлетворенные индивиды в самых откровенных позах, также искромсанные сабельными ударами. Только внимательное наблюдение и отсутствие следов крови обнаруживало в порушенных восковые фигуры.
Из музея любви беглецы попали прямо на приемную площадку канатной дороги, взломав, правда, для этого потайную дверь. Она представляла собой небольшую открытую галерею, вдающуюся метров на десять в глубь здания. Тросы канатной дороги крепились к усиленной внутренней несущей стене здания, а с другой стороны стены находилась пустая каморка смотрителя. Дорога содержалась в идеальном порядке, хотя и непонятно было, пользовались ей или нет.
Кабинку для пассажиров, к сожалению, не удалось обнаружить. По всей видимости, она располагалась на другой станции. Обесточенный пульт управления, как и следовало ожидать, не подавал признаков жизни. В противоположном здании находился двойник этого пульта, кроме того, кабинка должна была иметь собственный аварийный электродвигатель, но, чтобы перегнать кабину, необходимо было преодолеть стометровую пропасть между домами. Сделать это можно было, только перебирая канат на весу руками на высоте более пятидесяти метров от земли. Луций обвел взглядом бойцов и понял, что рассчитывать не на кого. Его смущала раненая рука, и он вопросительно глянул на Никодима, тот лишь отрицательно мотнул головой и был прав. Кто-то должен был позаботиться о том, чтобы первой отправилась в пригнанной кабинке Лиз, а Луция бы солдаты не послушались. Вместительность же кабинки была неизвестна.
Луций тяжело вздохнул, причитающая Лиз, несмотря на рыдания, укрепила повязку на переставшей кровоточить руке, поцеловала его на прощание, и юноша шагнул к краю.
—Не бойся, я отправлю ее к тебе первой, — напутствовал его Никодим. — И удачи тебе, — проговорил он, не веря в счастливый исход, отвернулся, потряс трос, как бы пробуя его на прочность, и все же, не выдержав, крепко обнял друга и прошептал, целуя: — Держись, чертяга!
Как бы повторяя ритуал, стражники поочередно обняли юношу, провожая в смертный путь. Не в силах дождаться завершения тяжелой сцены, Лиз бросилась было с площадки в коридор, но Никодим перехватил ее и прижал к себе, смотря, однако, поверх головы девочки на друга.
—С богом, — проговорил Луций, перекрестился, проверил раненой рукой прочность натяжения каната, почувствовав, что пока еще вполне владеет ей, натянул обнаруженные на его счастье брезентовые рукавицы и отправился в путь. Расстояние его не смущало, если бы он еще знал, как поведет себя левая рука. Впрочем, легкая ранка от пневматической пули не должна была сыграть существенную роль. Провожающие тотчас бросились к барьеру.
Луций дал себе зарок не глядеть вниз, что бы ни случилось, и следил лишь за двумя тросами толщиной в два пальца каждый, которые висели над его головой. На его удачу, вечер был тихий, солнечный и совершенно безветренный, и юноша, стараясь не замечать пути, пытался растворить все нарастающую боль в плече, саднящее жжение в ладонях и тяжесть тела в ослепительной голубизне неба.
После первой четверти пути молящие о спасении стражники с тревогой отметили, что левое плечо юноши начало краснеть. Пятно крови расползалось все шире, зато боль прошла, и юноша стал убеждать себя, что с теплом в него входит легкость, и так исчезает усталость, но держала левая рука все хуже. Луций, продолжая движение, стал обдумывать и тут же отбрасывать различные способы перебраться на верхний трос, и как-то удерживаясь за него, то ли идти, то ли ползти по нижнему. Вскоре он начал притормаживать, зависая на все более долгие мгновения на правой руке. Потом он вовсе перестал доверять раненой руке.
Теперь Луций стал напоминать марионетку с разрегулированным механизмом управления. От неравномерного движения юноша перешел к скачкам. Он с самого начала двигался правым боком вперед, но теперь он старался выносить здоровую руку в прыжке с тем, чтобы она пролетала над тросом, используя левую лишь для страховки.
Луций не отрывал глаз от неба, справедливо не доверяя происходящему под ним. Уже в последней четверти пути раздался взрыв, и воздушная волна подбросила юношу так, что его ноги вывернуло выше головы, и он непроизвольно схватил ими трос. Обломки перехода, подорванного пожарными со стороны монахов, чтобы не пропустить огонь в невредимое здание, взлетели вокруг Луция, не задев его, и так же благополучно для него посыпались вниз. Еще более удачной оказалась поза, непроизвольно принятая юношей. Вероятно, ему с самого начала надо было передвигаться в лежачем положении, обхватив трос руками и ногами, но не это занимало Луция. Главное, что он теперь чувствовал себя значительно увереннее и мог продвигаться практически без помощи левой руки, которая обессиленно опала.
Когда Луций добрался до кабинки подвесной дороги, слабые очаги пожара в этом здании в зоне перехода были потушены, и пожарные блокировали основное здание, уже не подвластное спасению, с тем чтобы остановить продвижение огня. Все системы второго корпуса были включены, и Луций простым нажатием рубильника отправил двухместную кабинку в путь. С трудом отдирая впившиеся в разодранные до мяса ладони куски брезента, по тишине в здании он понял, что с подвигом монахов, как и с самими атакующими, было покончено. И действительно, их всех расстреляли из автоматов прямо у перехода.
Неотрывно следя за противоположной площадкой канатной дороги, Луций одновременно регистрировал взглядом все новые всплески огней, вырывающиеся из окон. Столб огня уже взметнулся над крышей, а к крикам людей и реву животных прибавился грохот рушащихся перекрытий, когда кабинка прибыла на место.
Первой, как и было обещано Луцию, в кабинку вошла Лиз, за ней заскочил Никодим и посыпались стражники, от которых безуспешно пытался отбиться юноша. Однако они лезли и цеплялись со всех сторон, и Луций, не дожидаясь окончания схватки, поднял опущенный рубильник, и вагонетка плавно двинулась вперед. Видно лишившаяся прочности стена здания, на которой крепился трос, не выдержала, и громадная панель последовала за кабинкой, рухнув на суетящихся на земле пожарных. Потерявшая опору кабинка по диагонали понеслась вниз, продырявив со всего размаху пожарную машину и сплющиваясь от удара. Хлынувшая из машины пена залила весь двор, скрывая трупы людей и животных. Кабинка с Лиз, Никодимом и стражниками, пробив плиты двора, ушла под землю, и горящие обломки здания продолжали сыпаться вниз.