Недавний возлюбленный, который со смехом зацеловывал ее икоту, обратился в воина с холодным, как сталь, взглядом. Пальцы его, однако, были по-прежнему нежными, когда он отряхнул ее юбки и убрал приставшие к волосам соринки.

— Ника, Ричард пытался убить нас. Это все меняет.

— Нет. Все меняет то, что он сейчас сказал.

С раздраженным вздохом он взял ее за плечи.

— Ника, отдайте послание мне. Вы слишком рискуете, держа его у себя.

Она всмотрелась в его глаза, но не смогла прочесть в них ответа.

— Я взяла его, потому что знала, что вы в опасности. И мои подозрения подтвердились.

— Подтвердилось только то, что ваш план никого из нас не защищает. — Он встряхнул ее. — А теперь отдайте послание.

— Нет. Вы с лордом Ричардом… — она запнулась, — разговаривали. — Обо мне.

— Не меняйте тему, — проворчал он и мрачно поджал губы.

— Вы первый ее поменяли. — Глупая, ненужная ссора. Она и сама это понимала. Но докопаться до истины внезапно стало важнее жизни — и смерти.

Гаррен сгреб ее в объятья, и ей захотелось раствориться в нем без остатка.

— Ника, вам не хватит сил противостоять ему в одиночку, — пробормотал он. — Я не всегда смогу быть рядом, чтобы защитить вас.

— Меня защитит Господь.

Вместо гневного ответа она услышала тихий смешок.

— Вы же не доверяете Богу защищать меня без вашей помощи. — Он обнял ее покрепче. — Вот и я не могу доверить Ему вашу жизнь.

Она попыталась высвободиться.

— Может быть, как раз вам мне и не стоит ее доверять.

Он отпустил ее и, круто развернувшись, в отчаянии всплеснул руками, прежде чем снова сердито взглянуть на нее.

— Ника, не давите на меня! Я пытаюсь сделать как лучше. Для вас, для себя, для Уильяма. Я хочу уберечь вас от беды. Вы мне не верите?

— Не знаю. Зачем вам мое доверие?

— Затем, что вы мне небезразличны! — Крик эхом запрыгал между деревьями. Гаррен захлопнул рот и сжал челюсти, точно улетевшие слова можно было поймать за хвост.

На волне любви, которая еще омывала ее изнутри, замаячила крошечная надежда.

— Спасибо, — с комом в горле вымолвила она.

Он облегченно вздохнул.

— Давайте его сюда.

Она засунула руку за шнуровку лифа и нащупала послание, которое надежно хранилось у сердца.

— Только при условии, что с вами не случится ничего плохого, — шепнула она. Иначе я никогда не прощу Господа.

Она хотела почувствовать на плечах тепло его рук. Хотела спрятаться в его объятиях. Хотела, чтобы голоса, которые роились в ее голове и задавали неудобные вопросы, замолчали и перестали перебивать тот тихий спокойный голос, который звучал громче пошлых намеков лорда Ричарда. Тот самый голос, который однажды сказал, что Гаррену можно доверять.

Он протянул руку и раскрыл свою широкую ладонь.

Хорошей охоты, Гаррен.

Дурочка. Даже сейчас ты ему доверяешь, хотя тебе прекрасно известно, что он обычный человек, а значит, как и все грешники, способен на всякое. Конечно, граф доверял ему, но его восприятие реальности могло быть искажено из-за болезни… Может быть, Ричард подкупил Гаррена, чтобы тот убил графа.

Ее пальцы нерешительно замерли. Или чтобы он убил ее.

Забрав себе послание, он может уничтожить его прежде, чем они доберутся до усыпальницы. И тогда никто не узнает, по чьей вине умер граф.

Она засунула пергамент поглубже за вырез лифа.

— Раз вы отказываетесь объяснить, на что намекал лорд Ричард, я оставлю послание у себя, пока Господь не прикажет сделать иначе.

Глаза Гаррена потемнели от гнева.

— Господь не говорит с вами, — сказал он отрывисто.

Она закусила губу.

— Раньше говорил.

Она попятилась назад, уже не уверенная ни в Боге, ни в Гаррене, и в конце концов сорвалась на бег.

Догонять ее он не стал.

