Результат превзошел все ожидания. Работа подошла к концу, теперь следовало продезинфицировать оборудование, провести окончательную обработку всех внутренних поверхностей бокса и стекла фронтальной панели, чтобы избежать распространения вируса.

Все сотрудники «V-1351» обязывались носить герметические костюмы биологической защиты MHS-053 с автономной системой подачи кислорода и экзоскелетом. MHS-053 предоставлял необходимую защиту при работе со столь опасным бактериологическим оружием, а наличие вмонтированного экзоскелета позволяло двигаться даже в случае поражения нервной системы штаммом О157:Н12.

Доктор Бэнкс отошла от бокса, проследила за тем, чтобы образчики вируса были запечатаны в герметический вакуумный контейнер.

Работа подошла к завершению, Элен направилась из главного отсека лаборатории во вторичный, где проходил процесс очистки костюма. Воздуха здесь, как и в основном отсеке, не было.

Процесс очистки чем-то напоминал душ, но вместо воды из трубочек лилось дезинфицирующее средство. Сначала в отсек закачивался стерильный воздух, затем начиналась подача дезинфицирующего раствора. Он стекал по стеклу шлема.

Доктор невольно припомнила солнечное утро того понедельника, когда ушел муж. Элен редко думала о неудачном браке, но сегодня почему-то вспомнила. Затосковала: Дуглас очень любил её, но не мог примириться с работой, ревность не давала покоя. Потому и расстались, детей у Элен не было. Вся её жизнь прошла здесь и в полусотне других засекреченных мест. Лаборатория стала домом, детьми – вирусы и бактерии, штаммы и микроорганизмы.

Дуглас не знал, что жена работает на ЦРУ. А легенда, составленная агентами, служила лучшим поводом для ревности. Дуглас не мог смириться с тем, что жена месяцами не ночует дома, разъезжает по миру Господь знает с кем.

Элен не останавливала его, но в душе – жалела, что всё так сложилось. «Видимо, микробиолог и продавец подержанных машин не могут ужиться в одном доме, – подумала доктор Бэнкс, не спеша вышла из дезинфекционного помещения в раздевалку. Спецкостюм упал на пол, доктор зашла в душ, а после, переодевшись, направилась к лифту.

Элен всецело отдалась размышлениям о новом вирусе. Созданный на основе вируса Эбола и бактерии E.coli, её штамм соединял в себе смертоносность Эбола и изменчивость кишечной палочки. «Конечно, его ещё предстоит опробовать на людях, чтобы быть полностью уверенной», – подумала доктор Бэнкс, нажимая кнопку вызова лифта.

Может, по иронии судьбы, а возможно, нет, сказать сложно, но когда серебристые створки лифта раздвинулись в стороны – в кабине оказался высокий стройный мужчина лет пятидесяти в шикарном белом костюме. Во рту дымится ароматная сигара, а на правой руке величественно поблескивает вычурный золотой перстень с громадным рубином.

– Здесь нельзя курить, – возмутилась Элен, увидев незнакомца, – и что вы здесь вообще делаете? Посторонним сюда вход воспрещён. Я не припоминаю, чтобы вы получали допуск.

Мужчина ничего не ответил, лишь на мгновение окинул доктора Бэнкс стеклянным взглядом, струйка зеленоватого дыма ударила доктору в лицо. Элен зашлась сухим кашлем.

– Какая чудная музыка, вы не находите, – произнес месье де Анжу, тёмные глаза блеснули металлом. – Пойдемте же со мной, вы должны непременно увидеть своё детище в действии.

Сознание Элен затуманилось, внимание рассеялось, в голове то и дело возникала путаница. В уме заиграла странная мелодия. «Музыка? – подумала Элен. – Это и есть музыка?».

Генрих остался доволен: план гениален, хоть и непрост. «Зато витиеват и выспрен в высшей мере», – так полагал сам месье де Анжу, а с ним сложно спорить, ведь его гениальность могла бросить вызов лишь его бесстрастию и жестокости.

Впрочем, если Генрих и собирался бросить вызов, то лишь одному человеку – так называемому Джо Риду, профессору калифорнийского университета. Хотя сам де Анжу использовал для идентификации врага более привычное имя, сейчас называл его профессором Ридом.

