«Но я и не собираюсь совершать подобное. Напротив…Вирусу нужно развиться. Стать более совершенным, смертоносным. И эта задача мне по силам, как никому другому».

Генрих закрыл глаза, пространство затрещало от напряжения, маленькие молнии заплясали в воздухе, извиваясь, подобно змеям на раскалённом песке. Месье де Анжу находился в двух шагах от цели. Его разум сейчас мог соревноваться по скорости вычислений на единицу времени с любым процессором. «Невероятно близок момент торжества силы и час её проявления…»

Преображение произошло внезапно. Тело Генриха теряло очертания. Коричнево-бурое облако обнимало его, неравномерное сияние пронзило пространство. Странный дым, струящийся из облака, медленно растекается по комнате. В пространстве возникали уродливые узоры, напоминающие обезображенные болью и страданием лики. Какое-то время дым выстраивался в эти безобразные картины, затем обнял тело Генриха, поры кожи жадно втянули бурый ужас.

Генрих издал придавленный стон, рухнул ничком наземь. Побледневшее тело колотила лихорадка. Пот катился градом, глаза закатывались, рот судорожно пытался схватить желанный воздух. Ещё минуту тело Генриха содрогалось в предсмертной агонии, затем затихло.

Выглядел де Анжу бледнее смерти. Конечности перестали конвульсивно подрагивать, дыхание прекратилось. Теперь месье совершенно ничем не отличался от Элен. Оба лежали неподвижно, остекленевшие глаза уставились в потолок.

– Чудно, – мысленно улыбнулся Генрих, – чудно.

Глава 4

12.10.2012. США. Штат Вайоминг. Резервация «Уинд-Ривер». Ранчо «Норс Стид»

Нагуэль почуял неладное ещё вечером, когда набивал курительную трубку смесью трав. Чутье никогда не подводило, и теперь старик знал наверняка: быть беде. Нагуэль не боялся, давно одержал победу над внутренними врагами, больше не попадался на хитрые уловки ума.

– Ветер, – тихо произнёс старик, немигающий взгляд буравил пространство, – ветер видел его.

Айлен, одетая в красивое зелёное платье, стояла за спиной. Внимательно следила, буквально впитывая каждый жест старика.

Нагуэль знал: девочка очень способна. Ещё до рождения ощутил идущую от внучки силу, мягкую и могучую, текучую, словно вода в реке, и такую же необоримую, как её поток.

– Что с нами будет, дедушка? – тихонько спросила Айлен нежным голоском, ласково прижалась лицом к плечу старика.

– Духи предков защитят тебя от беды. Но ты должна быть сильной, Айлен, – ответил Нагуэль, бережно погладил внучку по голове. – Пойдем, я покажу, что может помочь тебе в трудную минуту.

Айлен энергично кивнула в ответ, побежала за направившимся внутрь дома стариком.

Нагуэль присел на край кровати, на лбу проступили глубокие морщины, старался припомнить, куда положил старый короб. В деревянном потёртом ящике хранилась родовая реликвия.

– Перо, – пальцы бережно взяли амулет, – это перо принадлежало моему деду, который получил его, в свою очередь, от деда своего отца. Это не обыкновенное перо, – продолжил Нагуэль, вертя реликвию в руках.

– Я вижу, дедушка, – ответила тихо Айлен, внимание пребывало во власти пера. – Как оно попало к нашим предкам? – Сила, идущая от амулета, вызывала истому.

– Мой дед говорил мне, что предки силой добыли его у духов Ветра, и с тех пор Ветер оберегает наш род. Он всегда предупреждал меня об опасности, предупредил и теперь, – Нагуэль протянул перо внучке, – возьми его, Айлен, и храни, оно будет оберегать тебя.

– От кого дедушка? – голос Айлен дрогнул, взгляд так и остался прикованным к таинственной реликвии. – Кто угрожает нам, тот негодный человек?

– Не только он, Айлен, не только он… – неожиданно умолк, глаза старца закрылись. В пространстве повисла тишина. Нагуэль кивнул, тихие звуки ритуальной песни плавно влились в безмолвие.

Жилистые руки крепко держали перо. Айлен опустилась на колени и, склонив голову к земле, протянула руки к ладоням деда. Старик продолжал негромко петь.

Песня растворялась в воздухе. Ритмично и мелодично звучал язык племени Мапуче, родного племени Нагуэля. Айлен хорошо знала эту песню.