Вечером, сидя на полу в комнате сестры, Доминика точила перо. Забывшись, она сделала слишком резкое движение, и большой кусок стержня, отколовшись, отлетел прямо в огонь. Инструмент стал коротким, как обломок стрелы.

Я знал об этом, когда строил на тебя планы.

Вы мне небезразличны.

Кому из них верить?

Она вновь принялась кромсать несчастное перо.

— Ника, ну что ты делаешь. — Сестра, занятая тем, что вычищала из черной шерсти Иннокентия приставшие за день соринки, подняла голову. — Если будешь продолжать в том же духе, завтра тебе будет нечем писать.

— Да, сестра.

От выговора сестры Доминика немного успокоилась. Она так скучала по касаниям легких пальцев, которые отряхивали с ее подола пыль, по мягкому голосу, который журил ее за то, что она грызла ногти.

— Тебя что-то тревожит?

— Нет. — Она не сказала сестре ни о поцелуях, ни о стрелах, ни о своих сомнениях — ни о чем из того, что произошло утром. Тревога за ее жизнь и целомудрие не прибавит сестре здоровья. — Просто думаю, как понять, кому можно доверять, а кому — нет?

— Что ты имеешь в виду?

Взгляд сестры был слишком проницательным, и Доминика постаралась подобрать слова для ответа как можно более осторожно:

— Взять, например, лорда Ричарда. Он сын графа, и все же… — Окончание фразы повисло в воздухе.

— И все же ты ему не доверяешь.

Она обмакнула перо в чернильницу и занесла его над пергаментом.

— В то время, как о Гаррене мы почти ничего не знаем, но каким-то образом он…

— Вызывает у тебя доверие?

Доминика кивнула. Глядя на мерцание пламени в очаге, она позволяла перу свободно скользить по листу.

— Доверие к людям похоже на веру в Бога. Оно не требует материальных доказательств. Такое доверие у тебя к Гаррену?

Она посмотрела вниз и увидела на пергаменте два новых слова. Два свидетельства ее сокровенных мыслей. Гаррен + Доминика.

Перо дрогнуло в ее руке. Она перевернула лист.

— Прошу прощения. — В проеме двери показалась голова Лекаря. Проскользнув в комнату, он подошел к кровати, держа в руках кубок с ароматным вином. — Выпейте. Это поможет вам заснуть. — Он помог сестре сесть и поднес кубок к ее губам. — Только не все. Вам хватит пары глотков, уж очень вы маленькая.

Сестра пробормотала слова благодарности.

— Из-за кашля мне тяжело засыпать.

«Ничем ваши отвары не помогли», — подумала Доминика, дожидаясь его у двери.

— Вы можете сделать что-нибудь еще?

— Без помощи свыше медицина часто бессильна. — Он сочувственно похлопал ее по плечу. — Господь помогает тем, кто верует.

Неужели? Отчего же Он не помог молодому Гаррену?

Доминика вернулась к сестре. Та задышала немного легче. Закутав ее в покрывало Джиллиан, она провела руками вдоль лежащего на кровати миниатюрного тела.

— Помнишь, как в детстве ты меня укрывала? — спросила она. Сестра кивнула. — Теперь моя очередь.

Вино скоро подействовало. Держа Доминику за руку, сестра уснула. Завернутая в покрывало, точно в погребальный саван, она казалась покойницей.

Доминика вздрогнула, вспоминая…

… Страдальческие крики, отражаясь от стен, разносились по монастырю, точно стаи летучих мышей. Шестилетняя Доминика вцепилась в черные юбки сестры Марии. Если она их отпустит, смерть утащит ее, как забрала уже очень и очень многих.

— Ника. — Сестра взяла ее за руку. — Подними голову и иди за мной.

Пройдя через лабиринт каменных коридоров, они оказались в скриптории, забитом свитками, листами пергамента и переплетенными манускриптами. Здесь крики были почти не слышны.

На столе у окна лежал большой лист пергамента. Смерть прервала работу переписчицы на середине.

Сестра положила перед Доминикой другой лист, размером поменьше.

— Этот лист можно сделать страницей молитвенника, сборника псалмов или даже Священного Писания. Все зависит от руки переписчика.

Она обернула пухлые пальчики Ники вокруг очищенного от пуха гусиного пера. Стержень неуклюже перекрутился в ее кулаке.

— Это перо. С его помощью создаются слова.