«Имена не так уж важны, особенно когда затрагиваются столь весомые истины», – подумал Генрих, сигара коснулась губ, затянулся.

Доктор Бэнкс послушно шагала следом, как утенок за матушкой гусыней. Де Анжу поразмыслил над удачным сравнением и злобно рассмеялся в душе.

– Вы, наверное, страх как хотите знать, почему я здесь и кто я такой, верно? – привычный бесстрастный тон окрасился издевкой.

– Да, – Элен послушно кивнула, – скажите, кто вы и зачем вы здесь?

– О, я ваше, так сказать, непосредственное начальство, всю свою жизнь вы работаете на меня. Как и множество других. Но вы заслуживаете отдельного внимания. Вы – особенная, Элен.

– Я? – смутилась доктор Бэнкс.

– Да, Элен, вы. Именно потому я прибыл сюда. Мне нужны результаты вашего труда. Я не постесняюсь этого сказать, гениального труда.

– Но… – попыталась нерешительно возмутиться доктор. Ещё на какой-то миг замялась, а затем нахлынули образы, отвлекли, почему-то совершенно расхотелось спорить.

Элен послушно следовала за человеком в белом костюме, глаза не переставали моргать. Отчаянно пыталась отогнать необоримую сонливость. Ум доктора Бенкс, обычно острый и цепкий, стал подобен рисовому пудингу, едва различал границы реальности.

– Я таю, – прошептала почти беззвучно Элен, колени подкосились.

– Ещё не время, моя сладкая, – сказал бесстрастный голос, сильные руки подхватили ослабевшее тело, – ты должна увидеть это.

Но Элен уже ничего не хотела видеть, единственное, чего действительно жаждала, – погрузиться в сон, сладкий и приятный. Очертания предметов медленно испарялись, неподъёмные веки опускались вниз.

С полусознательной женщиной на руках Генрих шагнул сквозь открывшуюся дверь в главный отсек лаборатории. Вслед за ним в помещение со свистом ворвался воздух, моментально вспыхнули алые лампочки на стенах, громко завыла сирена. «Условия хранения вируса нарушены! Тревога!»

Месье де Анжу положил бесчувственное тело на пол, одежда отправилась следом. Аккуратная стопочка легла на пластиковое покрытие, обнаженный Генрих легко коснулся рукой лица Элен.

Женщина выглядела бледной, почти безжизненной, дыхание вырывалось со страшными хрипами.

– Кажется, это ваш последний аккорд, – сказал Генрих, последний отблеск жизни угасал в глазах Элен. Небрежно пнул труп. – Жаль, что вы так слабы.

Месье де Анжу окончательно потерял интерес к бездыханному телу. Развернулся к останкам спиной, извлек наружу герметический вакуумный контейнер с вирусом. Крепкие руки небрежно сорвали крышку.

«Долгожданный момент истины… Memento more».

Генрих сделал глубокий вдох, вирус тотчас проник в организм. Смертельно опасное оружие, способное погубить миллионы людей за короткий отрывок времени. Многие террористические организации отдали бы всё за одну лишь возможность заполучить столь смертоносное средство в арсенал. Одно только наличие подобного оружия могло служить источником безграничного влияния… Но планы Генриха были куда дальновиднее и коварней.

Вирус, убивший любого другого за считанные секунды, не причинил Генриху никакого вреда, напротив, казалось, месье де Анжу просто сияет от удовольствия.

– Ну, Элен, раз вам больше неинтересно ваше творение, я уделю ему всё то внимание, которые не смогли уделить вы. – Генрих развел руки в стороны и на мгновение замер. Со стороны могло показаться, что он просто стоит на месте. На самом же деле внутри тела месье де Анжу шла кровавая битва между ним самим и вирусом.

Сознание месье де Анжу обладало колоссальной силой. Стальная воля с лёгкостью направляла поток энергии внутрь собственного тела, всё глубже проникая в каждую клетку. С подобной задачей могли справиться лишь немногие из тех, кто посвятил совершенству всего себя, без остатка.

Генрих понимал: могущество хоть и велико, но, к сожалению, ещё не безгранично. «Сдерживать вирус не по силам, но не уничтожить».

Для истребления нужно выйти из тела.