— Ну как первый день сержант Зим?

Услышал он сзади. Резко обернувшись и застыв по стойке смирно он узрел как всегда тихо и незаметно подкравшегося капитана Хорни.

— Нормально сэр! — бодро рявкнул сержант лихорадочно соображая заметит ли капитан досадно опухшее ухо или нет.

— Вольно… Есть «отличившиеся»?

— Да сэр! — всё также браво ответил сержант и расслабляясь перешёл на более спокойный тон. — Одного бегать отправил, другому…

— Руку сломал — слышал — хмыкнул капитан. — Давай отойдём и поговорим.

Они отошли чуть подальше от маршрута следования курсантов других отделений, чтобы случайные уши не услышали их приватный разговор.

— Так вот сэр…

— Ладно. — отмахнулся капитан. — Хватит официально. Нас тут никто не слышит. Расслабься.

— Хорошо. — ещё более расслабился сержант. — Там ещё было несколько. В общем, ребята неплохо зарекомендовали себя. Материал сырой… Но сделаем. Там есть один сын полковника. Хорошо себя зарекомендовал.

— А! Знаю. Япошка?

— Да.

— Его бы надо сразу определить на командные должности. Чтобы папаша был доволен. Пусть сын растёт.

Сержант кивнул, принимая к сведению.

— А белые вороны были?

— Был. Один. Ну полный идиот. Однако сильный и выносливый.

— Это кто именно? Доусон? Так он не только тупой… — пожал плечами капитан и посмотрел на сержанта ожидая продолжения. Но тот его огорошил.

— Не Доусон. Диего Гонсалес.

— Но ведь!.. — У капитана глаза на лоб полезли. Но тут уже у капитана любопытство взыграло. Он поумерил рвущееся удивление и более спокойным тоном с любопытством осведомился. — А чем он так выделился у тебя?

— Великолепно дерётся. Либо талантлив неумеренно, либо хорошо выучился. И вынослив как буйвол.

— Уж не скажешь ли ты, что он вышел сухим из всего того, что ты ему надавал? Неужели ты не смог его загнать? — с подначкой спросил капитан.

— Его не смог. А Блейз, которого я к нему приставил, чуть на плацу от переутомления богу душу не отдал. Гонсалесу — хоть бы что. Даже не вспотел. Всё своей идиотской улыбочкой сверкает.

— Ты хочешь сказать, что он Блейза загонял?!! — теперь уже неподдельно и сильно удивился капитан.

— Да. И я не представляю, как это могло случиться. Такой идиот и с такими физическими кондициями. Я вообще слыхал, что все дебилы отличаются большой силой и выносливостью. Наверное с этим Гонсалесом та же история.

— Всё так, но Гонсалес не дебил.

— Не понял?!

— Ты с ним поаккуратнее. Как я понял из твоего рассказа, он вёл себя как идиот. Так?

— Да сэр!

— Так я тебе говорю, что он играл под идиота. С такими случается. В его карточке записано, что у него Ай — Кью составляет двести десять.

— Может сто десять?

— Это может у тебя сто десять. — насмешливо оборвал сержанта капитан. — А у него двести десять! Там рядом с цифрой, можешь посмотреть в Деле, всё прописью повторено. Да ещё и восклицательный знак стоит. Видно он и того психолога из медкомиссии чем — то достал. Или изумил до потери пульса.

Сержант поник. Он был достаточно умный человек, чтобы сообразить где надо остановиться. Мигом все планы по «загибанию этого идиота Гонсалеса» вылетели из головы. Он воспринял это как факт и расслабился. Неисповедимы пути Господа. Этот «как бы идиот» — одно из его причуд. Если нельзя поломать, если нельзя «загнуть», то следует просто приручить. А это он хорошо умел. И не такие приручались.

Сержант криво ухмыльнулся и зашагал вслед за капитаном в сторону столовой.

