Но недурно обставленная аргументация Грушевского не устраняет всех сомнений. В грамотах своих Дедко нигде не упоминает о князе Любарте и галицких князей называет не его, а своими «предками». В его столкновениях с венграми и поляками Любарт не принимает никакого участия. Последнее можно еще объяснить борьбою, которой литовские князья были заняты на севере ввиду возобновившейся войны с рыцарями, а первое Грушевский, по-видимому (так как прямого объяснения он не дает), склонен понять как следствие того, что Дедко и бояре довольствовались номинальным провозглашением Любарта, а управу всю держали в своих руках. Если и так, то придется политику Дедка признать весьма лукавой и двусмысленной. С королями венгерским и польским он сносится самостоятельно, причем допускает и, видимо, дает повод первому назвать себя «своим верным» («fideli suo»), а со вторым заключает какой-то договор, о котором Казимир писал папе, что русские со своим «капитаном» выразили согласие обязаться ему, Казимиру, службой и послушанием, а он обещал им, со своей стороны, присягой принять этот народ и их вождя в свою опеку и хранить их обряды, права и обычаи. На этом основании одни польские историки (например Прохаска) считают Дедка ставленником Венгрии, другие утверждают, что он признал власть Казимира. Однако попытка Казимира с войском произвести оккупацию Галичины вызвала обращение Дедка к татарам, совершившим набег на польские и венгерские области. Видно, что, по первому известию о смерти Юрия, венгерский и польский короли двинули войска на Галич, действуя согласно прежнему уговору. И дело для Казимира кончилось набегом, из которого он вернулся только с добычей ввиду призванной боярами татарской помощи.
В чем состояло позднейшее coглашение Казимира с боярским правительством, не знаем, но потом видим галицкую волость Санок, подкарпатский, западный край Галичины, под властью Казимира. По-видимому, это — уступка с целью купить мир с запада.
Только эта западная опасность привела к активному выступлению Любарта, если допускать его «номинальное» княжение ранее. С этих пор врагами польской силы выступают Tartari, Rutheni et Litfani, но ненадолго. Казимиру удалось расстроить этот союз.
В 1349 г., перед новым походом на Галич, у него были татарские послы, и сношения эти, конечно, надо поставить в связь с отсутствием татарских сил в последовавшей войне. И литовские силы едва ли были в достаточной мере свободны: возобновилась борьба с рыцарями, нанесшими в 1348 г. поражение литвинам на реке Отраве, и хотя это поражение не было особенно решительным, но сосредоточить главные силы на юге в 1349 г. едва ли было возможно.
Осенью 1349 г. Казимир совершает поход на русские земли с большим войском. Сильного сопротивления, судя по известиям, он на этот раз не встретил и занял Белз, Берестье, Владимир-Волынский. К сентябрю поход был уже закончен. Любарт удержался только в Луцке. Но на следующий год и литвины собрались с силами, отобрали назад Владимир, Белз, Берестье и опустошили польские области.
Непрочность первого успеха побудила Казимира к ряду серьезных дипломатических шагов. В 1350 г. 4 марта состоялось его соглашение с Людовиком венгерским, получившее огромное значение в истории и Польши и Руси. Людовик и брат его Стефан заявляли, что имеют наследственное право на «Русское королевство», уступили его в пожизненное владение Казимиру с тем, что если у Казимира не будет сына, то и Польша и Русь перейдут к Людовику, а будет у Казимира сын, то Людовик или его наследники сохраняют право выкупить Русь у польских королей за 100 000 флоринов.
Следствием этого договора была военная помощь Людовика Казимиру в войне 1351—1352 гг. Не буду следить за ее перипетиями. Она кончается перемирием осенью 1352 г., по которому вся Галицкая земля остается за Казимиром, а литовские князья вернули себе всю Волынскую землю и Берестейские волости. Только Кременец остался спорным и нейтральным; его на время перемирия должен был держать Юрий Наримунтович «от князей литовских и от короля».
Это перемирие не прекратило борьбы, продолжавшейся в течение всех 50-х и 60-х годов XIV в., но оно существенно, потому что наметило позднейшее решение вопроса о галицко-волынском наследстве. Необычайная энергия, развитая Казимиром, военная и дипломатическая, привела к ряду крупных успехов. В 1366 г. заключены были два договора, в которых между прочим не только Юрий Наримунтович, но и два Кориатовича, Юрий и Александр, стоят на польской стороне как вассалы Казимира. Другая сторона — Гедиминовичи, Ольгерд, Кейстут, Явнут и Любарт. Любарту по этому «вечному миру» остается только Луцкая область, и то урезанная с запада, а Казимир получает Волынь (о Галиче уже и речи нет), тоже несколько урезанную с востока. Зато он отрекается в пользу Кейстута от Дорогичинско-Берестейской земли, в пользу Ольгерда — от Кобринской волости. Мир скреплен союзом великого князя литовского Ольгерда с Казимиром, а Любарт особо обязуется не только быть в союзе с Казимиром, но и сохранять нейтралитет в случае войны между ним и Гедиминовичами. Новые свои владения Казимир пробует держать литовскими же князьями — Юрием Наримунтовичем (Бельск, Холм), Александром Кориатовичем (Владимир). Во Владимире Казимир с большими затратами строит новый крепкий замок. Но борьба, хотя и не достигала прежних размеров, продолжалась, по-видимому с перерывами, мелкая, пограничная, до смерти Казимира в 1370 г.
Смерть Казимира вела к смене династии на польском престоле, к спорам Людовика венгерского об условиях признания его королем польским. Этим моментом воспользовались Любарт и Кейстут для попытки вернуть Владимир. Захват удался, но повел к новой борьбе — на этот раз с Людовиком венгерским, — ив 1377 г. пришлось заключить с ним новый мир, по которому вся Холмско-Белзская земля отошла к галицким владениям Людовика. Любарт остался при Волыни, несколько урезанной, как в 1366 г., но должен был принести королю homagium et juramentum fidelitatis[10] и дать сыновей в заложники. В грамоте 1379 г. он называет короля «Unser Herr und König»[11]. С точки зрения государственного права Волынь — не часть Литовско-Русского государства.
Разбираясь в сложных и спутанных известиях об этой борьбе, Грушевский приходит к выводу, что местное население Волыни стояло за Любарта, а Галицкая земля и не делала попыток его поддержать{25}. Но и Волынская земля отстаивала свое дело, приняв князем Любарта, а не тянула к великому княжеству Литовскому. Далее увидим, как польско-литовская уния поставила на очередь вопрос о присоединении Волыни (как и других южнорусских земель) к Польскому королевству, и только политика Витовта задержала этот процесс, теснее связав судьбы южных областей с Литовско-Русским государством.
40-летний период борьбы с Польшей за галицко-волынское наследство был временем усиленного распространения литовского владычества и влияния на юг и юго-восток. Это было уже по смерти Гедимина (1341 г.), оставившего на великом княжении младшего сына, Явнута, вероятно, под влиянием его матери, Jewny, «zu herschen die grosse Herrschaft»[12]. Но старшим сыновьям, детям другой матери, «князь велики Евнутей в большинстве будя не полюбися и смолвили межи собой братия» Ольгерд и Кейстут, «как бы его оттоле высадити»{26}.