«Песня нашего рода, песня силы, песня таинства».

Когда широкие ладони старика коснулись головы девочки, она почувствовала, как тепло окутывает с ног до головы. Возникшие ощущения, хоть и незнакомые, не пугали. Айлен ощутила себя защищенной от любых бед и несчастий. Казалось, нежные и заботливые руки всех матерей племени обняли её.

Старик продолжал петь, прекрасные звуки песни, льющиеся из его уст, становились всё звонче, сильней. Все духи и защитники племени сейчас явились к ним, Нагуэль просил любой ценой беречь внучку.

Духи дали согласие, Айлен почувствовала, как кто-то незримый коснулся лица. Холод прикосновения не пугал, а, скорее, освежал и бодрил.

Так же неожиданно, как и начал, Нагуэль закончил песнь. Умолк, закрыл глаза. Руки покоились на груди, а перо свисало вниз с длинных волос Айлен.

– Теперь тебе нечего бояться, Айлен, духи будут хранить тебя от любой беды. До тех пор, пока это перо с тобой, никакое зло не коснется тебя.

– А как же ты, дедушка? – защебетала взволнованно девочка, схватила старика за руку. – Как же ты?

– Я уже стар, Айлен, бояться мне нечего. – Старик погладил детские ладони, улыбнулся. – Я хоть и старик, но ещё могу постоять за себя.

Айлен бросилась к нему, крепко обняла жилистое тело, больше подходящее легкоатлету, чем пенсионеру. Слёзы текли по щекам, крупными каплями падали на выцветшую клетчатую рубашку Нагуэля. Старик не произнес ни слова, приобнял в ответ.

За окном шёл мелкий дождь, нагонявший легкую сонливость и располагавший к отдыху. Суставы Нагуэля немного разболелись от перемен погоды, напоминали о грузе прожитых лет. И хотя здоровью индейского шамана мог позавидовать любой пенсионер моложе лет на двадцать, всё же возраст постепенно брал своё.

– Завари нам чаю, Айлен, а я пока набью травами трубку. Это успокоит мои колени.

– Хорошо, дедушка. – Внучка кивнула, в глазах ещё стояли слёзы. Тихонько шморгнула носом, отправилась на кухню. Нагуэль тем временем размотал кисет и принялся набивать трубку травяной смесью. Песня зазвучала сама собой.

Чайник вскипел быстро, не успел старик сделать и пары хороших затяжек, как Айлен прибежала к нему с двумя чашками горячего ромашкового чая и кульком конфет в руках.

Чай пили молча, Нагуэль неторопливо пускал дым через ноздри, а девочка, немного приободрившись, стала налегать на сладкое. «Мой дед им покажет, – думала она, – не стоит мне отчаиваться раньше времени. Никто не сможет справиться с ним. Никто».

Нагуэль в душе улыбнулся её мыслям, сделал очередную затяжку, выпустил дым кольцами. Айлен развеселилась, дымные колечки ей нравились. Радость пробилась наружу, девочка захлопала в ладоши, звонко рассмеялась. От печали не осталось и следа, чёрно-белое перо легонько коснулось уха девочки, и она вновь ощутила ментоловое прикосновение на коже.

– Это они, да, дедушка? – спросила Айлен, посерьёзнев.

– Да, – ответил неторопливо Нагуэль, белесый дым растворился в воздухе, – они теперь всегда будут с тобой. Скоро ты сможешь видеть их. Ты всегда могла, как и твоя мать.

Айлен опечалилась при упоминании о матери, взгляд потемнел, ресницы затрепетали. Старалась изо всех сил, слёзы сдавили горло.

«Бедная мама».

Девочка справилась, не дала волю эмоциям.

– Расскажи мне о маме, дедушка.

– Ты и так всё знаешь, Айлен, что ещё сказать? – отмахнулся Нагуэль.

– Почему мама не стала человеком знания, почему погибла? – продолжала настаивать девочка, решила расспросить старика обо всём.

– Она не верила себе, не слушала голос сердца. И потому лишилась защиты предков. Но не они отвернулись от неё – она от них. Человек без своих корней – не человек, Айлен, а мертвец. Это лишь вопрос времени. – Нагуэль пристально взглянул в глаза внучки. – «Я выбрала другую жизнь», – так она мне сказала, но жизни там не было. Она выбрала смерть.