Некоторое время курсанты с удивлением обсуждали новость — новичка, и, «как оно очевидно» идиота Диего Гонсалеса, неожиданно сделали командиром отделения. По какому — то «недоразумению» он был внезапно «приближен» и теперь находился постоянно «на подхвате» у сержанта. Сержант по — прежнему был официально командиром отделения и инструктором, но некоторые рутинные свои обязанности по командованию «этими остолопами» всё больше и больше перегружалась на Диего. Гонсалес превратился в эдакого ординарца при сержанте, за что часть ненависти, питаемая к жестокому инструктору, так или иначе перепадала и Диего.

Диего держался молодцом. Со своими сослуживцами старался выстраивать отношения ровно, но без панибратства. Раз уж поставили его командовать — значит и надо быть именно командиром. Тем не менее, некоторые индивиды, которые сами бы хотели такого росту, сами рвались вверх по служебной лестнице, затаили и обиду, и злобу. Неожиданный и «беспричинный» успех их уязвил в самое сердце. А то, что он был ещё и «латинос» добавляло злости. Особенно у тех, у кого сохранилось давнишнее чисто расистское предубеждение перед «черномазыми».

Негров на Ёс не было. Так что за них были все, кто имел смуглую кожу. А таковая была именно у «латинос».

Так что у Диего — Сергея неожиданно для него возникла весьма тяжёлая проблема — расисты и карьеристы. А так как те и другие часто сочетались по принципу «два в одном», то проблема получалась двойная. Тем не менее, Диего — Сергей часто смотрел на всё это не без юмора, стараясь применить некоторые из тех подходов, которые он знал как каллистянин.

Безудержная жажда власти — психологическая проблема. И решается она тоже через психологию. Достаточно создать условия чтобы она не возникала, и никаких проблем нет. А главные условия — правильное воспитание, не позволяющее возникать никаким комплексам неполноценности. Этот комплекс — главная движущая сила самого явления безудержной жажды власти. Ведь кем чувствует человек с этой самой жаждой, когда власть теряет? Правильно! Неполноценным!

Очень даже вероятно, те самые злобно смотрящие теперь на Диего индивиды, в школах были как раз такими любимчиками администраций, при власти и почёте. А тут такой облом — без власти, да ещё в подчинении у того, кто должен по их мнению всегда находиться под ними.

Если у человека есть, чем заменить власть, есть другие области применения талантов, если сами таланты не предполагают обязательного присутствия власти, то смена области деятельности будет безболезненная.

Также и наоборот.

Не секрет, что для некоторых категорий людей, власть в тягость. Но эта самая тягость — тоже психологическая проблема. И она имеет своё решение.

Иное, нежели в первом случае. Но подобное.

У этих балбесов, что ныне точили зубы на Диего, таких замен не было. А то, что все в этой голой степи были на виду, все под жесточайшим контролем инструкторов, исключающих какие — либо «воспитательные» разборки с их стороны, разжигало их ненависть ещё больше.

Однажды, они, всё — таки, улучшив момент, попытались. Впятером. Но очень быстро убедились, что с Диего связываться себе дороже. Как побитые собаки, убрались с «поля боя» и дальше взирали на Гонсалеса с зубовным скрежетом издали.

Не обошлось, конечно, без разбирательств. Но Диего это обставил как демонстрацию, которую он, якобы, устроил для этой пятёрки. Так как побиты были именно эти пятеро, а Диего как был сияющий, так и остался, командование лагеря решило не заморачиваться. Всех отпустили с миром. Лишь капитан с сержантом многозначительно переглянулись и ухмыльнулись.

Балбесы, что попытались напасть на Диего, ничего из того происшествия не поняли. Не поняли, какие серьёзнейшие последствия могут быть за неподчинение и вообще за нападение на командира. Если Диего, как командир был так себе — всего лишь «иногда исполняющий обязанности», то сержант был не просто командиром номинальным, но и инструктором.

Балбесы не поняли до тех пор, пока не попался заводила пятёрки — «крошка Тэд». Он и так ходил в постоянном бешенстве от невозможности набить морду ненавистному «латинос». А тут, видя его состояние, желая доломать — таки, сержант на упражнении «замри», уложил его мордой в грязь. Лежать и булькать в ледяной жиже целый час, ему, видимо ну очень сильно не захотелось и он подскочил. И залепил в глаз сержанту.