Вернувшийся из похода Кейстут застал дела свои в отчаянном положении. Пришлось идти на соглашение, и Ягайло, заманив старика в Вильно для окончательного скрепления договора, велел захватить его и посадить в подземелье в Кревском замке, а Витовта держал в башне замка Виленского. Через несколько дней Кейстута задушили Ягайловы слуги. Троки Ягайло отдал брату Скиргайле. Жмудь признала его. За Подляшье, захваченное мазовецкими князьями, Ягайло начинает войну. Словом, он идет дорогой объединителя великого княжества Литовского, опираясь на родных братьев, пробуя свести княжое многовластие к владению одной ближайшей семьи своей.

Но Витовт бежал в Пруссию. Орден был рад предлогу внести раздоры в литовскую среду Усилившийся Ягайло не спешил исполнять прежнее обещание — отступиться от жмудских волостей в пользу Ордена. И вырвать из рук Ордена опасного врага-соперника стало делом необходимым. Между Витовтом и Ягайлом состоялось тайное соглашение, и Витовт сжег три замка немецких на прощанье перед побегом из орденских владений в Литву Ягайло дал ему Городенскую землю и Подляшье. Этим разлад не был исчерпан: Витовт требовал всей отчины, а в Троках сидел Скиргайло.

Рыцарская помощь снова обратилась в опасную враждебную силу. Все отношения, на которых держалось здание Литовско-Русского государства, казались слишком расшатанными перед этой основной для Литвы опасностью, а на юге и востоке ускользали из рук приобретения Ольгерда. Литва нуждалась в новой опоре, и Ягайло нашел ее в неожиданном плане руководителей краковской политики соединить Литву и Польшу в один государственный организм.

Укажу лишь мимоходом события, приведшие к этому плану. По смерти Казимира Великого обстоятельства так сложились, что, казалось, малопольскому краковскому центру политической жизни польской грозит опасность потерять свое значение.

В силу договора от 4 апреля 1350 г. по безнаследном Казимире польский королевский престол должен был перейти к Людовику венгерскому Но сама по себе эта номинация создавала скорее обоснованное и сильное притязание на Польскую корону, чем бесспорное право. Великопольские паны уже противопоставили Людовику своего кандидата — представителя старой Пястовской династии, Земовита мазовецкого. Правда, для малополян он был неприемлем, так как его правление могло грозить их влиянию. Но и переход власти к Людовику грозил подчинением польской политики венгерским интересам и должен был привести к разрешению в пользу Венгрии вопросов, спорных между ней и Польшей.

В 1370 г. Людовик стал королем польским, успокоив сомнения панов торжественными обязательствами, которые привели к Кошицкому привилею — этой первой хартии польской политической свободы.

12-летнее (1370—1382 гг.) царствование Людовика венгерского в Польше отразилось весьма определенно на положении южной Руси: никогда еще не достигало венгерское влияние такой силы на восток от Карпат. Осуществление получили те «права» на Галицию, которые венгерское правительство признавало за собою еще в XIII в. Согласно польско-венгерскому договору 1360 г. Казимир польский владел Галицией лишь пожизненно, с тем что по его смерти либо она перейдет к венграм вместе с короной Польской, либо, если у Казимира будет сын, Людовик и его преемники имеют право ее выкупить за 100 000 флоринов.

Осуществилась первая альтернатива. Людовик венгерский стал королем польским, но Галицией он распоряжается не как польский, а как венгерский король.

Впрочем, чтобы не слишком раздражать поляков, он осуществляет свою власть над нею через Пяста, из силезских князей, назначив «ad gubernandum et conservandum regnum Russiae»[14]Владислава, князя опольского. Галиция получила не губернатора, а князя. Она дана Владиславу в управление perpetue[15], и сам он себя титулует «dei gratia, dux Opoliensis, Velunensis, terraeque Russiae dominus et heres»[16]. Он правит «pleno jure ducali»[17], выдавая свои грамоты, самостоятельно творя право, подтверждая грамоты Казимира. Старосты местные зовут его «dominus noster»[18], он — «Русской земли господарь и дедич вечный землям тым самодержец»^{34}. В последнем слове — преувеличение: Владислав — венгерский вассал; на его монетах с одной стороны его имя и герб Львова, с другой — «Lodovici regis Ungariae»[19].

