Точно также, как и в своё время Гонсалес, влепил тому в ухо в первый же день. Ну снова сержантик расслабился и потерял бдительность.

Впрочем, «крошка Тэд» несмотря на свои немалые габариты имел — таки неслабенькую реакцию. Так что тут уже со стороны сержанта была двойная неосмотрительность. Единственное, что его извиняло, так это то, что Тэд относился к сравнительно распространённой категории дураков, которые считают, что всё знают наперёд, в том числе и ответы на все вопросы.

Эта — то самоуверенность его и подвела.

Засудили.

Приговорили к десяти ударам палкой и изгнанию с Федеральной Службы. Для Тэда, мечтавшего стать политиком это была не просто катастрофа. Это — конец жизни.

Практически наверняка, этот человек уже никогда и нигде не поднимется. Скорее всего сопьётся. Чуть менее вероятно — уйдёт в криминал, и там сложит свою буйну и тупу голову в одной из разборок. Если, конечно, полицаи не пристрелят раньше. Руководитель боевиков из него вряд ли получится. Там всё — таки надо думать, а не считать, что ты думаешь.

Для Ёс — обычная практика. Для Каллисто — «предания старины глубокой».

Кстати говоря действительно «старины глубокой», так как это сохранилось только в тысячелетней давности хрониках и учебниках обществоведения, истории.

В обществе Каллисто никогда никого не бросали на произвол судьбы. И никогда не доводили до такой стадии запущенности в воспитании, чтобы подростки или тем более юноши имели бы такой склад характера вкупе с такими дикими предрассудками, как у Теда.

Несколько недель, после страшной экзекуции на плацу, и последующего изгнания «крошки Тэда», вся четвёрка его прихвостней — расистов, ходила как из — за угла пыльным мешком по голове огретая. Судьба предводителя их ввергла в страшный шок.

Впрочем, не только их.

Того же самого Джонни — однокашника, вообще в бессознательном виде с плаца утащили. Не выдержала его ранимая душа, сынка толстого бизнесмена, страшного зрелища наказания.

Если выбытие сломавшихся физически ещё как — то их коробило, но оставляло в душонках эгоистическую гордость типа «а я ещё сильнее этого лузера», то здесь, выбытие того, кто был сильнее их всех вместе взятых, сломало окончательно. Сломало морально. Наконец — то осознали то, чего добивались инструктора — они здесь никто. Так, пыль на башмаках Армии.

Диего — Сергей всегда с любопытством наблюдал то, что происходит вокруг. Иная цивилизация, иная культура, всегда интересны. Даже если она вот такая калечная, как Ёс.

Приходилось временно отложить подальше задачи по формированию новых взаимоотношений среди людей. Здесь можно было только ждать удобного момента, периодически помогая тем, кто вот — вот может физически сломаться. Тем, кто был достоин помощи. А достойных помощи было маловато… К сожалению, Диего — Сергея окружало если не не потенциальное зверьё, то уже законченное. Впрочем, именно такие задачи тут и ставились — воспитать из курсантов волков. Сбить их в стаю. И после направить туда, куда надо поджигателям войны.

Здесь вокруг курсантов, как сторожевые собаки кружат сержанты и прочие инструктора лагеря. «Покусывая» периодически тех, кто по их мнению проявляет недостаточное рвение.

«Меня пытаются испугать трудностями… Ха! Да они не знают, как гоняют на Каллисто курсантов космоакадемии!» — думал Сергей, с любопытством оглядываясь по сторонам, наблюдая.

«Правда, тут есть серьёзное отличие от того, что у нас. Да, нас гоняют неизмеримо более жёстко. Но у нас есть психологическая поддержка. Отцы — командиры стараются, чтобы никто не сломался, а дух, если у кого он слаб — укрепился. Это их забота и задача. У нас не выкидывают как здесь. Контроль за тем, чтобы никто не превзошёл свои пределы — очень чётко налажен. Ведь задача не тупо поломать не справляющегося после чего просто выкинуть и заменить на нового, а поднять всех до должного уровня.