Однако это «вечное» владение продолжалось недолго: всего 6 лет. В 1378 г. Людовик выменял у него Галицию на Добжинскую землю, и Владислав особой грамотой освободил от присяги население Галиции, уступая ее «universaliter et particulariter serenissimo principi domino Ludovico Ungariae, Poloniae, Dalmatiae etc. regi»[20]. В Галичине водворяется венгерское управление с наместником (capitaneus generalis Russiae) во главе. Чекан в это время: «moneta Russiae, Ludovicus rex Ungariae». Напомню, что к тому же времени относится «juramentum fidelitatis»[21] Людовику Любарта Волынского, который короля называет «unser Herr der Konig». Об отношениях к Людовику подольских Кориатовичей знаем мало, но несомненна связь Федора Кориатовича с Венгрией. От Витовта его города защищают, хоть и слабо, венгерские и волошские гарнизоны, и бежит он перед Витовтовой силой в Венгрию.

Это расширение венгерского влияния в южной Руси не встречало, по-видимому, протестов во время жизни Людовика.

На Кошицком съезде 1374 г. паны польские дали обещание по смерти Людовика признать королевою ту из его дочерей, какую укажут королевы — его мать Елизавета или вдова, тоже Елизавета. Но перед кончиной в 1382 г. он сам назначил старшую дочь Марию, потребовав присяги ей и ее жениху, Сигизмунду. Поляки присягнули, но по смерти Людовика потребовали, чтобы королевой была та дочь его, которая обязуется постоянно пребывать в Польше. Королева-регентша освободила их от присяги Марии и назначила Ядвигу. При этом поляки выставили требование, «quod eadem domina regina terram Russiae regno Poloniae reuniat»[22]. Положение крайне осложнилось настояниями Сигизмунда, ставшего вскоре королем Венгрии, а затем и императором, чтобы Польская корона была признана за ним как мужем Марии, и волнениями в Великой Польше, выдвигавшей своего Земовита.

Таково было положение руководителей краковской политики, когда они, добившись приезда и коронации Ядвиги, выдвинули вопрос о браке ее с Ягайлом. Литовская сила должна была дать опору против великопольского движения и против Венгрии, особенно в южнорусском вопросе. Соединение Литвы с Польшей, снимая существовавшие между ними антагонизмы, должно было создать новое политическое могущество, достаточное для борьбы с немецко-венгерской силой.

После переговоров, завязка которых не оставила следа в наших источниках, брат великого князя литовского Скиргайло в начале 1385 г. появляется с посольством о сватовстве. Королеву-мать склонили дать согласие, духовную власть — дать разрешение на брак королевы, уже обвенчанной с Вильгельмом австрийским.

Следует договор в Креве между Ягайлом и краковскими послами. Ягайло обязался принять католицизм и крестить в католическую веру всех еще не крещенных братьев своих, родственников, панов и бояр, всех литвинов больших и меньших и «terras suas Litwaniae et Russiae coronae regni Poloniae perpetuo appiicare»[23]. 15 августа 1385 г. Кревский договор был подписан Ягайлом и его братьями, Скиргайлом, Корибутом, Витовтом и Лугвенем, от имени всех литовских князей. Впрочем, от этих последних потом потребовали и получили в течение ряда лет, с 1386 по 1393 г., особые грамоты с обязательством «fidelitatem observare, adherere пес deserere» или «cum omnibus terris… ас gente nobis subdita, subjecta et subjicienda ad ipsum regnum Poloniae pertinere»[24]. Грамоты писались на имя короля Владислава, королевы Ядвиги и короны Польской.