Технология подготовки на Каллисто, по сути, безотходная. Ибо отходы, в данных обстоятельствах, будут люди. А это в коллективистском обществе недопустимо. Если уж поступил в космоакадемию — тебя выучат. Если в каких — то кондициях не соответствуешь — выправят. Медики постараются.

Тут же система совершенно иная. И потерь в системе несуразно много. Уже больше половины тех, кто начинал тренироваться в этом лагере — выбыли. И это выбывание — тоже было обставлено для психологического давления на оставшихся.

На Каллисто это нонсенс.

Здесь — правило.

У нас, любые трудности — инструмент для усиления сплочённости, воспитания сметки и упрочения коллективизма. Чувства локтя. Для того, чтобы выявить индивидуальные таланты и встроить их в общее дело. В коллектив. Воспитывается здоровый индивидуализм, который помогает коллективу.

Для этой же армии, наоборот, надо сломать индивидуалиста. Воспитать тупой винтик. Чтобы у него не возникало сомнений и вообще мыслей, за что и почему он воюет. Чтобы его личный индивидуализм не мешал выполнению конкретной боевой задачи. Чтобы не мешал тем слаженным действиям, что делало его подразделение. Выполнял тупо. Не думая. На автоматизме.

У нас всегда была за плечами родная Каллисто. Мы всегда знаем, что и зачем мы делаем. Ради чего. У нас нет сомнений в том, что те задачи, что решаются в каждой такой большой и длительной звёздной экспедиции, идут на благо всех. И на благо Каллисто, и на благо других цивилизаций Кольца. Мы знаем, что наши усилия воздадутся сторицей.

Даже смерть кого — то из нас — она великая. Мы уходим из жизни героями.

Но здесь… Даже у самих уроженцев Ёс, у большинства, имеются очень серьёзные и очень обоснованные сомнения в том, зачем воюем.

Абсолютное большинство идут на Федеральную Службу за, в принципе, эфемерной привилегией избирать и быть избранными. Некоторая часть — романтики, — хотят увидеть звёзды. Ещё одна часть, с каждым годом всё большая, идёт в «федералы» за тем, что Служба даёт преимущественное право на иммиграцию в колонии. Опять таки — тоже романтики, правда иного сорта. И лишь очень малая часть идёт на службу из патриотических соображений.

Вот это самое обстоятельство, что мало кто верит в Дело Десанта, в Дело Войны — очень сильно подкашивает, ломает курсантов. Им по настоящему не за что рвать жилы постоянно стараясь стать лучше. Не личная воля и желание стать лучше их движет (за исключением, опять таки карьеристов), а банальное желание минимизировать страдания. Сержант у них — протез воли. Они даже и не замечают, как в конце — то концов ломаются, оставляют где — то на стылых полях равнины полигона свои индивидуальности. За ненадобностью и вредностью. Но их беда в том, что чувства братства не возникает. Каждый чувствует себя маленьким винтиком, где он лишь безмозглая часть огромного, бездушного механизма армии. А выкинуть и заменить его — ничего никому не мешает. Соседи, в большинстве своём, даже не заметят этого. По сути это просто стадо. С пастухом сержантом.

Однако, если поломали индивидуализм, то как и где будет вводиться хотя бы некий протез коллективизма? Как он будет выглядеть?»

Пока Диего — Сергей бежал в общем строю таких же как и он по предгорьям, куда их загнали инструктора. И ждал, когда же их по настоящему будут сплачивать. Ведь должны по идее!

Что — то новое должно было быть в этот день. Ведь не зря же загнали в эту глушь, да ещё почти без остановок. Обычно, когда гоняли по степи, всегда, там, где должен был быть привал или остановка, всех ждала кухня. Тут же уже целый день все три взвода рысили без еды. Даже перекуса. Вечером удивлённые новобранцы были «обрадованы» тем, что ни еды, ни тёплого спанья не будет. Спать, конечно, не запрещали. Но спать пришлось на холоде, без привычных спальных мешков.

Диего быстро раздал остатки своих запасов галет, которые он всегда брал в такие забеги и с интересом стал дожидаться что именно сейчас должны предпринять инструктора. Они же не сделали ничего, кроме пары замечаний и простейших советов, продолжая наблюдать что же предпримут сами курсанты.